Отправлено: 15.10.08 14:41. Заголовок: Голос ангела (фан-фик marina)

Решила выставит свой фик здесь.
Он написан в продолжение фильма "Призрак Оперы". И это то, что по-моему буйному воображению произошло после того, как Эрик шагнул в разбитое зеркало, а в подземелье появилась Мег, а за ней и преследователи...

 Отправлено: 15.10.08 14:59. Заголовок: 1 *** Он едва держал..

1 ***
Он едва держался на ногах. Последние силы были отданы на то, чтобы разбить зеркало, за которым был тайный проход. Он даже не смог удержать подсвечник. Пошатываясь, он старался идти быстрее и не оборачиваться. Свет из проема пока еще падал, но занавеска опустилась, и стало совсем темно. Он остановился, потому что сердце готово было то выскочить из груди, то, почему-то билось редкими и болезненными ударами. Стало совершенно невозможно двигаться. Но он сделал еще несколько шагов, которые дались ему с огромным трудом, и оказался за поворотом узкого прохода. Снова остановка. Нет рук, нет ног, нет тела. Сознание погасло.
Очнулся он как-то сразу, но довольно долго не мог пошевелиться. Попытка открыть глаза все же удалась, хотя веки казались неимоверно тяжелыми. Он почему-то вдруг вспомнил старого циркового силача, который медленно и с трудом поднимал на арене гири. Вот также медленно и натужно он теперь пытался поднять руку. Темнота вокруг была почти кромешной. Только вдалеке небольшое неяркое размытое пятно света. Он знал, что ему нужно добраться туда, там заветная дверь. Обморок случился очень не вовремя.
Попытка сесть не увенчалась успехом, тело не слушалось. В голове осталась единственная мысль о световом пятне и необходимости как можно скорее добраться до него. На эту мысль ушла половина сил. Другая половина пошла на еще одну попытку как-то сгруппировать совершенно непослушное тело. Со спины ему все же удалось перевалиться на бок, а потом невероятным усилием встать на четвереньки. Он нащупал стену и попытался подняться на ноги, упираясь в нее обеими руками. В этой попытке он все же выиграл. Как-никак, но он стоял на ногах. Правда, они дрожали так, что выпрямиться и оторвать руки от стены он не мог. «Хорошо, что меня никто здесь не видит», - подумал он и обрадовался тому, что начал думать. «Великолепен был бы Призрак Оперы в этаком положении. Хотя, может быть, помощь мне сейчас и была бы кстати». Он вдруг отчетливо понял насколько ему плохо. Немного отдышавшись, попытался сделать шаг по направлению к световому пятну. Второго шага он уже не смог совершить. Силы его оставили, сознание снова ушло.

2 ***
Полицейские и солдаты, а также некоторые из особенно яростных преследователей, наконец прорвались сквозь все препятствия на озере. Их изумлению не было предела. Подземный дом поражал своим мрачным великолепием. Мэг с любопытством оглядывалась. Хотя не любопытство было причиной, по которой она пошла вместе со всеми.
Уже давно рассказы Кристины о таинственном учителе будоражили ее душу. И, хотя она была девушкой вполне отдающей себе отчет во всем, что происходило вокруг, и что делала она сама, все же в глубине души она желала романтики и прекрасной любви, охов и вздохов, признаний и слез. Только характер, полученный от матери не давал ей этого показать на людях. А о том, что таинственный Ангел Музыки вовсе не дух, а вполне себе человек, она догадалась давно. Попыталась сказать об этом Кристине, но… Разве ей что-нибудь можно было доказать? И Мэг бросила эти попытки, но не попытки разузнать о нем что-либо. Она с жадностью ловила все слухи о Призраке Оперы, которые бродили среди актерок и персонала. Она все, что могла выудила из Кристины об Ангеле Музыки, и пришла к выводу, что кто-то очень реальный и очень интересный живет в стенах Оперы. Мэг не была глупышкой. От матери ей достался не только сильный характер, но и цепкий ум, а также умение быстро все обдумывать и принимать решение. Будучи старше Кристины, она раньше начала интересоваться книгами и прочитала почти все из того, что было собрано в небольшой библиотеке Оперы и теперь перебралась в библиотеку консерватории. Мэг часто удивлялась, почему Кристину не интересует чтение. Та прочла всего пару каких-то старых романов, в которых говорилось о тайнах подземелий, духах и загадочных хозяевах замков. Мэг всегда интересовалась поэзией, а однажды она даже прочитала Вольтера, некоторые сочинения которого совершенно случайно обнаружила в оперной библиотеке. Так что она для своего времени была очень образованной девушкой.
Итак, Мэг понимала, что Призрак Оперы и Ангел Музки – это одно и тоже лицо и это человек. Он все больше и больше вызывал ее любопытство. Пару раз она делала попытки проникнуть в заброшенные оперные коридоры и подвал. Но оба раза мать останавливала ее на полпути и немедленно возвращала назад, ничего не объясняя, а только еще и еще раз запрещая ходить туда.
Но случился маскарад и тогда, наконец Мэг увидела его. Боже, какое волнение она испытала! Голос этого человека сразил ее наповал. Она пыталась разглядеть его лицо, но маска закрывала его практически полностью и она видела только его губы и нижнюю часть лица. Эта встреча для Мэг стала как удар молнии. Когда он исчез в люке, а за ним туда провалился сумасбродный Рауль, Мэг не могла унять бешено стучащее сердце. Она вдруг поняла, что оно теперь так колотиться только из-за одного человека в мире и это Призрак Оперы. Было от чего сойти с ума. Но он был одержим Кристиной. Надежды на встречу с ним у Мэг не было, да и не могла она мешать Кристе. Все же та ей как младшая сестра была все эти годы. А поначалу ведь Мэг была уверена, что Кристина любит его. Но хорошенький виконт все дело испортил.
Мэг все время ощущала присутствие Призрака в здании Оперы. Она подсознательно чувствовала, что происходит что-то неправильное. Кристина уже больше ничего ей не рассказывала, она делилась теперь с Раулем, а тот что-то задумал. Эта задумка оказалась роковой. Мэг ненавидела Рауля за нее. Но, с другой стороны, не осуществись эта затея выманить Призрака, она, возможно никогда не увидела бы его лица.
А тогда, стоя в кулисе и с замиранием сердца наблюдая все, что происходило на сцене, она смогла рассмотреть его лицо и увидеть его глаза. Когда Кристина подло сорвала с него маску, на какие то доли секунд он застыл. Мэг помнила, что охнула и впилась в него глазами. «Кристина, ты полная идиотка», - пронеслось тогда у нее в голове. «Что ты сделала?».
Его лицо в тот момент показалось ей растерянным, глаза с такой печалью смотрели на Кристину. А потом он очнулся и окинул быстрым взглядом сцену, зрительный зал и кулисы. На мгновение его глаза встретились с глазами Мэг. Она навсегда осталась с этим взглядом в душе. В этот момент она поняла, что готова пойти за ним куда угодно, когда угодно, не спрашивая ни о чем. Мэг совершенно не могла понять, почему Кристина говорила о нем как об ужасном уроде. Мег не видела этого. Она смотрела на него глазами любви.
Любовь, вот что заставило Мэг сначала сдерживать разъяренную толпу, а потом, когда это стало невозможно, бежать вместе с ней в подземелье. Любовь заставляла ее бежать в первых рядах. Она хотела бы опередить толпу, хотела тогда идти вместе с матерью и Раулем. Но мать снова не пустила ее.
И вот теперь она в его доме, но дом пуст, хозяина нет. Осталась только его маска, которую Мэг сейчас спрятала под рубашкой, чтобы больше никто не посмел к ней прикоснуться.
Она увидела разбитые зеркала, и еще одну, показавшуюся ей необычной вещь. Стекла и подсвечник на полу около плотной занавеси. Мэг потихоньку от остальных отодвинула краешек занавеси и, увидев черноту прохода, тут же поняла, каким путем ушел хозяин дома. Нужно было что-то срочно придумать, чтобы больше никто за эту занавес не заглянул. Предательские зеркальные стекла валялись около, их было невозможно скрыть. Тогда, оглядевшись, Мэг схватила зеркало, стоящее на столе и, сделав вид, что споткнулась, уронила его. Зеркало разбилось, скрыв осколки другого. Кто-то из солдат помог ей подняться и пододвинул стул. Мэг уселась на него так, чтобы к занавеске никто не смог подойти. Она достигла результата, этот проход не был найден.
Через некоторое время, поняв, что хозяин дома исчез и больше ничего интересного не произойдет люди стали расходиться. А Мэг спряталась за занавес, и в этой суматохе никто не заметил ее исчезновения.

3 ***
Теперь сознание возвращалось к нему постепенно. Перед закрытыми веками начали проходить картины недавно произошедших событий. Вот только он никак не мог вспомнить их очередность, эти картины шли урывками как во сне. Но он уже понимал, что это не сон, так как начал ощущать холод и боль. Боль начиналась с головы, передавалась волнами в позвоночник и дальше доходила до самых кончиков пальцев ног. Все же боль его порадовала, вроде живой. Через мгновение, вспомнив, чем закончилась первая попытка подняться, он не стал ее повторять, а просто пополз по направлению к световому пятну.
Боль от движения только усилилась, но все же еще была не такой невыносимой. Почти добравшись до пятна света, он вдруг вспомнил, что ему понадобиться ключ, чтобы открыть дверь. Ключ! А взял ли он его с собой? Еще усилие, еще боль. Он обшарил карманы и понял, что ключа нет. Дверь с небольшим окошком, в которое проникал слабый свет есть, а ключ от нее остался где-то в прошлой жизни. Он так и подумал – в прошлой жизни. Мысль о том, что ему придется вернуться туда, откуда он с таким трудом ушел, показалась ему даже смешной. Он попытался рассмеяться, но смех получился похожий на кашель больного чахоткой и как-то дико отдавался в темном коридоре.
Он чувствовал, что ему становится все холоднее, его бил озноб. В тонкой белой рубашке в подземелье долго не продержишься. Нет, он должен был взять ключ, он не мог его не взять, он слишком рассудителен для такой оплошности. Нужно успокоиться и еще раз проверить все карманы. Вторичный обыск собственных карманов ничего не дал. «Я глупец, глупец и растяпа», - сказал он сам себе. И приподнявшись, привалился к двери. И тут же почувствовал, что дверь открылась, и половина его тела очутилась в комнате, слабо освещенной из небольшого отверстия где-то под потолком.
Он еще не мог дать себе расслабиться, еще немного нужно, чтобы окончательно заползти в эту спасительную нору и закрыть дверь. Все эти движения опять отняли у него много сил. Он ногой закрыл дверь, нащупал у стены кровать и, стянув с нее плед, поскорей завернулся в него. Тело начало согреваться и он почувствовал, что засыпает.

4 ***
Мэг простояла за занавеской столько времени, сколько понадобилось, чтобы из дома на озере убрались все. Выждав еще немного, после того как затихли последние шаги по воде, она выглянула из-за занавески. Вокруг было почти темно. Только пара свечных огарков догорала в канделябрах. Мэг понимала, что действовать нужно быстро, иначе она никогда не догонит его. Времени было потеряно предостаточно, и он мог уже далеко уйти, и будет потерян для нее навсегда. Она еще раз быстро обошла дом и нашла несколько новых свечей, а также черный сюртук, который она надела, потому что начала замерзать. Сюртук был ей очень велик, но это уже не имело значения. К тому же он хранил его запах. Оказалось, что Призрак пользовался кельнской водой и ее запах остался на одежде. Это было приятно.
Мэг зажгла одну свечу от горевшего огарка, остальные положила в карман сюртука и, вздохнув, шагнула за занавеску, задернув ее поплотнее за собой. Узкий темный проход, который, казалось, не имеет конца. Она двинулась вперед. Через некоторое время коридор изогнулся и повернул. В отблеске света Мэг увидела на полу за поворотом ключ. Она подняла его и осмотрела место, где его обнаружила. Здесь явно кто-то лежал, а потом пытался подняться. Вот на стене следы крови, на нее опирались руками, чтобы встать. Мэг испугалась и быстро пошла вперед. Из-за света свечи она не сразу заметила слабое световое пятно и чуть не проскочила дверь с окошком. Осмотрев следы около двери, Мэг поняла, что он вошел, или скорее вполз именно туда. Окошко оставалось открытым, и Мэг попыталась заглянуть в него. Но ей плохо это удалось, оно оказалось выше ее роста, а попытка подпрыгнуть ничего не дала. Мэг попробовала открыть дверь, сначала дернув ее на себя, а потом, навалившись на нее плечом, но та не поддалась. «Я ужасная дуреха», - рассердилась она на себя. «Я ведь нашла ключ, и он, возможно от этой двери». Она вставила его в замочную скважину. Поворот, еще поворот, дверь открылась внутрь, и Мэг скользнула туда, едва не споткнувшись о что-то, лежащее на полу.
Свеча осветила человека с изуродованным лицом, завернувшегося в плед. Сердце Мэг скакнуло. Она нашла его, нашла! Но что с ним? Она опустилась на колени, приподняла его голову и увидела, что он спит. На ее прикосновения он не отреагировал, сон был глубокий. На руке, которой она поддерживала голову, осталась кровь. «Он, наверное, ударился, когда упал», - подумала Мэг.
Помещение, в котором она оказалась было небольшой комнатой, где стояла кровать, довольно узкая, стол, пара стульев, большой шкаф и маленькая голландская печка, труба которой уходила в стену. Взяв с кровати подушку, она подложила ему под голову.
Дверной проем вела в еще одно небольшое помещение, скорее хозяйственное. Там Мэг нашла несколько глиняных сосудов с водой, плошки, чашки, большую железную банку, в которой лежали сухари. «Это будто убежище для беглеца», - подумала она.
Вода ей пригодилась, она смыла кровь с его головы и перевязала рану на затылке, оторвав от своей рубашки лоскут. На все ее манипуляции он не реагировал. Но дыхание было ровным, и это успокаивало ее. Мэг попыталась поднять его, чтобы переложить на кровать, но он был слишком тяжел. Тогда она стащила матрас на пол и уложив его, села рядом.
Она любила это лицо, несмотря на его изуродованную половину. Она не могла оторвать глаз от него. Сейчас он был похож на мальчишку, который очень устал, набегавшись за день, и спит крепко и глубоко. Но вдруг по его телу пробежала дрожь и Мэг поняла, что, несмотря на плед, холод мучает его. Маленькую голландку растопить было нечем. Единственное что оставалось прилечь рядом, обнять его и попытаться согреть теплом собственного тела.

5 ***
Она проснулась от щекотания в ухе. Слегка повернув голову, она увидела два зеленых глаза, в упор смотрящих на нее. Спросонья Мег перепугалась так, что вся покрылась испариной и застыла на месте, почти задохнувшись. Темнота в комнате сгустилась, так как погасла свеча, которую она принесла с собой. Неожиданно глаза слегка прищурились и раздалось мурлыканье. Около ее головы расположился здоровенный котище. Мэг встала, все еще немного под властью перенесенного испуга, и зажгла огарок свечи. Кот и не подумал подняться с нагретого местечка, только еще вальяжнее расположился, облокотившись на подушку, и продолжал щуриться и теперь уже громко мурлыкать. Он был мордатый, с большущими усами, густо и плотной коричневой с черными полосками шерстью.
«Откуда здесь взялся этот кот? Я же захлопнула дверь, и окошко на ней было закрыто, а небольшой проем под потолком слишком высок даже для кошки», - подумала Мэг, почесав кота за ухом. Тот развалился окончательно, подставив ей свое мягкое брюшко.
- Наглая животинка, ты как сюда попал? – обратилась Мег к коту, поглаживая его теплый живот. – Здесь есть еще проход, и ты его знаешь. А раз ты сюда проник, то он не закрыт.
Мег решила тщательно осмотреть все стены и, взяв свечу, тут же принялась за дело. Вскоре она обнаружила за тумбой, на которой стояли жбаны с водой, то, что искала. Небольшая дверца у самого пола, в которую человек может протиснуться, но с трудом. Она была слегка приоткрыта и Мег, открыв ее пошире, посветила туда свечой. Чернота. Для того, чтобы хоть что-то разглядеть Мег протиснула туда голову и плечи. Темный узкий коридор, но в нем можно было встать во весь рост, это Мег заметила. Она не решилась туда заползать и исследовать этот путь. Оставила дверцу приоткрытой и вернула тумбу на место. Какой-то звук привлек ее внимание, и она подошла к лежащему.


6 ***
Его пробуждение было странным. Он никак не мог разлепить глаза, а когда открыл их, никак не мог понять, где находится. К тому же вместе с пробуждением пришла жуткая головная боль. Слегка скосив глаза он увидел кошачью морду. «Я сошел с ума», -подумал он и попытался сказать морде «брысь». Но звука почти не получилось, он выдавил из себя что-то сипяще-хрипящее. И в этот момент перед ним появился ангел, одетый в мужской костюм. «Сюртук этому ангелу выдали явно не по росту», - пришла ему в голову гениальная мысль. Ангел был белокур, и вокруг его головы виднелось свечение.
«В аду не бывает ангелов», - подумал он. Ангел в это время присел рядом с ним, протянул руку и дотронулся до его лица.
И тут он все вспомнил. Все! Он вспомнил, что он Эрик, Призрак Оперы, что произошла катастрофа его любви, что Кристина ушла с другим, а он не удержал ее. Вспомнил, как уползал в эту дыру, которую сам для себя же и приготовил на всякий случай. Вспомнил, что ангела зовут Мег и она подруга Кристины. И ему вдруг показалось, что все это сейчас просто разрежет его пополам.
Оказывается головная боль – это еще не самое страшное, что может быть! Боль от нахлынувших на него воспоминаний была совершенно нестерпимой. И он закричал, так, что должны были обрушиться стены. Но звука не было.
Эрик увидел, как на глаза Мег навернулись слезы. Он попытался спросить ее, как она оказалась здесь, рядом с ним, в его убежище, но не смог этого сделать. Он потерял голос.
- Пожалуйста, не надо ничего говорить, - тихо сказала Мег. – Я все сама потом вам расскажу, но сейчас я лучше дам вам попить воды, хорошо?
Эрик был так ошеломлен, что даже не отреагировал на ее слова. Мег принесла воды и он пил ее жадными глотками, как будто пытаясь смыть то, что мешало ему говорить. После этого, он сделал еще одну попытку, но тщетно. Опять получилось что-то шипящее, но Мег не расслышала, он это понял. Она стояла перед ним на коленях, прижимая к груди кружку, из которой он только что пил и неотрывно смотрела на него.
Эрик не мог больше видеть ее лицо и закрыл глаза.

 Отправлено: 15.10.08 15:44. Заголовок: 7 *** Мег сидела ..

7 ***


Мег сидела перед столом и неотрывно смотрела на пламя свечи. Мысли ее были не самыми веселыми и радужными. Зачем она пришла сюда? На что она может надеяться? Чем может помочь человеку, чье счастье и жизнь были разбиты? Она так была окрылена своим стремлением его найти, что не задумывалась над тем, а что же дальше? Она так злилась на Кристину. Ну и что дала ей эта злость? Это всего лишь ревность. Ведь не из-за Мег этот удивительный человек решил так радикально все изменить, бороться до конца, но оставить свободу той, кого он любил. А его голос? Боже, Боже, он совершенно его лишился. Это ли не удар, это ли не еще одна трагедия?
Ей было очень грустно. Пламя свечи начало расплываться, слезы закапали на стол.
«Если я сейчас даже скажу ему о своей любви, это ничего не изменит», - подумала Мег.- «Его рана слишком свежа, он не услышит или не поймет. Вспомни, Мег, когда два года назад, ты была влюблена в Жерара, а тот женился на Клотильде Мерсье, услышала ли ты вопль несчастного Бастида Ренье, когда он попытался объясниться тебе в любви? Ведь нет. Тебе было совершенно не до этого, ты лелеяла свою боль, пестовала свою рану. То, что чувствовал Бастид, тебя совершенно не волновало. И это все были юношеские влюбленности, можно сказать игрушки. А здесь все серьезней. Так чего ты хочешь? Дай, наконец, себе ответ».
Она была так занята своими размышлениями, что не услышала, как он встал и подошел к столу. Она даже вздрогнула, когда заметила его фигуру рядом.
- Помогите мне, - еле слышно проговорил он. – Мне нужно выбраться отсюда.
- Я забрала вашу маску, - невпопад сказала Мег.
Он смотрел на маску несколько секунд, потом отшвырнул ее.
- К черту! Теперь все к черту!
- Как нам выйти? – решилась спросить Мег. – Через дом на озере?
- Нет, эта дорога закрыта, - мрачно усмехнулся он. – Я все придумал давно, дверь захлопывается, а коридора, по которому мы сюда пришли больше не существует.
- Я обнаружила проход за тумбой в другой комнате, - робко сказала Мег.
- Это только для кота и для дурных преследователей. Откройте шкаф, задняя стенка отодвигается, там выход.
За задней стенкой огромного шкафа открылся проход. Когда Мег вылезла из шкафа обратно, она лицом к лицу столкнулась с Призраком и смутилась. И тут же поняла, что не знает, как к нему обращаться, не знает, как его зовут.
- Я не знаю вашего имени, - опустив глаза, сказала она.
- Мое имя? Разве это важно?
- Важно, - неожиданно твердо сказала Мег и взглянула ему прямо в глаза. Секунда, другая, третья. Казалось, он не ответит, но все же прошелестело:
- Эрик.

8 ***
Произнесенное собственное имя вдруг с новой силой всколыхнуло в нем воспоминания. Кристина так редко называла его по имени. Он был для нее то маэстро, то учитель, то Ангел, то Призрак, то порожденье темноты, то несчастное создание, но только не Эрик. Тогда как имя виконта де Шаньи она произносила так часто, что это сводило его с ума.
При воспоминании о виконте Эрик чуть не задохнулся и опустился на стул, сжав руками голову. Только сейчас он почувствовал на ней повязку, сдернул ее в сердцах и краем глаза уловил как Мег предупреждающе подняла руку, собираясь что-то сказать, но промолчала.
В действительности ему сейчас было не до Мег. Он с трудом переваривал все на него навалившееся, и уж последней каплей была потеря голоса. Голова все еще болела и эта боль не давала ему нормально соображать. А подумать бы следовало о многом. Прошлое осталось в доме на озере, и, если его не растерзали разъяренные преследователи, и он не умер в темном коридоре, то придется жить дальше. Вот только, как и для чего? Что у него осталось, за что уцепиться? Его чувство к Кристине? Оно было сейчас таким болезненным, что представлялось совершенно ненадежной опорой. Его чудесный голос? Он подвел его, отказал в самый неподходящий момент. Хотя, вряд ли ему захочется петь еще долгое время. Его музыка? Она перестала звучать в его голове. Опера? У него не возникло совершенно никакого желания думать о ее дальнейшей судьбе. Он почти физически ощутил зияющую пустоту, которая перед ним образовалась. Неожиданно он понял, что ему совершенно не хочется возвращаться к одиночеству, к которому он, казалось, привык за долгие годы жизни в подвале. Мысль о том, что он снова остается один, испугала его.


9 ***
Прислонившись к стене, Мег наблюдала за Эриком. Он несколько раз провел рукой по лицу, как бы пытаясь что-то стереть. Его голова то склонялась все ниже и ниже над столом, то снова поднималась, и тогда вдруг раздавался такой тяжкий вздох, что бедное сердечко девушки разрывалось на части он сострадания. В какой-то момент ей показалось, что слезы навернулись у него на глазах. Ей вспомнились вдруг стихи одного малоизвестного поэта, и она тихо произнесла их вслух:

- Что сетовать теперь? Уже свершилось дело.
Докучная толпа тебя не одолела.
Зачем же на твое чело упала эта тень?
Ведь жизнь идет и будет новый день.
За ним придет другой и даст успокоенье.
И, может быть вернется радость и придет забвенье.

Эрик очнулся от своих мыслей и посмотрел на девушку. «Мне это померещилось? Она читает стихи?» - ошеломленно подумал он.
Удивленные глаза Эрика смутили Мег.
- Простите, месье, я вас потревожила.
- Нет, ничего, - прошептал он. – Это даже хорошо… Это даже хорошо, что вы меня отвлекли. Эти стихи, чьи они?
- Я не помню автора.
Эрик вдруг усмехнулся, подумав о том, что строки стиха как нельзя лучше озвучили его размышления. Но в них звучал оптимизм, а вот его то Эрик не испытывал. Неожиданно на стол вспрыгнул материализовавшийся как из воздуха котище.
- Ну что, друг Горацио, явился, - сказал Эрик, почесав кота за ухом. – А вот домой мы сегодня не попадем. Да и вообще идти нам некуда.
- Как некуда? – спросила Мег. – Неужели нет никого… - она не договорила.
Эрик резко встал.
- Все мадемуазель, пора вам отсюда уходить. Я благодарен вам за все ваши заботы, но ваша мать, видимо ищет вас, и уже сбилась с ног.
- Но… - начала было Мег.
- Перестаньте девочка, что вам во мне? Вы решили поискать приключений? Вообразили себя влюбленной? Начитались бульварных романов?, - Эрик закашлялся. – Посмотрите на меня, сейчас я уж точно не герой-любовник. А дальше – тишина…
Мег вдруг разозлилась.
- Вы «Гамлета» любите, как я погляжу? Может вы и не герой-любовник, но и не принц Датский. И классическая трагедия из мелодрамы у вас не получится!
В глазах Эрика сверкнули такие молнии, что Мег в ужасе зажмурилась: «Убьет. И мой труп сожрут здесь крысы».
Гнев, который так неожиданно захлестнул Эрика, так же неожиданно отступил, потому что в этот момент он увидел лицо Мег. Ее мимика была настолько уморительной, что трудно было удержаться от смеха. Но смех опять вызвал кашель, кашель напомнил ему о потере голоса, и все по новой закрутилось в его голове.
Когда Мег поняла, что смертоубийства не случиться, а Эрик снова сидит с потухшим взглядом, она решила действовать на свой страх и риск.
- Слушайте меня, месье. Я сейчас уйду и вернусь через некоторое время. Надеюсь, что найду место, где вы сможете пожить. Но обещайте, что вы никуда не уйдете отсюда и не попытаетесь что-нибудь над собой сотворить в мое отсутствие. И скажите, куда меня выведет этот путь за шкафом?
- В район улицы Скриба, - ответил Эрик. – Возьмите на полке ключи от калитки. А если запрете ее, то деться мне будет некуда, если только на тот свет…
«Вот этого то я и боюсь», - подумала Мег, а вслух сказала:
- До встречи, месье Эрик.


10 ***

Пока Мег шла по темным коридорам, она решила, что должна обратиться за помощью к своему дяде Антуану де Боне. Больше было не к кому, хотя дядя не общался с ее матерью с тех пор, как та ушла из родительского дома. Что-то произошло в их семье, о чем мать никогда не рассказывала. Мег вообще не знала родственников с материнской стороны. Она ни разу не виделась, ни с бабушкой, ни с дедом. Как-то довольно давно, еще совсем девочкой, она спросила у матери о них, но получила жесткий ответ, что они все умерли.
Но однажды, года три назад в книжном магазине на улице Сент-Оноре к ней обратился хорошо одетый господин со словами не знает ли она Франсуазу де Боне, и сразу поправился – Жири. Мег сказала, что это ее мать и господин представился Антуаном де Боне, и сказал, что он брат Франсуазы. А заговорил он с девушкой потому, что та как две капли воды похожа на мать. Они просидели в маленькой кофейне довольно долго. Дядя сказал, что по причинам, которые он назвать ей не может, отношения их были давно прерваны, но что он рад, что встретил Мег. Дал ей свой адрес и пригласил к себе в гости в воскресенье. Об одном он только просил, не рассказывать Франсуазе об этой встрече, потому что, зная ее характер, он совершенно уверен, что та запретит Мег приходить к нему и поддерживать это знакомство. Все это было для девушки странно и неожиданно, она не привыкла что-то скрывать от матери, но ей хотелось побольше узнать о своей семье. Так началось ее общение с дядей. Он был вполне преуспевающим адвокатом, имел прекрасную квартиру на улице Вожирар и дом в предместье Вал-Флери. Ему было пятьдесят пять лет, его жена умерла несколько лет назад, детей у них не было. Мег приходила к нему в гости, иногда они виделись в городе. А однажды он приходил в Оперу, где Мег украдкой показала ему мать на репетиции. Господин де Боне был чрезвычайно растроган, горестно качал головой, и ушел из театра, ничего не сказав Мег, даже не попрощавшись. А через пару дней Мег получила от него письмо, в котором он рассказал всю историю разрыва отношений ее матери и остальной семьи.
Все было и просто и сложно. Семья де Боне всегда была состоятельна. Дед Мег Бернар Огюст де Боне имел в Нормандии большое поместье, кроме того, он был владельцем двух больших отелей в Довиле и нескольких доходных домов в Париже. Как человек властный он держал свою жену Элизу и троих детей – Клода, Антуана и Франсуазу, что называется в ежевых рукавицах. Старший сын Клод, должен был стать наследником поместья и продолжателем дела. Среднему сыну Антуану отец выбрал профессию адвоката. А Фарнсуазу он хотел выдать замуж за своего старого друга графа Этьена де Рошфора. Франсуазе было в то время пятнадцать лет, графу перевалило за пятьдесят. При всем этом характер у Франсуазы был совершенно один в один в отца. Поэтому отношения у них никак не складывались, как говориться находила коса на камень. Франсуаза заявила, что замуж не выйдет, пусть хоть отца разорвет на части. Тогда отец запер ее и не велел никому с ней общаться. Запуганная Элиза не посмела ослушаться мужа, а оба брата были предупреждены, что если они посмеют выпустить сестру из заточения, то оба будут лишены наследства. Братья струсили и ничем не помогли Франсуазе. И все решили, что свадьба, назначенная через два дня состоится, и наконец отец успокоится. Но не тут то было. Уж как Франсуазе удалось выбраться, так никто и не узнал, но в эту же ночь она исчезла из дома. Отец был в бешенстве и запретил ее разыскивать. Только через несколько лет после смерти отца Антуан узнал о том, что Франсуаза вышла замуж и носит фамилию Жири.
Мег выбралась из подвалов Оперы и заперла калитку. Нужно было спешить, сгущались сумерки, а ей еще довольно долго придется идти пешком. Денег для того, чтобы нанять коляску не было.

 Отправлено: 15.10.08 15:48. Заголовок: 11 *** После ухода ..

11 ***

После ухода Мег Эрик продолжал некоторое время сидеть у стола. Он размышлял над тем, как ему поступить, остаться здесь до ее возвращения или все же уйти. Он немного слукавил, когда говорил, что ему некуда будет идти и негде жить. Был один человек, к которому он всегда мог пойти. Настоятель монастыря францисканцев в предместье Парижа отец Бернар будет рад помочь ему еще раз, наверняка приютит его у себя.
Лет восемь назад Эрик попал в переделку, которая чуть не стоила ему жизни. Он тогда начал брать уроки фехтования и дважды в неделю по вечерам нанимал фиакр и отправлялся в одно из парижских предместьев, где достаточно уединенно проживал уникальный мастер фехтовального дела месье Жак Дюбре. Эрику было на руку его уединение, а старик не задавал лишних вопросов и, хотя был уже не так гибок, дело свое знал отлично. А Эрик был на редкость прилежным и талантливым учеником.
И все бы хорошо, если бы в доме Дюбре не проживала его молодая родственница по имени Виолетта Брежар, а у той оказался совершенно бешеный воздыхатель. Частые посещения Эрика, таинственность с которой они были сопряжены, вызывали у поклонника Виолетты жгучую ревность. Виолетта пыталась доказать ему, что это всего лишь ученик, но подозрительность, гневливость и патологическая ревность в характере этого человека сделали свое черное дело. Он не стал бросать Эрику перчатку в лицо и вызывать его к барьеру, а просто в один из темных зимних вечеров подстерег его вместе с парочкой своих друзей. И не успел Эрик опомниться, как оказался вытащенным из фиакра и жестоко избит. Все это происшествие должно было закончиться плохо, так как ночью ударил мороз. Эрик наверняка бы успел замерзнуть, прежде чем пришел бы в себя от нанесенных ему ран. Нет, эти трое не пустили в ход шпаги, они исколошматили его дубьем как паршивую собаку. Но небо явно благоволило к Эрику. Кучер, который удрал, как только было совершено нападение, вернулся к месту происшествия. А поскольку все произошло недалеко от монастырской стены, лучшее, что он смог придумать, это дотащить Эрика до ворот, позвонить и уехать от расспросов.
Отец Бернар и братья францисканцы заботились об Эрике два месяца. Этот ревнивый головорез исхитрился перебить ему ногу, сильно вывихнуть плечо и разбить голову. Не говоря уже о синяках, кровоподтеках и ссадинах. Тогда Эрик впервые оказался без маски перед незнакомыми ему людьми. Он хорошо помнил как сначала страх, потом дикий гнев обуяли его, когда очнувшись, он понял, что его лицо ничто не закрывает, а рядом с его постелью сидит монах и смотрит на него совершенно синими глазами, наполненными состраданием и болью.
Отец Бернар вполне мужественно вынес всплеск его гнева и сказал тогда: «Друг мой, вы напрасно сердитесь, это право не пойдет на пользу вашему здоровью. В вашем лице нет ничего ужасного, но если вас оно смущает, то вот ваша маска, оденьте ее». Эрик был потрясен нежность с которой монах это произнес, но его израненная душа боялась подпустить к себе близко сострадание.
Они говорили немного за все время пребывания Эрика в монастыре. Отец Бернар никогда не звал Эрика на службу в храм, никогда не настаивал на том, чтобы тот открыл ему душу на исповеди, просто ухаживал за ним и всячески старался облегчить его физические страдания. Привыкший жить в одиночестве Эрик был ему за это благодарен.
Когда он смог уже вставать и передвигаться, он как-то днем зашел в церковь сам. Там был небольшой орган, и у Эрика возникло непреодолимое желание дотронуться до его клавиш. Он играл самозабвенно что-то тихое и печальное. Сердце его разрывалось и он запел своим чарующим голосом, который монахи назвали голосом ангела.
Прощаясь с отцом Бернаром Эрик спросил, чем он мог бы отблагодарить его за помощь. «Благодарите нашего Творца за жизнь, которую он вам подарил и чудный дар вашего голоса, друг мой, а меня вы уже отблагодарили своим пением. Если вам будет трудно или понадобиться моя помощь, приходите», - ответил тогда монах.
Вспомнив о том, что он был спокоен, а временами даже счастлив во время своего пребывания в монастыре, Эрик принял решение.



12 ***
Проходя мимо кондитерской, Мег машинально посмотрела на свое отражение в витринном стекле и ужаснулась. Вид у нее был не для прогулок по городу. Что же делать? В Опере наверняка никого нет, куда переехали балерины она не знала, как не знала, где искать свою мать.
«Боже мой, мама меня растерзает», подумала она. – «Я ведь даже не могу понять, сколько времени прошло». Она в нерешительности стояла на тротуаре.
- Мег, девочка, это ты?
Антуан де Боне почти бежал к ней.
- Что ты делаешь здесь в таком виде? Что случилось? Где ты была? – засыпал он ее вопросами.
У Мег отлегло от сердца.
- Дядя, мне очень, очень нужна твоя помощь! – воскликнула она. – Пожалуйста, пойдем, нужно помочь одному человеку, прошу тебя!
Она тащила его за собой к калитке, из которой совсем недавно вышла.
- Куда ты ведешь меня, племянница? Что за спешка? Тебя искали два дня, твоя мать вне себя, но я подозреваю, что она догадывается, где ты была, только ничего не говорит, а все мечется по комнатам.
- Вы разговариваете с мамой? – Мег даже остановилась от удивления.
-Да, она сейчас у меня, ведь все ваши комнаты в Опере сгорели. Я приехал на пожар и увидел там ее. Она меня узнала. Я боялся, что Франсуаза не захочет со мной говорить, но время, видимо, притупило ее обиды, да и последние волнения сказались. Моя стойкая сестра просто рухнула мне на руки, и я отвез ее к себе домой и обещал заняться твоими поисками. Нужно скорее к ней ехать.
- Дядя, я очень рада, что вы начали общаться, поверь! Но сейчас мы потеряем время, ели поедем к тебе. Идем, идем со мной, - Мег умоляюще смотрела не него.
Антуан де Боне был несколько обескуражен, но, видя как взволнована племянница, последовал за ней.
Пламя свечи освещало их путь по подземелью. Мег показалось, что обратно она дошла значительно быстрее, а де Боне это путешествие в почти кромешной темноте представилось бесконечным. Какое-то недоброе предчувствие охватило Мег и заставило ускорить шаг.
Комната, в которой она оставила Эрика была пуста, другая тоже.
- Эрик! Эрик! – крикнула она. – Эрик! Маэстро! Ну почему?! Зачем?! Куда ты ушел?!
Она вдруг яростно отодвинула тумбу, скрывающую проход, который был обнаружен ею раньше, опрокинув сосуды с водой. Де Боне с удивлением наблюдал как его племянница, опустившись на колени перед дырой в стене, кричала в темноту:
- Вернись, вернись, не уходи, я тебя люблю, слышишь, люблю!!! Что ты наделал!
Мег закрыла лицо руками и заплакала. Из дыры в стене появился кот Горацио и нежно потерся о ее локоть. Мег схватила его на руки, уткнулась в его шерсть и зарыдала в голос. Сквозь рыдания Антуан де Боне услышал:
- Горацио, милый кот, он не дождался… он ушел… Где же я его теперь найду? Да и хочет ли он, чтобы его нашли?.. Он все говорил нарочно, чтобы я только ушла… И как же меня угораздило влюбиться в твоего хозяина?
Вдруг она подняла голову, как будто что-то услышала, и почти мгновенно успокоившись, очень громко и четко произнесла:
- Я думаю, что ты слышишь меня, Эрик. Я буду тебя искать.
Она поднялась с колен не выпуская кота, и наконец обратила внимание на притихшего и остолбеневшего де Боне.
- Вот дядя, какие дела… Мы опоздали… Великий мистификатор исчез. И он специально солгал мне, сказав, что нет отсюда другого выхода…- проговорила она с досадой.
- Не могла бы ты мне объяснить, о ком идет речь? – осторожно спросил де Боне. – И что здесь произошло?
- Дядя, я объясню тебе все чуть позже, если не возражаешь. Я так устала, поедем теперь домой. Только разреши мне взять этого кота, пожалуйста…
- Бедная моя девочка, - сказал де Боне, ласково обнимая ее за плечи. – Конечно, идем отсюда, здесь слишком мрачно и печально. Неси кота, я возьму свечу. Идем, не волнуйся, все образуется…
Дядя и племянница отправились в обратный путь по подземелью.


13 ***
Эрик слишком замешкался с уходом. Поэтому, когда Мег и де Боне подходили к одной двери, он только вышел через узкую поворотную дверь в углу второй комнаты.
Завернувшись в плед, он уже отошел на несколько шагов, когда услышал, как Мег звала его по имени. Отчаяние, звучащее в голосе девушки вдруг заставило его повернуть назад. А потом он услышал как она крикнула: «Я люблю тебя!» И это были те слова, которые ему хотелось услышать от Кристины, и которые она так и не произнесла. Он стоял около закрытой двери, прислонясь к стене и слышал как плакала Мег, как разговаривала с его котом. Столько искреннего чувства было в ее словах, так горячи были ее слезы, что в какое-то мгновение Эрик был готов открыть дверь и вернуться.
«Почему нет, Эрик?», - подумал он. – «Ведь именно этого ты хотел – любви женщины, которая не испугается твоего уродства, ведь так? Вот она, за стеной, только открой эту дверь и… А что «и»? Я заберу то, что она мне предложит и ничего не дам ей взамен. Смогу ли я забыть Кристину? Сможет ли Мег ее заменить? Вот видишь, ты уже говоришь «заменить»… Нет-нет, и не думай возвращаться! Не делай еще и ее несчастной. Ты не имеешь права! Она поплачет, потом забудет… Но все же, неужели возможно, чтобы тебя любили?..»
Он с силой стукнул кулаком по стене. И через секунду услышал практически спокойный голос Мег: «Я думаю, что ты слышишь меня, Эрик. Я буду тебя искать». Ему вдруг почудилось, что девушка видит его. Это было так неожиданно, что он замер, боясь вздохнуть и думал о том, что возможно, он делает сейчас самый опрометчивый шаг в своей жизни и есть шанс, что он будет об этом жалеть. Его решимость была поколеблена.
«Женщины из этой семьи все время помогают мне. Сначала Франсуаза, теперь ее дочь. Они похожи и в то же время разные. Франсуаза побаивалась меня, она слишком хорошо знала мой взрывной характер и все, что со мной произошло. Все эти годы была мне другом, но никогда не нарушала границ и правил, всегда на расстоянии. Мне это было удобно, да и ей видимо тоже. Поразительно, что Мег совершенно меня не боится. И надо же, вернулась за мной, хотя я слабо в это верил. Думал, что все это романтическая блажь. Дядю с собой привела. И ведь полез же этот господин в жуткое подземелье… Похоже я совсем за эти годы разучился понимать людей и их поступки. Все что мне было нужно – это моя музыка и театр. Потом Кристина… Я многого не замечал вокруг… Или не хотел замечать?».
Размышляя таким образом он отвлекся от того, что происходило за стеной и услышал только последние слова Мег и дяди о том, что пора ехать домой.
Значит, Мег и Франсуаза теперь будут жить у дяди. Вот только где? Адрес был ему не известен. Да, привычная жизнь оказалась разрушенной не только у него. Эрик прислушался, шаги Мег и ее спутника затихли. Он зажег факел и одел свою маску. Ее холодное прикосновение показалось ему неприятным. Плотнее завернувшись в плед, он медленно пошел по темному коридору.


14 ***
Антуан де Боне и его племянница ехали по вечерним улицам Парижа. Мег молчала, обнимая кота, погруженная в свои мысли. Де Боне смотрел на нее, но вопросов не задавал.
«Бедная девочка, ты так изменилась… Ты стала совсем взрослой за эти два дня. Влюбилась и, кажется серьезно. Я никогда не видел тебя такой как сегодня. Столько неподдельного чувства, такого искреннего и кажется очень зрелого. Как много в ней от Франсуазы. Этот внутренний стержень, который не согнется. Страшно только, что может сломаться, но надеюсь, пока запас прочности не исчерпан. А вот такое проявление чувств, порывистость и страстность я за сестрой не замечал. Но в сущности, мы ведь не общались много лет», - размышлял де Боне.
Дверь дома открыла экономка, а со второго этажа навстречу им спустилась мадам Жири. Как всегда прямая, с невозмутимым выражением лица, правда, немного бледная и с кругами вокруг глаз от пережитых волнений.
- Мег Жири, где тебя носило все это время? - ледяным голосом спросила она.
С минуту мать и дочь смотрели друг другу в глаза. Первой отвела взгляд мадам Жири и тон ее смягчился.
- Ты нашла его, - сказала она.
Мег кивнула.
- И что с ним, где он сейчас?
- Он исчез, - развела руками Мег, криво усмехаясь. – Исчез! Он не дождался моего возвращения, он не поверил…
- Дорогие дамы, - вступил в разговор Антуан де Боне. - Пожалуйста, наконец, объясните мне что все это значит? Франсуаза, ты как будто знаешь, о ком идет речь. Что у вас за тайны? Сейчас же отвечайте, за кем я сегодня лазил в подвалы Оперы?
- За Призраком Оперы, дядя, - хмыкнула Мег.
- За Призраком Оперы? Ты сошла с ума! Сегодня все газеты сообщили, что человек, скрывающийся под этим именем – убийца. В какую историю ты ввязалась, Мег и хочешь втянуть меня? Я могу лишиться практики…
- Лишиться практики?! Это единственное, что тебя волнует, Антуан? Ты не изменился за эти годы, все также трусоват, - саркастически заметила мадам Жири.
- Франсуаза, прошу тебя, ты бьешь по больному месту.
- Мама, дядя, - обратилась к ним Мег. – Не надо сейчас выяснять отношения. Я хочу умыться, переодеться, и я страшно голодна. Давайте отложим на некоторое время обсуждение всех этих событий.
- Да, да, конечно, - засуетился де Боне. – Мадам Бланше, - позвал он экономку. – Распорядитесь об ужине и помогите, пожалуйста, моей племяннице.
- Хорошо, месье, ужин почти готов, а горячая вода уже в комнате мадемуазель.
- Спасибо, мадам Бланше, - поблагодарила Мег и быстро поднялась в комнату, которую уже давно обставил для нее дядя.
Девушка с удовольствием вымылась и переоделась. Стоя перед зеркалом, она долго и придирчиво рассматривала себя и вздыхала.
«Ты попалась, Мег. Капкан захлопнулся, а ты и не заметила. А вырываться уже поздно», - сказала она своему отражению.
Ей вспомнилось зеркало в гримерной Кристины и разбитые зеркала в доме на озере. Лицо Эрика всплыло перед глазами, и слезы потекли сами собой.


15 ***
Эрик добрался до францисканского монастыря в предместье Вал-Флери почти под утро. Ему пришлось идти пешком, стараясь не привлекать к себе внимания. Весь путь его одолевали воспоминания. Временами он разговаривал сам с собой вслух, но тогда его начинал бить кашель, и приходилось останавливаться. На редких прохожих он производил пугающее впечатление. Когда он в очередной раз остановился, чтобы передохнуть, ему бросили монетку в несколько сантимов. Это позабавило бывшего Призрака Оперы. «Что же, Эрик, вот твой заработок», - усмехнулся он и припрятал монетку. – «Кто знает, чем тебе придется зарабатывать на жизнь. Ведь ты же не собираешься все время сидеть на шее у отца Бернара и его братии».
Голос, голос… Он беспокоил Эрика больше всего сейчас. Приходили мысли о том, что если бы голос не пропал, он смог бы попытаться уговорить Кристину оставить виконта, он смог бы снова околдовать ее и вернуть… В эти мгновения он чувствовал в себе закипающий гнев и почти полное помутнение в голове. Он старался с этим бороться, гнев отступал и он снова и снова ощущал свое бессилие.
«Как отчаянно самоотверженны бывают женщины, когда борются за своих возлюбленных. Дать согласие жить со мной, кого она боялась до дрожи, лишь бы этот мальчишка был жив и здоров… Боже! Я бы хотел, чтобы женщина могла любить меня именно так! Я жаждал, чтобы это была Кристина, но у тебя какие-то свои планы на мой счет…», - обращался он к небесам.
Эрик долго стучал в ворота, наконец их открыли и брат привратник впустил его внутрь. Через несколько минут он снова увидел синие глаза отца Бернара.
- Друг мой, я провожу вас в вашу келью, вам нужно отдохнуть и немного поесть, - сказал монах так, будто и не было этих восьми лет, что они не виделись.
В монастырской келье, где он жил в прошлый раз, Эрик с наслаждением снял маску и обернулся к отцу Бернару с открытым лицом. Этот жест сказал монаху гораздо больше любых слов.
«Слава Создателю, этот человек оживает»,- подумал францисканец. А вслух произнес:
- Я не буду вас мучить вопросами, если вы захотите, то расскажите, что произошло. А теперь я оставлю вас, отдыхайте, спите, ешьте. Брат Жак сейчас принесет вам одежду и еду. К сожалению, я не смогу вам предложить ничего кроме нашей серой рясы и молока с хлебом, не обессудьте.
- Спасибо, отец, этого достаточно, - прошептал Эрик.
«Боже, его чудесный голос! Что с ним стало? Какой удар!» – с горечью подумал отец Бернар, покидая келью.
Брат Жак, который помогал выздоровлению Эрика несколько лет назад, принес все, о чем говорил настоятель, улыбнулся и сказал, что рад видеть обладателя голоса ангела.
- Голоса больше нет, - прохрипел Эрик и снова закашлялся. – Бог не захотел, чтобы такое создание как я имел голос ангела.
Брат Жак покачал головой:
- Вы не правы, месье, просто Бог хочет что-то изменить… Спокойной ночи.
Оставшись один, Эрик понял, что голоден. Вкусный монастырский хлеб и молоко были очень кстати. Умывшись и поев, он лег на узкую кровать и закрыл глаза. Через минуту он уже спал.

 Отправлено: 15.10.08 17:25. Заголовок: 16 *** Мег спустилас..

16 ***
Мег спустилась к ужину. Мадам Жири и ее брат были уже в столовой. По виду матери и дяди было понятно, что пока Мег переодевалась, они выясняли отношения. Но при ее появлении замолчали, и ужин прошел практически в тишине, если не считать нескольких фраз по поводу еды.
Мег была очень рада, что брат и сестра все же встретились и худо-бедно помирились. Она любила свою мать, хотя та никогда не была особенно нежной и редко баловала дочь. Мадам Жири старалась привить дочери твердость, решительность и реальный взгляд на все происходящее. Ей казалось, что именно эти качества помогут дочери устоять в этом мире. Мег привыкла подчиняться матери, правда та не злоупотребляла своим влиянием на дочь и не пыталась на нее давить. Исключение составляла учеба и дальнейшая работа в театре. Довольно рано поняв, что из Мег может получиться хорошая балерина, мать заставляла ее много трудиться. И это принесло свои плоды. Но за внешней суровостью и неприступностью Франсуазы скрывалось сердце доброе, сострадательное и верное и конечно дочь не могла этого не видеть и не перенять эти прекрасные качества.
Мег почти не помнила своего отца. Она знала, что он возглавлял балетную труппу в Опере, когда ее мать только начинала работать помощником репетитора. У них случился роман, они поженились, родилась Мег, но прожили вместе всего пять лет. Отец умер от внезапной остановки сердца во время репетиции. Франсуаза приобрела хороший опыт, работая рядом с мужем, что позволило ей после его смерти занять место балетмейстера. И молодая вдова с дочерью получили средства к существованию помимо небольшого капитала, который оставил им месье Жири.
Слово Франсуазы Жири всегда было твердо, что также стало присуще и Мег. Хорошее образование, которое Франсуаза получила в доме своего отца, позволило ей все свои знания передать дочери. Она пристрастила Мег к чтению, а та, очарованная поэзией начала сама писать стихи.
Мадам Жири всегда с необычайной ответственностью относилась к своим обязанностям в Опере, что вызывало уважение как у ее собственной дочери, так и у всего персонала театра, включая дирекцию. Ей пришлось много трудиться, доказывая свое право быть в этой труппе. Слишком поздно она поступила в театр, но уроки танцев, которые несколько лет оплачивал ее отец до побега, ей пригодились. Она была гибкой, стройной, с хорошим чувством ритма и прекрасным музыкальным слухом. К тому же сыграли немаловажную роль ее хороший вкус, природные грация и изящество. А королевскую осанку мадам Жири со временем пытались перенять все балерины театра.
Ужин закончился и повисшую тишину прервал Антуан де Боне:
- Дальше молчать нет смысла, я полагаю, поэтому хочу услышать от вас объяснения. Все происшедшее меня очень беспокоит. Тайны подземелий хороши для романов, но мы живем в реальном мире…
- К сожалению, в слишком реальном… Эта реальность может просто раздавить, - задумчиво промолвила Мег.
- Зачем ты пошла за ним, зачем? Что ты хочешь от него? – спросила мадам Жири. – Он человек очень сложный, быть с ним рядом – это все равно, что находиться поблизости от пороховой бочки. Конечно, он гений, но с гениями то труднее всего.
- Но я его люблю и все во мне разрывается от боли, когда я вижу как он страдает, как он болен и… Он потерял голос, мама! А помощи принимать не хочет, не верит никому…
– Думаю, ты опасаешься за него зря, он очень сильная и незаурядная личность, несмотря ни на что в нем много жизненных сил, его творческая натура не сможет долго бездействовать, он вернется к жизни, потому что пути назад нет, он сам хотел этого. Кристина всего лишь следствие, но не причина того, что произошло. Причиной является он сам, его желание вернуться в реальный мир. Правда, все получилось не совсем так как он задумал. Слишком давно Эрик все мерил только своими собственными категориями, не учитывая фактор другого человека… Это все от одиночества и, в общем то от эгоизма.
Бедный Призрак! Его голос – это чудесный дар, один из многих, которые он получил, видимо как компенсацию за свое физическое несовершенство.
- Ваш Призрак Оперы какая-то удивительная личность. Моя племянница влюблена в него до самоотречения, а моя сестра, кажется, знает о нем гораздо больше, чем говорит. И все покрыто тайной, - пробурчал Антуан де Боне.
- Да, мою дочь угораздило в него влюбиться…
Мадам Жири уже давно заметила, что Мег стала слишком интересоваться всем, что касается Призрака Оперы, и беспокоилась за дочь. Притягательная сила человека, которому она многие годы помогала скрываться в подвалах, была ей очень хорошо известна. Она сама по молодости лет не избежала влияния его невероятного обаяния и гения, который проявился очень рано. Несчастный мальчишка с изуродованным лицом и душой превратился в молодого человека, с неистовым характером и сердцем, которое долгие годы было закрыто для любви. Франсуаза иногда становилась свидетельницей его вспышек гнева и они ее пугали. Ее беспокоила его одержимость, с которой он что-либо делал. Иногда это доходило до фанатизма.
Но больше всего ее однажды испугало то, что она почувствовала в себе самой, когда впервые услышала, как он поет. Понимая, что она может навсегда влюбиться в его совершенно сверхъестественный голос, Франсуаза с несвойственной молодости рассудительностью ограничила свое общение с ним перепиской. К счастью, как она считала, к этому времени у нее начали развиваться отношения с месье Жири.
Антуан де Боне вывел свою сестру из задумчивости:
- Все, что ты говоришь об этом человеке, не соответствует тому, что он нем рассказывают газеты. Повторю еще раз, что он назван убийцей и ужасным монстром, который держал в страхе всю труппу театра и дирекцию, убил несколько человек, а потом спалил Оперу, обрушив люстру и все это в безумном желании погубить как можно больше людей. К тому же написано, что он был охоч до молоденьких балерин и утащил певицу к себе в страшный подземный дом, где и придушил ее с помощью какой-то ужасной удавки. Чему же прикажешь верить?
Мадам Жири поморщилась:
- Брат, ты человек разумный, образованный, я очень надеюсь, что все, что ты сейчас говорил – несерьезно, ты в это не веришь. Во всем, что написали газеты есть пара строк правды – это то, что люстра упала, а Опера сгорела. Все остальное выдумки репортеров. Ну и немного насчет певицы, она действительно была в подземном доме не слишком длительное время. Но она жива и здорова и скоро выходит замуж за виконта де Шаньи.
- А может быть, Эрик пошел ее разыскивать? Может быть, он все же хочет вернуть Кристину? Он так ее любит… - сказала Мег, опустив голову.
- Насколько я его знаю, он не станет этого делать. У Эрика масса недостатков, но отсутствием ума он не страдает, в отличие от твоей подруги… - съехидничала мадам Жири. – Кристина наделала столько глупостей за это время, что у меня начало складываться впечатление, что помешательство ее отца перешло и к ней. Хотя, думаю, я недалека от истины… За Эрика не беспокойся, он не будет гнаться за пустой мечтой, он будет сейчас восстанавливать силы и начинать жить заново, как делал это уже не раз.
- Франсуаза, раз ты так хорошо знаешь этого человека, то расскажи нам, откуда? – обратился к ней брат.
Было видно, что мадам Жири что-то пытается для себя решить. Несколько секунд все молчали, наконец, Франсуаза заговорила.


17 ***
Ни ее дочь, ни тем более брат не могли знать, что Франсуазу и Эрика связывала тайна, возникшая гораздо раньше «оперного» периода. Это была тайна ее побега из родительского дома перед свадьбой с графом де Рошфором. Все происходило летом в поместье де Боне в Нормандии. Прогуливаясь как-то по полям, Франсуаза познакомилась со странным мальчишкой в маске, которая закрывала все его лицо. Она чуть не упала наткнувшись на него, лежащим в высокой траве. Мальчишка выругался и вскочил на ноги. Франсуаза явно помешала ему созерцать облака. Его глаза в прорезях маски метали зеленые молнии, движения были угловатыми и порывистыми. На вид ему исполнилось лет одиннадцать-двенадцать. Он довольно резко сказал ей, чтобы она проваливала, в ответ на что Франсуаза обвинила его в неучтивости. Слово за слово они здорово поругались, осыпая друг друга обидными словами, причем ни один не хотел остановиться. И, возможно, эта детская перебранка продолжалась бы довольно долго, но тут мальчишку позвал мужчина, проезжавший в экипаже по дороге. Желая, чтобы последнее слово осталось за ним, вредный парень запихнул два пальца в рот и так залихватски свистнул, что Франсуаза рассмеялась, а мальчишка, подняв из травы футляр со скрипкой, не прощаясь, побежал к экипажу.
На следующий день в доме де Боне был прием, на который съехались все постоянные соседи и те, кто снимал дома на летний сезон. Тогда Франсуаза узнала, что мужчина в экипаже отец мальчишки и владелец фирмы, занимающейся подрядами на строительство. Звали его месье Ален Крувель и он снимал небольшой коттедж на окраине городка Лизье. Огюста де Боне связывали с ним деловые отношения. Мадам Крувель была дамой красивой, утонченной, но хрупкой, и казалось немного болезненной. На этом вечере она потрясающе играла на фортепьяно и удивительно проникновенно пела какие-то простые песни нежным и очень глубоким голосом, полным полутонов и оттенков, завораживающим и волнующим.
Когда Огюст де Боне представлял чету Крувель своей семье, месье Крувель узнал Франсуазу и немного смутился. А потом Франсуаза увидела, как он что-то говорил своей жене, и та побледнела и разволновалась. Возникло ощущение тайны, которая будоражила воображение юной девушки. Она стала искать встречи с Эриком (так назвал мальчишку при их первой встрече Крувель), но несколько дней его нигде не было видно, хотя Франсуаза даже ходила к их коттеджу.
Однажды в роще она услышала звуки скрипки и, пойдя на них, увидела Эрика. Звуки скрипки! Они вовсе не были напевными и плавными. Мальчишка извлекал из инструмента нечто не поддающееся описанию. Это даже нельзя было назвать мелодией. Протяжные звуки вдруг обрывались на какой-то пронзительной ноте, а потом сыпались бусинами по стеклу, затем снова взлетали и падали в самый низ, как будто упирались в землю или хотели проникнуть в нее глубже и глубже. Такого рваного ритма и бешеного темпа Франсуазе еще не приходилось слышать, а она уже бывала не раз на концертах очень известных и талантливых музыкантов.
Франсуаза, наверное, как-то выдала свое присутствие, потому что Эрик оборвал игру и порывисто к ней обернулся. Он увидел ее ошеломленное лицо и глаза, наполненные изумлением и восхищением, и забыл, что хотел ее обругать, за то, что снова ему помешала. С тех пор началась их странная дружба. Встречаться им часто не удавалось, Эрик должен был находиться дома. В одну из их очередных прогулок по окрестностям Франсуаза, которую мучило любопытство, попросила его снять маску. Он тогда к счастью не вспылил, а ответил, что мать не разрешает ему делать это ни дома, ни тем более перед другими людьми, потому что он ужасный урод и она не хочет, чтобы кто-то в округе знал об этом. Вот и гулять он вырывается с трудом и в основном тайком. Франсуаза не стала настаивать.
В то лето ей исполнилось пятнадцать, и отец объявил о ее помолвке с графом. В ужасе и отчаянии, не находя поддержки у близких, Франсуаза прибежала на встречу с Эриком, едва вырвавшись из дома и обо всем ему рассказала. Она считала единственным выходом из этой ситуации побег из родительского дома, а мальчик решил ей помочь. Он просто загорелся этим приключением. Франсуаза твердо решилась на побег, хотя ей было страшно и в глубине души она понимала, что этот шаг принесет ей много проблем. Они сговорились, что встретятся на дороге у рощи на следующую ночь, и Эрик проводит ее до постоялого двора. Франсуаза намеревалась отправиться в Париж, и укрыться у своей подруги, которая училась в балетном классе при Гранд Опера. Отец об этом знакомстве не знал, и Франсуаза предполагала, что уж там то ее не смогут отыскать. К тому же она собиралась воспользоваться девичьей фамилией матери. Но планы были нарушены. Отец запер Франсуазу после очередного скандала, и она не смогла прийти на условленное место.
Мечась по своей спальне, она думала только о том, что теперь ей даже невозможно вылезти через окно. Ее комната находилась в башенке на уровне третьего этажа, а внизу был вырыт ров. Когда-то Франсуазе казалось романтичным жить как принцесса в башне и ждать своего рыцаря. Разве могла она себе представить, что рыцарь окажется на тридцать пять лет ее старше, дважды вдовец, лысоват и с брюшком, но зато с графским титулом.
Теперь местоположение комнаты сыграло с ней злую шутку. Стена башни была совершенно гладкой. Франсуаза с радостью бы спрыгнула в ров, но как назло отец велел его вычистить этим летом, и воду из него спустили. Она плакала и злилась, ничего не могла придумать и с ужасом сознавала, что ей некуда деться, только под венец. Поэтому для нее было совершеннейшей неожиданностью, когда в окно ее комнаты кто-то тихо постучал. И распахнув его, она увидела Эрика, раскачивающегося на веревке, спущенной с крыши. Эрик влез в окно, и тут Франсуаза впервые взглянула ему в лицо. Тесемки маски развязались, и при очередном движении она соскользнула, а Эрик не успел ее подхватить. Он испуганно смотрел на Франсуазу, а та испуганно смотрела на него, ожидая увидеть нечто ужасное. Но половина его лица была совершенно нормальной, а вот другая, видимо от рождения, изувечена буграми и шишками и какой-то неестественной краснотой. Еще секунда и мальчишка ругался как сапожник, прилаживая маску, а она успокаивала его, умоляя говорить тише. Наконец он угомонился, и они были готовы покинуть дом.
Эрик удивительным образом приладил веревки так, что они бесшумно и плавно спустили Франсуазу вниз, а мальчик стер все следы их побега, закрыл окно и последовал за ней. Затем стянул вниз веревку.
Около рощи их ждала небольшая лошадка, которую Эрик втихоря увел из конюшни де Боне. Франсуаза заметила, что животное слушалось его беспрекословно. Под утро они добрались до постоялого двора, где Франсуаза села в почтовую карету. Карета тронулась и на повороте дороги она увидела Эрика, который несся по полю, во всю пришпоривая лошадку, стараясь поскорее возвратиться назад.
Семья де Боне так и не узнала, каким образом Франсуазе удалось убежать из-под замка.
Антуан де Боне, усмехнулся и сказал:
- А на следующее утро, когда отец бушевал как ураган, бедняга конюх никак не мог понять, что случилось с этой гнедой лошадью ночью…
- Как же вы встретились с Эриком вновь? Как он оказался в подвалах Оперы? – спросила удивленная рассказом матери Мег.
Мадам Жири поднялась из кресла:
- На сегодня, полагаю, впечатлений достаточно. Все дальнейшие признания оставим на завтрашний день.
Когда мать говорила таким тоном, Мег никогда ей не возражала. Да и часы показывали уже далеко за полночь. Все трое разошлись по своим комнатам.

18 ***

На следующий день Антуан де Боне повез сестру и племянницу в свой дом в предместье Вал-Флери. Он предполагал поселить их там, а впоследствии, оформив все бумаги передать его в собственность Франсуазе. Поэтому сразу после позднего завтрака был заложен экипаж, и все трое двинулись в путь. Как Мег так и ее дяде не терпелось узнать дальнейшую историю Эрика. Поэтому дорогой они заставили мадам Жири продолжить свой рассказ.
Живя в Париже при Опере, как и все ученицы балетной школы, она ничего больше не слышала об Эрике. Прошло три года. События ночи побега начали тускнеть в памяти. Она танцевала в кордебалете, и начала работать с младшими девочками в школе как помощник репетитора. Это отнимало много времени, но доставляло удовольствие. Балетмейстер театра месье Жири, тогда обратил на нее внимание как на педагога и во всем ее поддерживал.
Эрик появился в ее жизни снова совершенно неожиданно.
Как-то вечером она столкнулась с ним в темном проулке рядом с Оперой. Она страшно перепугалась, когда от стены отделилась фигура и сделала несколько шагов по направлению к ней. Но Эрик назвал ее по имени, и на место страха пришло удивление. Он просил ее о помощи, просил спрятать его. Франсуаза, не раздумывая долго, привела его в полуподвальный этаж Оперы, где находилась часовня. Он только повторял: «Мне нужно спрятаться, мне нужно спрятаться». Рассказ о его злоключениях поверг ее в полное изумление.
Через полгода после того, как они их расстались, на стройке погиб месье Крувель под обвалившимися лесами. Ужас был в том, что Эрик находился в это время с отцом и видел все собственными глазами. Тогда на стройке он втихоря, думая, что его никто не видит, снял свою маску. Рабочий, крепивший леса, которого Эрик не заметил, засмотрелся на него и сделал роковую ошибку. Худшее мальчика ожидало дома, когда мать вне себя от горя обвинила сына в отцовской гибели и назвала его убийцей. Она совершенно измучила мальчика и довела его этими обвинениями и постоянными упреками до нервного срыва. Ее ненависть к сыну все возрастала, она не могла его больше видеть и отдала в приют. О жизни в приюте Эрик Франсуазе не рассказывал. Но, прожив там больше года, он не выдержал и убежал. В течение нескольких месяцев он прятался, скитался, просил подаяние. Пока не попал в цыганский балаган с которым добрался до Парижа. Хозяин использовал его уродство как хорошую приманку для публики. Но мальчишка оказался строптивым и дважды удирал. Оба раза его ловили и под конец посадили на цепь. Человек жадный и жестокий хозяин часто избивал Эрика под смех и улюлюканье не очень разборчивой публики. Мальчик промолчал о том, как ему удалось избавиться от цепи и убежать после очередного представления на окраине Парижа. Единственно, к кому он мог прийти в этом городе, была Франсуаза.
Так началась его жизнь в подвалах. Он доверял Франсуазе, но всегда прятал свое лицо. Вообще старался скрываться в самых темных закоулках. Даже еду она часто оставляла ему на условленном месте, а он забирал ее потом. Но со временем, он начал с ней общаться. И однажды спросил, как можно раздобыть скрипку. Они вместе забрались на склад старых музыкальных инструментов. Найденная там скрипка нуждалась в починке и настройке и Франсуаза обратилась с просьбой к театральному настройщику. Старик Брюзо отреставрировал инструмент. Эрик снова стал играть. Потом Франсуаза узнала, что он познакомился с Брюзо, который когда-то был хорошим музыкантом, и тот взялся заниматься с мальчиком. Прошло время, Эрик превратился в юношу, о котором старик Брюзо говаривал, что такого таланта он еще не видел и не слышал на своем веку. Но сколько бы он не уговаривал Эрика показаться лучшим столичным музыкантам, тот не соглашался, сразу захлопывая свою раковину. Своей резкостью, иногда даже необузданностью Эрик пугал Франсуазу, но она поражалась, с какой невероятной одержимостью он занимается музыкой. Однажды, когда она оставила ему ноты в их тайнике, она нашла там свой портрет, нарисованный углем. Это было совершенно необычное произведение, немного гротескное, но невероятно привлекательное. Невозможно было оторвать глаз от резких изломанных линий, которые сливались в единое целое, передавая, казалось бы самые потаенные черточки ее характера.
И однажды, находясь неподалеку от мастерской Брюжо, Франсуаза услышала потрясающее пение. Такого голоса ей не приходилось слышать. Он завораживал, возносил к небесным высям, заставлял трепетать и плакать. Осторожно приоткрыв дверь в мастерскую, она увидела поющего Эрика и ошеломленного старика Брюжо. Тогда она поняла, что этот юноша действительно гений. Они на пару с Брюжо попытались уговорить его показаться консерваторским педагогам, но Эрик отказался в довольно резкой форме. Она не понимала, почему он отказывается, он стоял на своем и оба выйдя из себя сильно поссорились на глазах у Брюжо. После того как Эрик ушел, старый мастер сказал: «Уж не влюбляешься ли ты в этого юношу, девочка, не приведи бог? Он гений, безусловно, гений, но со странностями…». Вот тут то Франсуаза поняла, что они уже не дети и, если она позволит себе хоть малейшее чувство в отношении Эрика, то вся ее жизнь может пойти наперекосяк. Их дальнейшие отношения ограничились с тех пор только письмами, а через некоторое время месье Жири сделал ей предложение и она его приняла.
- Собственно, это все, - закончила свой рассказ мадам Жири. – Много лет я практически ничего о нем не слышала. Несколько раз он присылал мне записки, но как он жил и где я не знаю. И потом он появился уже вместе со слухами о Призраке Оперы. А это уже другая история, я бы даже сказала другая игра, трагическая.
Они подъехали к небольшому особняку. Садовник, который следил за домом, открыл им дверь. Антуан де Боне показал дом, за которым был большой, тенистый сад примыкавший к монастырской.
- Итак, мои милые дамы, вот ваш дом, если вы не возражаете. А я буду счастлив приезжать к вам из города. Я редко жил здесь, моя адвокатская практика требует постоянного присутствия в городе. Но по воскресеньям, уж не обессудьте, буду вам надоедать. В ближайшие дни я выправлю все бумаги на дом на твое имя Франсуаза.
Мадам Жири была растрогана и отвернулась, смахнув непрошенную слезинку.
- Дядя, ты так добр к нам, - поцеловала его в щеку Мег. – Мне очень здесь нравится!
- Жак, - позвал садовника де Боне. – Пожалуйста, наймите кухарку и горничную, через два дня мои сестра и племянница переедут сюда.

 Отправлено: 16.10.08 12:12. Заголовок: 19 *** Эрик жил в м..

19 ***

Эрик жил в монастыре уже две недели. Голос в полной мере не вернулся к нему, хотя он очень на это надеялся. Понемногу связки все же восстановились, и он мог говорить уже не шепотом. Но петь… Он понимал, что петь, не сможет. Отец Бернар дважды предлагал отвезти Эрика к врачу, но он отказался.
Впервые, за многие годы, чувствуя себя физически здоровым, он не хотел ничего делать. Он мог часами лежать в своей келье или бродить по монастырскому саду. Как-то заглянув в церковь, он долго стоял у органа, на котором когда-то играл, но так и не притронулся к клавишам.
Сегодня он сидел в маленькой часовенке в дальнем конце сада, куда раньше не заходил и смотрел невидящим взором на алтарную стену. И вдруг понял, что перед ним находится нечто необычное. Взгляд сфокусировался на большом распятии. Он сначала не понял, что именно странного в этом распятии и с минуту пытался уловить ускользающий момент. И вдруг… Невероятно! Распятие было без креста! Луч солнца попал в окно, и создалось совершенно фантастическое зрелище. Вырезанное из дерева тело Христа с распростертыми руками как бы парило в проеме стрельчатого алтарного окна. Столь необычного изображения Эрик не видел ни разу. Он закрыл глаза, но странное распятие отпечаталось в его памяти, и он почувствовал непреодолимое желание нарисовать увиденное. Эрик почти бегом преодолел монастырский двор и ворвался в библиотеку, где на него поднял удивленные глаза отец Бернар.
- Друг мой, что случилось? Вы чем-то встревожены?
- Мне нужна бумага, я должен это нарисовать, - быстро проговорил Эрик, оглядываясь в поисках листа.
Отец Бернар достал с полки довольно большой лист желтоватой бумаги и подал Эрику, с нескрываемым любопытством смотря на него. Эрик был явно захвачен какой-то мыслью. Монах впервые видел его таким.
- Уголь, уголь, отец Бернар, или что-нибудь, чем можно рисовать…
Францисканец вышел в соседнюю дверь, ведущую в мастерскую, и принес несколько угольных палочек для рисования.
Эрик секунду, другую стоял, склонившись над листом бумаги, а потом быстро начал рисовать. Через несколько мгновений на листе появилось распятие из часовенки, но нарисованное в какой-то особой манере, немного резковато, но завораживающе. Но главное, что поразило францисканца, это восхитительное ощущение света и тени на рисунке. Оторвав взгляд от рисунка, отец Бернар посмотрел на Эрика. Тот стоял, закинув измазанные углем руки за голову, закрыв глаза и улыбаясь совершенно блаженной улыбкой.
- Это возможно, возможно! Не все потеряно! – Эрик раскинул руки и закружился по библиотеке, глаза его светились. – Видите, отец мой? Смотрите, смотрите, я думал, что никогда уже не смогу… Я хочу рисовать!
- Благослови вас Бог, - просиял монах. – Я попрошу брата Жака купить вам еще бумаги. А краски и уголь есть в мастерской.
- Спасибо, спасибо! – воскликнул Эрик и вышел из библиотеки.
Священник долго смотрел на оставленный рисунок, а потом от всей души поблагодарил Бога за жизнь, которая снова возвращалась к этому, как видно много испытавшему боли и страданий, человеку.
Ощущение счастья и начала чего-то нового не оставляло Эрика весь вечер, с этим волнительным ощущением он заснул.
А на утро проснулся с желанием рисовать и что-нибудь делать еще. Брат Жак отправился в Париж по делам и обещал к вечеру вернуться и привезти бумагу. Отец Бернар отправился на требы, так что ждали его тоже только к вечеру.
Помогая братьям доставать из старого глубокого колодца воду с помощью ведра и веревки, Эрик подумал, что пожалуй, этот способ устарел и отнимает у людей слишком много времени и сил. «Я столько понастроил механизмов, которые мешали людям, почему бы не попробовать сделать что-то, что облегчит их труд?», - усмехнулся он про себя. Через час были готовы расчеты и чертеж удобной и оригинальной лебедки для поднятия воды. Еще через несколько часов, прибегнув к помощи монахов, Эрик соорудил эту лебедку над колодцем. Возвратившиеся настоятель и брат Жак не могли прийти в себя от изумления, а Эрик, страшно довольный собой, забрал привезенную бумагу и отправился в мастерскую, где при свете нескольких свечей прорисовал всю ночь и заснул там же на широкой скамье.
Следующий день был ознаменован тем, что отец Бернар предложил Эрику поучить рисованию детей из приюта, который был неподалеку. При слове «приют» у Эрика внутри все перевернулось, а лицо исказилось гримасой боли.
- Простите, мой друг, боюсь, я сказал что-то задевшее вас, - смутился францисканец.
- Когда-то моя мать отдала меня в приют, и это было не самое приятное место… - медленно произнес Эрик. – Я не готов сейчас дать вам ответ, отец мой.
Монах увидел, как он помрачнел и понял, что поторопился.
- Ничего, друг мой, ничего, я подожду.
- Дайте мне время, как-нибудь я расскажу вам о моей жизни, - сказал Эрик.

20 ***

Мать и дочь Жири перебрались в свой новый дом и начали обустраиваться. Мег, занимаясь домашними делами, не переставала думать об исчезнувшем Эрике. Она тосковала и желание отыскать его не оставляло девушку. Правда она совершенно не понимала, в каком направлении нужно вести поиски.
Пару раз она ездила в Париж и бесцельно бродила вокруг обгоревшей Оперы. А когда дядя привез газету, в которой было объявлено о свадьбе виконта де Шаньи и Кристины Дае, и Мег узнала, что они находятся в поместье близ Шартра, она решила написать подруге письмо. Мег предполагала, что Эрик все же может отправиться за Кристиной и сделать попытку расстроить этот брак. Она поздравила Кристину, рассказала об изменениях в собственной жизни и расспросила подругу о том, что происходило с ней, с тех пор как они расстались.
Через некоторое время она получила от Кристины ответ. Та довольно коротко написала, что свадьба была в поместье, не слишком пышная, что через несколько дней они уезжают в Италию и что она безмерно счастлива с виконтом. Все. Никаких подробностей. Мег показалось, что таким кратким письмом Кристина хотела дать ей понять, что любые воспоминания о происшедшем ей неприятны. Похоже, Эрик там не появлялся.
Мег вспомнила, что мать рассказывала о старике Брюжо, но и это был тупик, так как Брюжо умер лет десять назад. Антуан де Боне по настоянию Мег осторожно расспрашивал своих знакомых в полиции о ходе расследования пожара в Опере. Но никаких сведений о человеке, носящего имя Призрака Оперы, полиции добыть не удалось.
Но в одно из воскресений Антуан де Боне привез интереснейшую новость.
- После твоего рассказа, Франсуаза, я долго мучился мыслью, что фамилия Крувель мне знакома. И я понял почему. Пару лет назад мой коллега метр Сюльпис занимался делом о наследстве. Сейчас я разузнал все подробности.
Мег слушала дядю, затаив дыхание, мадам Жири с не меньшим интересом.
Два года назад умерла мать Эрика. Доля Крувелей в фирме должна была перейти к единственному наследнику Эрику Крувелю. Пока вдова Крувель была жива, она не желала разыскивать исчезнувшего сына, но после ее смерти компаньон Крувеля и его старый друг Барбье решил разыскать Эрика через своего поверенного месье Сюльписа. Эти розыски зашли в тупик, но месье Барбье настаивает на их продолжении, так как очень болен и видимо, скоро умрет. Своих детей у него нет. Он считает, что если сын его компаньона жив, то он должен получить наследство.
- Фирма в хорошем финансовом состоянии, у нее прекрасный управляющий, да и денежная часть наследства Крувеля достаточно велика, чтобы жить безбедно, - продолжил де Боне. – Я не удивлюсь, если и месье Барбье составил завещание в пользу Эрика Крувеля.
- Что же, дядя, есть хоть какая-то зацепка, где его искать?
- Пока никакой, племянница. Ваш Эрик и вправду как призрак, все время куда-то пропадает и никаких следов. Но он богатый наследник. Месье Сюльпис будет его искать всеми возможными способами, я же чем смогу посодействую ему в этом. И мне кажется, что ты сестра должна рассказать метру Сюльпису, то, что знаешь об Эрике Крувеле.
- Ты хочешь, чтобы я рассказала еще кому-то о том, что он Призрак Оперы? – насторожилась мадам Жири. – Но не повредит ли это Эрику? Я и так уже сделала одну оплошность, рассказав о нем виконту. Видите, к чему это привело.
- Дядя, может быть, ты займешься его поисками сам?
- Это не принято в наших кругах… - с сомнением произнес де Боне.
- Но ты же не отбираешь у своего коллеги его хлеб. Если тебе удастся разыскать Эрика, ты просто расскажешь метру Сюльпису о результатах поиска, - с воодушевлением говорила Мег.
- Я займусь этим только ради тебя, племянница, - вздохнул де Боне.
Надежда на то, что Эрик может быть найден затеплилась в душе Мег. Она повеселела и даже согласилась на то, чтобы поехать с дядей на один из званных танцевальных вечеров. Поскольку Мег не вращалась в обществе, она смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке. Но только до первого приглашения на танец. Она была легка и грациозна и на нее сразу же обратили внимание многие молодые кавалеры. Один из них капитан Ксавье де Бре был особенно настойчив, и она трижды за вечер танцевала с ним.
Когда настало время возвращаться домой, он попросил у нее разрешения нанести визит. Мег было все равно, она осталась равнодушной к капитану и вряд ли смогла описать его внешность, если бы ее спросили. Но из вежливости дала согласие. Если бы она тогда знала, какие события последую за этим, она бежала бы от него как от огня.


21 ***

С присущей ему порывистостью и одержимостью Эрик рисовал все, что видел вокруг. Картинки монастырской жизни, небо, сад, людей из предместья, которые приходили в монастырь на мессы. Много лет он рисовал только эскизы декораций и костюмов, иногда портреты. Сейчас ему нравилось переносить на бумагу простые строгие линии монастырских строений и воспроизводить нежные оттенки весеннего неба гораздо больше, чем самые пышные и роскошные оперные декорации. Сделав несколько очень хороших акварельных рисунков, он предложил отцу Бернару продать их на весенней ярмарке, которая должна состоятся через месяц.
Весна, свежий воздух, солнце действовали на него пьяняще. Но вечерами он иногда сидел в келье, глубоко задумавшись над своим будущим или вспоминая прошлое. Во сне он часто видел Кристину, которая приближалась к нему, чтобы поцеловать, но в последний момент, отпрянув, в ужасе убегала. Эти сны выводили его из равновесия и злили. Тогда он старался уходить с головой в какое-нибудь дело.
Через некоторое время, после того, как Эрик соорудил колодезную лебедку, отец Бернар спросил, не мог бы он придумать что-нибудь с системой отопления в монастыре. Печи, которые сейчас обогревали жилые помещения, были старые, тепла давали мало, но дров съедали сгорало огромное количество. Эрику только этого и было нужно. Он с такой скоростью придумал новую систему отопления, что настоятель только диву давался. Наняли рабочих и, следуя чертежам и указаниям Эрика, приступили к работам, предполагая за лето все закончить.
Много времени он проводил в монастырской библиотеке, пытаясь читать труды святых отцов, но душа его не откликнулась на то, о чем они писали. Смирения в его сердце не было, а любовь не принесла ему блаженства. У него было много претензий к Богу, он не находил ответа на вопрос, почему в его жизни было столько страданий и слез и не было радости, о которой говорили святые. Но все же кое-что зацепило его. Читая жития Франциска Ассизского, он наткнулся на рассказ о работе братье в лепрозории. Один из прокаженных, проклинал всех, оскорблял, издевался над братьями. В результате монахи не выдержали и перестали за ним ухаживать. Франциск пришел к нему сам, приветствуя его пожеланиями мира и покоя. Но прокаженный пришел в ярость. Увещевания Франциска, его слова о терпении только распалили больного и он начал кричать, что монахи не служат ему как должно. Франциск, ответил, что он сам будет служить ему и сделает все, о чем тот попросит. Прокаженный сказал, что хочет, чтобы Франциск его вымыл, потому что запах его тела стал противен даже ему самому. Святой мыл его и молился об исцелении. Бедняга прокаженный был так поражен и растроган этим простым действием, что внезапно почувствовал, что его любят, и, забыв о своей боли, заплакал. Сердце несчастного оттаяло, а язвы на теле зажили. Эрику было трудно поверить в то, что проказа была исцелена, но что-то в этом рассказе его тронуло. Он часто ощущал себя прокаженным и отверженным в этом мире, искал и не находил, того, чья любовь могла бы дать его сердцу мир и покой.
На дальних полках он раскопал старинные чертежи монастыря и кое-какие записи о его основании. По этим чертежам значился подземный ход, который начинался в крипте под храмом. «Подземные ходы – это, конечно, твоя стихия, Эрик», - сказал он сам себе. «Снова в подземелье тебя тянет. Может, хватит?».
Когда он показал чертежи отцу Бернару, тот удивленно ответил, что ни о каком подземном ходе ничего не знает, а в крипте нет никаких дверей.
- Позвольте мне самому проверить, отец мой. Честно говоря, я не знаю, чем может быть полезен этот ход, но мне просто любопытно. Ведь для каких-то целей он создавался?
- Друг мой, вы и меня заинтриговали. Я бы и сам не прочь узнать, что за тайные ходы есть в этом монастыре. Любопытство – большой порок, но и великий дар, данный человеку, - подмигнул ему отец Бернар.
Вместе они внимательно осмотрели все стены и закутки крипты. Опытный глаз Эрика и кое-какие намеки, найденные им в документах помогли им вскоре обнаружить тайную дверь. Она была так хорошо скрыта, что никому и в голову не приходило, что она существует. Однако Эрику пришлось повозиться, пытаясь найти рычаг, который ее открывал. Он проверил все камни вокруг двери, нажимал на них, пытался повернуть, но ничего не происходило. И Эрик подумал, что механизм мог от старости и сырости испортиться. Пока он обшаривал стены, отец Бернар присел отдохнуть на скамью.
- Друг мой, посмотрите, не это ли мы ищем, - позвал он Эрика, указывая на часть каменной резьбы на одной из колонн.
Эрик наклонился, посветив свечой, и увидел на одном из камней знак – две ладони, держащие пучок горящих веток.
- Возможно, отец мой, - ответил он и с силой нажал на камень. Долю секунды им показалось, что ничего не произойдет. Но раздался скрежет и, обернувшись, они увидели, что потайная дверь начала открываться.


22 ***

Визит капитана де Бре состоялся в воскресенье через неделю после танцевального вечера. Он приехал в новый дом мадам Жири вместе с Антуаном де Боне. Мег, которая всегда ждала дядиных визитов в надежде, что появятся новости об Эрике, была немного раздосадована этим обстоятельством. «Еще хорошо, что это всего лишь визит, а не обед. Надеюсь этот капитан долго не засидится», - подумала она. Но ее надеждам не суждено было оправдаться. Капитан оказался хорошим собеседником и сумел очаровать даже мадам Жири. Не говоря уже о де Боне, с которым он еще по дороге живо обсуждал всевозможные светские новости. Мег мало участвовала в разговоре, скучала и с нетерпением ожидала окончания визита. Но неожиданно капитан затронул интересующую ее тему.
- Слышали ли вы, мадам Жири, что здание Оперы все же начнут ремонтировать, но не раньше, чем через год-полтора? – обратился он к Франсуазе.
- Нет, месье, после пожара и переезда сюда я редко общаюсь с кем-либо из моих старых знакомых. Дирекция нашла средства на ремонт?
- Пока еще нет, но мои друзья уверяют, что часть средств будет выделено городскими властями, которые заинтересованы в восстановлении здания, - сказал капитан и тут же задал вопрос. – Правдива ли та безумная история об оперном призраке, обитавшем в подвалах? Последний слух был, что этот человек уехал из Франции и якобы объявился в Баварии.
Мег напряглась, де Боне заерзал в кресле и только Франсуаза Жири, сохраняя совершеннейшее спокойствие, царственно повернув голову, сказала:
- Что вы месье, неужели вы верите газетным сплетням? Вы показались мне человеком светским и образованным, трудно представить, что рассказы о призраках могут вас интересовать.
Капитану ничего не оставалось, как рассмеяться. Мадам Жири ответила ему королевской улыбкой. Повисла пауза. Капитан понял, что время его визита слишком затянулось.
- Могу ли я надеяться посетить вас еще раз, - спросил он, раскланиваясь.
- О да, капитан, было приятно с вами побеседовать. Вы можете навещать нас вместе с моим братом, - ответила мадам Жири.
Наконец де Бре удалился.
- Мег, ты едва ли сказала пару слов с капитаном, а ведь он из-за тебя приехал, - обратилась к дочери Франсуаза.
- Ты знаешь, мама, меня совершенно не интересует этот капитан, - дернула плечом Мег.
- Детка, но подумай, ты молода, тебе нужны развлечения, нужны кавалеры. Так чем де Бре не кавалер? – вступил в разговор Антуан де Боне.
Мег посмотрела сначала на мать, потом на дядю.
- Вы, кажется, решили меня выдать замуж? – в голосе у нее прозвучали нотки, которые напомнили де Боне Франсуазу в молодости. – Вы же знаете оба, что меня не интересует ни один мужчина на свете, кроме Эрика.
- Успокойся, племянница, никто тебя замуж выдавать против твоего желания не собирается. Но подумай, как долго будут продолжаться поиски твоего возлюбленного, неизвестно, на это могут уйти годы. Не будешь же ты сидеть взаперти все это время. Теперь тебе нужно выезжать, проводить время в обществе молодых людей.
- Ты ранишь меня в самое сердце, дядя! Я очень хорошо понимаю, все, о чем ты говоришь, но не лишай меня надежды… Кстати, ты слышал, что сказал капитан? По поводу Баварии? Это может быть правдой? Ты проверял?
- Нет, про Баварию я услышал сегодня впервые, - тяжело вздохнул де Боне.
- Тогда ты должен срочно послать туда человека, - твердо и тихо заявила Мег.
Мадам Жири в изнеможении закатила глаза. Если ее дочь что-либо вбивала себе в голову, то это надолго. А Франсуаза, вкусив всю прелесть спокойного существования в собственном доме, уже начала задумываться о будущем Мег. Конечно, ее дочь никогда не вращалась в обществе, но это поправимо. Дядя сделает для племянницы все, он очень к ней привязан. А то, что Мег принадлежит к семейству де Боне придаст ей в обществе вес. Франсуаза вдруг поняла, что она не очень то и хочет, чтобы Эрик нашелся. Слишком много вокруг него возникает всевозможных событий, слишком много беспокойства. Она стала от всего этого уставать. Одно дело помогать Эрику поддерживать репертуар театра на должном уровне или дурачить дирекцию Оперы записками о денежном вознаграждении или распределении ролей. Другое дело, когда твоя дочь влюблена в человека-призрака и ничего не желает слышать. А это уже не игры.



23 ***

Капитан Ксавье де Бре возвращался из предместья в Париж. Дом, который он так хотел увидеть, его разочаровал. Он ожидал найти хотя бы какие-то знаки, которые дадут ему возможность понять, что это действительно то место. Но дом явно перестроили и ни на фасаде, ни внутри он ничего не обнаружил. «Спокойнее, господин капитан, спокойнее. Ну почему ты решил, что все обнаружится в первый же визит? За столетие дом, конечно, изменился, чего ты ожидал. Не все потеряно, развивай отношения с де Боне, ухаживай за милашкой Мег и очаровывай ее мать. Когда ты станешь завсегдатаем у них, тебе легче будет все осмотреть. В конце концов, ты еще не был в саду, а там наверняка есть какие-нибудь строения», - размышлял капитан.
Пошел уже пятый месяц, с тех пор как Де Бре вступил в права наследования одного из своих родственников герцога Шуазеля. Капитан надеялся, что наследство даст ему возможность расплатиться с собственными долгами и немного улучшить свое материальное положение, но не тут то было. Сумма, которую он получил наряду с другими наследниками, была ничтожна, а недвижимость старик ему не отписал. В приложение к деньгам де Бре получил две картины из коллекции герцога и его библиотеку. Такие причуды старого аристократа привели капитана в состояние ярости. Картины он тут же продал, а библиотеку ему пришлось перевезти на свою квартиру, где книги заняли одну из комнат почти полностью. Как-то от скуки, разбирая их, он наткнулся на старую книгу, написанную от руки, открыв которую и начав читать, де Бре был поражен. Он и раньше знал, что один из предков герцога Шуазеля был адептом масонской ложи «Чистоты», которую основал в 1775 году герцог Шартрский. Ложа состояла из самых богатых и знатных людей Франции, в нее принимали только представителей аристократии, видимо поэтому, во времена революции ложа прекратила свое существование. Но только из этой книги он узнал, что высшие чины ложи «Чистоты» были хранителями тайны клада Ордена Тамплиеров.
Погрузившись в изучение деятельности масонов, де Бре понял, что практически все французское масонство считает Жака де Моле, последнего гроссмейстера Ордена Храмовников чуть ли не родоначальником движения. Роясь в архивах, он наткнулся на записи иезуита отца Баррюэля, который упоминал предместье Вал-Флери как одно из основных мест собраний ложи «Чистоты». А записи в книге Шуазеля давали более точное описание дома, в котором проводились собрания. Капитана, конечно же, интересовали не таинственные ритуалы масонов, а часть огромного клада, хранителем которой являлась ложа.
Когда наконец капитан понял, что дом в предместье, который ему нужен принадлежит адвокату Антуану де Боне, он приложил все усилия к знакомству. Очень осторожно он разузнал, что адвокат в этом доме практически не бывает, довольствуясь квартирой в Париже. Тогда у де Бре возник план проникнуть в пустующий дом и все разузнать и исследовать. Но в этот момент произошел пожар в Опере, и последующие за ним события сорвали гениальный план капитана. Узнав, что адвокат поселил в этом доме свою сестру и племянницу де Бре решил действовать по-другому. Он решил изображать из себя влюбленного, даже если бы племянница адвоката оказалась бы сущей Горгоной. Он был готов и на женитьбу. Мысли его доходили до того, что если ничего не получится с дочерью, он соблазнит мать. Его цель, такая сладкая, такая близкая стоила любых средств. Почему-то он свято верил в то, что именно в этом доме и схоронена та часть клада, охраняемая когда-то членами ложи.
Нужно было только время и терпение. С этим у капитана как раз и были проблемы. Времени оставалось все меньше, срок уплаты по векселям неуклонно приближался, а терпением де Бре никогда не отличался. Ему всегда нужно было получить все сразу и сейчас. Он был очень удивлен, что милашка Мег ни на танцевальном вечере, ни во время сегодняшнего визита не реагировала на его достоинства так, как он к этому привык. Впрочем, она вообще на него не реагировала. «Как бы рыбка не сорвалась, может у нее кто-нибудь уже есть? Однако матушка и дядюшка вполне ко мне благосклонны. Нужно будет усилить натиск. Девушка из танцорок, вряд ли она устоит передо мной. А если намекнуть на желание жениться, то, думаю, дело будет в шляпе. На правах жениха мне будет разрешено бывать в доме хоть каждый день», - самодовольно рассуждал капитан.
Он привык к женскому вниманию, хотя красотой не отличался, скорее лицо его можно было назвать интересным. Черные глаза обжигали женские сердца, а прекрасные черные вьющиеся волосы довершали дело обольщения. Небольшой тонкий шрам на левой щеке, полученный им еще в ранней юности, всегда выдавался за дуэльную рану, что довершало романтический образ героя. К тому же он был достаточно образован, умел вести беседу и не отличался солдафонской грубостью. Де Бре был уверен, что на обольщение бывшей балерины Оперы много времени не понадобиться.

 Отправлено: 16.10.08 12:15. Заголовок: 24 *** Как только о..

24 ***

Как только отворилась потайная дверь, они услышали звон колокола, призывавшего монахов на мессу.
- Мне нужно идти, - сказал отец Бернар. – Думаю, вы не захотите ждать, когда тайна начинает приоткрываться. Вот ключи от крипты, пожалуйста, когда я уйду, заприте дверь, пусть пока никто ничего не знает. Сначала нужно все выяснить. Только, прошу вас, будьте осторожны, когда пойдете в подземелье.
Эрик улыбнулся:
- Не беспокойтесь, мне не привыкать. Подземелья – часть моей жизни.
Он проводил священника и запер дверь. Странный знак на открывающем камне заставил Эрика внимательно осматривать стены. Подземный ход метров через сто привел его к развилке, направо отходил еще один коридор. Перед ним на стене он обнаружил еще один знак – два перекрещенных меча и над ними череп с костями. Какие-то смутные воспоминания зашевелились в голове Эрика, но пока еще не оформились в догадку. Он решил пройти сначала по основному коридору. Метров через пятьдесят обнаружилось еще одно ответвление и перед ним снова знак – треугольник, в который вписан солнечный диск с лучами.
Эрика осенило: «Масонский знак! Это подземный ход масонов! Невероятно!». Он двинулся дальше. Но еще метров через сто основной коридор уперся в глухую стену. Никаких знаков на этой стене Эрик не обнаружил, как не обнаружил и никаких дверей по дороге. Вернувшись, он пошел по коридору под знаком треугольника. Через несколько метров коридор закончился дверью. Внизу справа Эрик разглядел на камне две ладони, держащие горящие ветки. Не особо раздумывая, он надавил на камень. Снова какие-то доли минуты ничего не происходило, но дверь все же отворилась и за ней оказались ступени, ведущие наверх и упирающиеся в очередную дверь. Эрик осторожно поднялся и обнаружил такой же знак как и на других открывающих камнях. Вторая дверь медленно отворилась. Яркий свет ударил в глаза. Эрик зажмурился. Эта дверь оказалась с другой стороны деревянной панелью в небольшом летнем павильоне, обставленном с известной долей изящества. Пара кресел и диван были обиты прекрасным зеленым штофом, а небольшой круглый стол накрыт вышитой скатертью. На столе стояла ваза, лежала раскрытая книга и в беспорядке были разбросаны исписанные листы бумаги. Эрик взял один из них и прочитал четверостишье:
Уйдя во мрак, не видя света, ты не узнал моей любви.
Какая горькая утеха смотреть во сне в глаза твои.
Какое грубое коварство в не прикасании руки,
Какое горькое лекарство от наплывающей тоски.

- Да, мама, я сейчас иду. Жюстин, пожалуйста, заберите из павильона мою шаль и книгу, - раздался женский голос за окном. Шаги приближались.
Эрик бросил лист на стол и скрылся за закрывшейся панелью.
«Так, очень интересно, нужно узнать, чей это дом и какое отношение он имеет к масонам», - думал он, возвращаясь к развилке под знаком мечей. Пройдя по этому коридору он также наткнулся на тяжелую дверь и отыскал открывающий камень. Все повторилось, ступени привели его к следующей двери, но из-за нее раздавались приглушенные голоса мужские и женские. Эрик расслышал, что речь шла о ремонте, о каком-то станке и зеркалах, которые должны скоро привезти, и понял, что, во-первых, этот коридор вел скорее всего в дом по соседству, а во-вторых, что в данный момент он никак не сможет открыть эту дверь не перепугав насмерть всех, находящихся по ту сторону.
Он спустился в подземелье и решил еще раз исследовать его на предмет каких-либо знаков. Но пламя свечи было мало для столь кропотливых изысканий, и Эрик решил их отложить. Нужно было сделать несколько факелов, а еще лучше принести в подземелье хороший фонарь.
Эрик выбрался из подземного хода, закрыл его и присел на скамью. Было над чем задуматься и кое-что вспомнить.
Живя в подвалах Оперы, он время от времени исследовал ходы, которые соединяли их с другими подземными сооружениями города. И однажды, пробираясь по новому маршруту он стал свидетелем непонятного ему тогда тайного собрания. Потом он узнал, что это был ритуал посвящения масонской ложи. Некоторые знаки, которые он увидел и слова, которые он услышал, запали ему в голову. Ритуал был таинственным и очень длительным, так что Эрик устал стоять в своем убежище. Но вот что сейчас вспомнилось – это разговор нескольких человек, которых называли Великими Мастерами. В этом разговоре они упоминали имя какого-то герцога, название ложи, то ли света, то ли белизны, и загадку клада тамплиеров. И еще показывали старый документ, на котором были изображены знак треугольника с солнцем и знак перекрещивающихся мечей с черепом. Эрик стоял тогда очень близко от них и смог это разглядеть. Только вот был еще один знак на этом документе – три сердца, расположенные по кругу и соединенными между собой веревками с узлами. Такого знака Эрик сегодня в подвале не встречал. То что, давнишний подслушанный разговор и открытый сегодня подземный ход как-то связаны Эрик не сомневался. Но для этого нужно было иметь больше информации. И первое что он решил сделать, это разузнать, кто нынешний хозяин соседнего особняка, и кто были его хозяевами раньше.

25 ***

Наконец обсуждение деталей ремонта были окончены. Мег страшно устала от этих разговоров, но ее присутствие было необходимо, так как она решила оборудовать одну из комнат под репетиционную и возобновить свои танцевальные занятия. Для этого был вызван подрядчик, с которым и обговаривалось, куда установить балетный станок и где повесить большие зеркала, уже заказанные в Париже. Подрядчик предлагал убрать в этой комнате огромный камин, заменив его на более современную печь, но Мег не захотела. Облицовка камина явно была старинной с очень красивой каменной резьбой, в которой переплетались ветви и цветы, солнце и полумесяц и почему-то неизвестный мастер включил в этот орнамент изображения некоторых инструментов – циркуля, молотка и кирки.
Мег не терпелось вернуться в летний павильон и остаться одной. Вчера дядя сообщил ей, что проверил, не ведут ли следы Эрика в Баварию. Этот слух оказался ложным. У метра Сюльписа также не было никаких сведений о нем. Если бы она не ушла тогда из подвалов Оперы, если бы…
В павильоне что-то было не так, что-то встревожило Мег. Откуда ни возьмись появился кот Горацио, который пропадал уже несколько дней. Он терся о деревянную панель и утробно мурчал. У этого животного было потрясающее свойство появляться неожиданно и непонятно откуда.
- Твой хозяин недаром зовется Призраком. Сам умеет растворяться, да и тебя научил. Но ты хоть изредка появляешься, - сказала Мег, беря кота на руки.
Нет, все-таки что-то не так. Вот этот лист с последним четверостишием, она точно помнила, он лежал не так, он перевернут. И на полу у стены какой-то мусор… Сердце Мег забилось сильнее, ей вдруг показалось, что Эрик совсем недавно был в этой комнате. Она вдруг начала ощупывать все стеновые панели, потом резко остановилась, приложив пальцы к вискам. «Я сошла с ума. У меня галлюцинации. Мы ведь не в Опере и потайных ходов здесь нет, как нет и его. Его здесь не может быть, не может! А сюда ты посылала Жюли за книгой, вот она и сдвинула лист», - уговаривала себя Мег.
В этот момент прибежала горничная Жюли с большим букетом красных роз в одной руке и бумажным пакетом в другой.
- Мадемуазель, посыльный принес цветы от капитана де Бре, смотрите какой красивый букет, - радостно сообщила она.
От одного вида красных роз Мег замутило. Последние события в Опере породили в ней чувство глубокой неприязни к этому цветку.
- Унеси их куда-нибудь, прошу тебя, только не ставь в гостиной и в моей комнате.
Жюли недоуменно пожала плечами и собралась уходить. Мег остановила ее:
- Постой, что за пакет, от кого?
- Ой, простите, мадемуазель, это от господина де Боне, - Жюли отдала сверток и упорхнула.
В пакете было письмо от дяди и чудесная акварель, на которой была изображена маленькая часовенка, окруженная весенним распускающимся кустарником. Дядя извинялся, что не может приехать сам, но также не может сразу же не сообщить интересные новости, касающиеся Эрика.
Сыщик, нанятый им для поисков, в одной из художественных лавочек в Париже увидел акварельный рисунок, на обороте которого, было обозначено имя «Erik». Он расспросил хозяина лавочки, откуда появился рисунок, а тот рассказал, что несколько дней назад четыре акварели принес монах из монастыря расположенного в одном из предместий и попросил продать. Три акварели были куплены в первый же день и вчера монах забрал за них деньги. Хозяин лавочки, к сожалению, не знает, кто художник, а монах на все вопросы улыбался и отвечал, что не вправе открывать чужие тайны. И если хозяин не хочет их продавать, то ему придется найти другого продавца. На это хозяин лавочки пойти никак не мог, потому что с первого взгляда было видно, что акварели изумительно хороши и написаны рукой настоящего мастера. Сыщик купил последнюю акварель и попросил хозяина лавочки дать ему знать, если монах появиться снова.
Мег смотрела на акварель и думала, что сегодняшнее предчувствие было все же неспроста. Буквы его имени на обороте вызвали слезы у нее на глазах. Это действительно был его почерк, она не единожды видела в театре записки, написанные его рукой. «Неужели есть шанс его найти? А вдруг этот монах и есть Эрик? Нет, вряд ли, тогда хозяин лавочки не преминул бы упомянуть об изуродованном лице, или о том, что тот лицо скрывал. Монастырь в предместье… Сколько предместий и сколько монастырей! Но все же это ниточка, да еще какая! А вдруг монах из этого соседнего монастыря?! Ох, это было бы слишком невероятно! Такое может случаться только в романах», - рассуждала Мег, направляясь к дому, чтобы сообщить о новости мадам Жири.
Франсуаза выслушала дочь, взяла в руки рисунок и немного разочарованно сказала:
- Да, это его почерк, несомненно, значит, он жив и здоров. Я же говорила тебе, Мег, он может позаботиться о себе.
- У меня складывается впечатление, мама, что последнее время всякое упоминание об Эрике тебя раздражает,- произнесла Мег, не уловив в тоне матери даже нотки радости.
- С чего ты это взяла? Ты знаешь, я не любительница прыгать до потолка от счастья.
- Я слишком хорошо тебя знаю, мама. Ты недовольна тем, что я его люблю, ты с великом удовольствием привечаешь в доме этого капитана, надеясь на то, что его ухаживания заставят меня забыть Эрика. И ты злишься на него… За что? За то, что ты когда-то не смогла дать волю своим чувствам, за то, что не дала себе возможность полюбить его, а?
Мадам Жири резко встала. В голосе зазвучал металл:
- Ты не в своем уме, дочь. Что ты себе позволяешь?
- Вот то-то и оно, что я себе позволяю, а ты нет… - тяжело вздохнула Мег. – Тебе, может быть, тоже стоит влюбиться.
Мадам Жири хотела ответить, но поняла, что крыть ей нечем. Дочь попала точно в цель. Франсуаза была готова разрыдаться, но только не на глазах у Мег. Она быстро вышла из гостиной.




26 ***

Ближе к вечеру, когда отец Бернер исполнил все свои монастырские обязанности он встретился с Эриком в библиотеке.
- К чему привели ваши исследования подземного хода, друг мой? - заинтересованно спросил монах.
- Это подземелье, видимо когда-то было устроено масонами, святой отец. И похоже уже давно не использовалось. Но механизмы дверей в хорошем состоянии из-за того, что там почти нет сырости, - ответил Эрик. – Два ответвления от основного коридора ведут в соседнее поместье, один выход в сад через садовый павильон, другой, похоже, в сам дом. Кому принадлежит это здание, вы знаете?
- Кажется какому-то парижскому адвокату. Я не помню его фамилии, но знаю, что он всего лет десять владеет этим домом, а до этого дом принадлежал какому-то аристократу, если не ошибаюсь. Но точнее все это можно узнать у префекта, что я и сделаю в ближайшее время.
- Есть еще кое-что интересное, - и Эрик рассказал францисканцу о своей давней встрече с масонами, и своих соображениях по поводу тайных знаков, виденных им тогда и теперь в подземном ходе, стараясь как можно меньше сообщить подробностей своей прошлой жизни.
- Сокровища тамплиеров? – с сомнением произнес отец Бернар. – Эта легенда за много веков обросла всевозможными слухами, в которые не слишком верится. Но про масонский след этой истории я слышу впервые. Вряд ли эти сокровища располагаются именно здесь. Но ради сохранения спокойствия в монастыре, ради того, чтобы не смущать души братьев, я прошу вас все оставить в тайне и если вы намерены дальше продолжать свои поиски в подземелье, действовать как можно осторожнее и незаметнее. Тайные клады всегда слишком большой соблазн для людей. Я же постараюсь найти в церковных архивах сведения о том, какую роль играл монастырь во всем этом.
- Хорошо, святой отец, я обещаю, что мои путешествия в подземелье никому не будут известны. На это я мастер, - усмехнулся Эрик.
- Что довело вас до жизни в подземельях Парижа? – как-то очень обыденно спросил монах.
Эрик готов был вспылить, и даже вскочил со скамьи, но отец Бернар удержал его за руку, и от этого прикосновения возмущение улетучилось. Он снова опустился на скамью и неожиданно для себя самого начал рассказывать о своем детстве, об отце, который страдал из-за уродства сына, но любил его, о матери, которая тоже страдала, но так и не смогла его полюбить. Он говорил, как ему приходилось все время скрывать свое лицо, как мать старалась спрятать его от людей. Все чем он тогда жил – это вниманием отца и музыкой. Он плакал, вспоминая о смерти отца, а потом с безумной яростью рассказывал о своей жизни в приюте, о постоянных насмешках и издевательствах мальчишек, о грубости воспитателей, их равнодушии ко всему, что происходит, о всепоглощающем желании скрыться, убежать, исчезнуть. Но самым страшным испытание тех лет было его полное отлучение от музыкальных занятий. Его скрипку в приюте сломали, и это было как смерть дорогого ему человека.
С горечью и болью слушал монах рассказ о его существовании в цыганском балагане и о том, как мальчишке удалось оттуда убежать, чуть не придушив до смерти хозяина этого ужасного заведения. С удивлением он узнал, что перед ним сейчас изливал душу сам Призрак Оперы, невероятные слухи о котором доходили даже до его монастыря. Они не заметили, как наступила ночь. Эрик выложил францисканцу множество подробностей о своей жизни в подвалах театра, о том, как ему было трудно там выжить, но зато он был избавлен от насмешек и издевательств, и музыка была с ним, она помогала ему. Священник был потрясен откровением о любви, ревности и предательстве, о страсти, излившейся в музыке гениальной оперы. Зеленые глаза Эрика, то светились счастьем, то сверкали яростью, то были полны печали и боли. Он поведал о том, как не мог без отчаяния видеть страх и отвращение в глазах той, кого полюбил, кому отдал столько сил и нежности, как, дойдя почти до последней черты, отпустил ее. Как в полном одиночестве думал, что наконец умрет и все прекратиться, но этому не суждено было случиться, а он в довершение всех душевных мучений потерял голос. И под конец Эрик признался в том, как ушел от той, которая кричала ему о своей любви. Ушел, боясь поверить, что его может полюбить женщина таким, какой он есть. Ушел, чтобы опять скрыться, унося свой страх и лелея свою боль.
Отец Бернар смотрел на этого удивительного человека, измученного людьми и самим собой, перенесшего столько страданий, но наделенного столькими талантами, и видел глаза мальчишки, жаждущего тепла, ласки и участия.
- Мальчик мой, хвала милостивому Богу, что сердце твое умеет страдать и любить,- сказал священник, положив руку на голову Эрика. – Ты обязательно найдешь свое счастье или оно найдет тебя.
В этот момент лицо Эрика, освещенное мягкой улыбкой, было прекрасно.


27 ***

Капитан Ксавье де Бре уже больше недели не появлялся в доме мадам Жири. С одной стороны дела службы не давали ему такой возможности, с другой он и сам был рад дать себе передышку и обдумать дальнейшую тактику проникновения в дом. Эта балеринка была упряма и настойчиво не желала с ним общаться. Его взгляды, намеки, букеты совершенно на нее не действовали. Из-за этого его визиты были краткими и дальше гостиной, которую он уже видеть не мог, он не продвинулся. Такая трата времени его очень раздражала, он стал меньше общаться со своими приятелями, и те заметили несвойственную ему поглощенность некой идеей. Мысль о сокровищах полностью завладела его сознанием. А неудачи на пути к нему сделали его угрюмым и временами даже злобным.
Можно было бы попробовать подкупить горничную и проникнуть в дом, когда никого не будет, но он боялся, что кто-то еще узнает о его тайне. Но без помощников все же не обойтись. Он придумал план, который даст ему возможность задержаться в доме, хотя бы на пару дней. Для этого ему нужны были люди, которые не зададут лишних вопросов и некоторая сумма денег, которой у него не было. За деньгами ему пришлось идти к ростовщику, а для того, чтобы найти нужных людей, которые могли бы хорошенько стукнуть по голове в темноте он обратился к одному не слишком разборчивому стряпчему, у которого были такие связи. Нет, он вовсе не хотел, убивать ни одну из женщин. Он решил сыграть хороший спектакль с нападением на него самого. А для этого нужно было основательно подготовиться и продумать каждую деталь. Все должно быть очень убедительно и правдоподобно, раны и кровь настоящие, синяки и ссадины тоже. К тому же понадобиться хороший предлог, который даст ему возможность оказаться в предместье около их дома в такой час, когда человека можно беспрепятственно ограбить и разбить ему голову. Но в этом, как ему казалось, провидение было на его стороне. Один из его партнеров по карточной игре жил в предместье Вал-Флери как раз не слишком далеко от дома, в который капитан так стремился. Де Бре ничего не стоило договориться с ним о том, чтобы игра состоялась у него.
Итак, наступил долгожданный день. За игрой капитан был рассеян, проиграл довольно много и выпил гораздо больше обычного. Отойдя от карточного стола де Бре сказал, что напитки подействовали на него слишком сильно и устроившись в кресле, сделал вид, что заснул. А проснулся тогда, когда ушел последний из игроков. Капитан долго, извинялся перед хозяином дома, отказался остаться ночевать и, с трудом забравшись верхом, покачиваясь в седле, медленно поехал по направлению к дому мадам Жири. На темном участке улицы его обступили трое. Один схватил его лошадь за поводья, а двое других стащили его с седла. Капитан попытался оказать сопротивление, но был оглушен и остался лежать на мостовой. Если из окон дома была видна эта сцена, то все выглядело очень натурально. По голове его стукнули сильно, он почувствовал это, когда очнулся. Правую щеку саднило. Коня увели. Все шло по намеченному плану. Он едва доковылял до двери заветного дома, успел постучать и снова потерял сознание.
Нюхательные соли вывели его из забытья. Над ним склонились мадам Жири и милашка Мег. А сам он лежал на постели с перевязанной головой.
«Удалось, удалось!», промелькнула мысль в жутко гудящей голове капитана.
- Месье капитан, вы меня слышите? – спросила мадам Жири.
- Да, мадам, - с трудом ответил де Бре.
- Что с вами случилось? Кто напал на вас?
- Я не знаю, думаю, грабители… Мой кошелек…
- При вас ничего не было месье.
- А мой конь?
- Его тоже не было, капитан.
Де Бре сделал слабую попытку подняться, но снова рухнул на подушки.
- Нет, нет капитан, вы не должны вставать. Утром я позову доктора, он осмотрит вас, а сейчас вам необходим отдых, - сказала мадам Жири и покинула комнату. Не сказавшая ни слова за все время этого разговора Мег, вышла вслед за ней.
Капитан дотронулся до щеки, на пальце осталась капля крови. Болел ушибленный бок. «Пожалуй, после столь натурального избиения мне еще придется приходить в себя, прежде чем я смогу заняться делом», - прикинул де Бре, снова пытаясь подняться. Сесть на постели ему удалось, но голова кружилась так, что все плыло перед глазами. Он был вынужден лечь и, поняв, что лучше не форсировать события тут же заснул.
Утром пришел врач. Осмотрев больного, он констатировал сотрясение мозга от удара по голове, но сказал, что рана все же не опасная и скоро заживет.
- Но вас месье, какое-то время будут мучить головокружения и головная боль. Вам прописан постельный режим.
- Я не могу утруждать хозяев этого дома, я должен уехать, - запротестовал капитан.
- Нет, нет, месье, вам лучше полежать. Вот и мадам Жири не против, чтобы вы остались. Лекарства я прописал, но самое лучшее для вас сейчас – это полный покой. Такое досадное и странное нападение, в нашем предместье этого давно не было. Всего доброго, месье, я навещу вас еще раз.
Врач ушел, а горничная принесла капитану чай и круассаны. Вслед за ней в комнату вошла мадам Жири.
- Прошу вас, месье не беспокоиться о том, что вы причините нам неудобства. Пока ваше здоровье не пойдет на поправку, вы можете оставаться здесь без всякого стеснения. Я сообщила брату о происшествии и скоро он приедет сюда, скорее всего вместе с полицейскими.
«Вот полицейских мне только не хватало. Теперь всю душу вымотают», - разозлился капитан.
- Вы так добры, мадам, благодарю вас, - ответил он с улыбкой мученика и прикрыл глаза.
Когда за мадам Жири закрылась дверь, капитан радостно потер ладоши и несмотря на головокружение и небольшую тошноту, принялся за чай с круассанами.




28 ***

Эрик разговаривал с подрядчиком, который перестраивал систему отопления в монастыре, когда отец Бернар вернулся из Парижа, где он провел несколько дней, занимаясь поисками в церковном архиве. Эрику не терпелось узнать, что же смог раскопать священник, но тому нужно было отдохнуть и подкрепиться. Через некоторое время францисканец позвал Эрика.
- Мальчик мой, сведения, которые я нашел, не слишком велики. Вот этот храм с криптой строился на деньги маркиза Лафайета, которому когда-то принадлежал соседний участок земли и дом на нем. А маркиз Лафайет был одним из Великих мастеров масонской ложи «Чистоты» наряду с герцогами Шартрским и Шуазелем. Ложа, в которой он состоял, была хранительницей некой тайны. Во времена революции маркиз сложил свою голову на плахе, как и многие аристократы. Дом, принадлежавший маркизу, был действительно прибежищем масонов до момента, пока ложа не прекратила свое существование.
- Я не уверен, но вполне, возможно, что именно эта ложа называлась на тайном собрании, свидетелем которого я был, - задумчиво сказал Эрик и продолжил. - Я читал когда-то, что средствами, накопленными храмовниками завладел король Филипп IV, когда занял Тампль после разгрома ордена. Тогда о каких сокровищах храмовников может идти речь?
- По легенде значительная их часть хранилась в Безансоне. И после сожжения Жака де Моле в 1314 году эти сокровища бесследно исчезли. С тех пор они не дают покоя многим искателям приключений, таким как, мы с тобой, - рассмеялся монах.
- Вот уж не ожидал, что священник может быть столь азартным в поисках тайных кладов, - шутливо сказал Эрик.
- А я не думал, что мне это доставит такое удовольствие, - улыбнулся францисканец.
Рассказ продолжился и Эрик узнал, что сокровища до 16 века, хранились как единое целое потомками рыцарей Храма, а затем были разделены на части и их тайну сохраняли адепты масонских лож. Найти прямое указание на то, что ложа «Чистоты» была одной из них, отцу Бернару не удалось. Никаких письменных документов не было.
- А соседний дом какое-то время принадлежал семейству Лафайет, а затем был продан. Сейчас им владеет парижский адвокат Антуан де Боне, - закончил свой рассказ священник.
- Де Боне, святой отец? Вы сказали де Боне?
- Да, мой мальчик. Что тебя так взволновало?
Эрик возбужденно зашагал по библиотеке, где они разговаривали.
- Этого не может быть… Ведь это девичья фамилия Франсуазы… Может ли быть, что это дом ее брата? Неужели Мег… Нет, слишком невероятно, – бормотал он.
Отец Бернар остановил его:
- Успокойся, сядь. Объясни, что случилось?
- Адвокат сам живет в этом доме? – отрывисто спросил Эрик.
- Нет, с недавних пор там живут его сестра и племянница. Префект сказал, что дом теперь переписан на них.
Эрик стоял спиной к монаху и тот видел как он напряжен. «Господи, что опять случилось? Отчего он так разволновался? Никогда не знаешь, как он отреагирует на твои слова. Совершенно непредсказуемая натура», - думал отец Бернар, качая головой.
Но, когда Эрик повернулся, лицо его было спокойно. Он извинился, что вынужден прервать разговор, и ушел, оставив отца Бернара в некотором недоумении.
Спокойствие было кажущимся. Эрик вдруг почувствовал, что задыхается, а щеки его горят. Он с такой скоростью пробежал по монастырскому двору, что чуть не сшиб с ног брата Жака, но даже не извинился.
В часовенке было тихо и царил полумрак. Эрик прислонил пылающий лоб к холодной стене, и это его немного успокоило. Но мысли расползались как тараканы в разные стороны. Последнее время он начал было думать, что наконец мир и покой пришли в его душу. А спокойная радость дней, последовавших за его, можно сказать исповедью, навела его на мысль, а не остаться ли в монастыре навсегда? Может быть, не зря провидение привело его сюда, может именно этого хочет от него Бог?
Но сейчас спокойствия как не бывало. И у него как у юнца при одной только мысли о том, что та, которая крикнула ему «я тебя люблю!» находится так близко, сердце вдруг выскакивает из груди, щеки начинают пылать, а монашеская ряса давит на плечи как стопудовые доспехи.
Эрик просидел в часовне до темноты, пытаясь привести свои мысли в порядок. Вот только порядок не выстраивался. В голове была полная какофония. Только неожиданно он вдруг осознал, что это какофония музыкальных звуков, как будто звучал оркестр, играющий в разнобой. И вдруг посреди всего этого безобразия появилась ясная музыкальная фраза. Эрик тряхнул головой. С тех пор как он ушел из Оперы, ни единая нота не рождалась внутри него, как бывало раньше. Вместе с этой музыкальной фразой появилась мысль, что он очень хочет увидеть Мег. Испугавшись этого «хочет», он быстренько заменил его на «должен» и музыкальная фраза в его голове тут же отозвалась фальшивой нотой. Вслед за следующей мыслью, что увидеть ее нужно для того, чтобы поблагодарить за помощь, музыкальная фраза совершила кульбит и зазвучала как-то особенно отвратительно. А когда он твердо сказал себе, что видится с Мег ему не следует - рассыпалась мерзким бряканьем. Кажется, музыка не желала соглашаться с его мыслями.
«Странные вещи случаются со мной в этой часовне. Боюсь, даже отец Бернар не поверит мне, если расскажу», - думал Эрик, идя в свою келью.
Сон не шел. Проворочавшись с боку на бок некоторое время, Эрик взял ключ и отправился в крипту. Лучше побродить по подземелью, все равно не спиться. Но когда он оказался у потайной двери, которая вела в дом, он понял, как бессовестно себе врал. Махнув рукой, а будь что будет, он нажал на камень-ключ. Дверь, которая оказалась частью задней стенки огромного камина отъехала и Эрик вошел в комнату с большими зеркалами на противоположной стене.

 Отправлено: 16.10.08 12:16. Заголовок: 29 *** Капитан де..

29 ***

Капитан де Бре уже третий день изображал из себя страдальца в доме мадам Жири, но найти какие-либо масонские знаки, которые указали бы путь к сокровищу, ему пока не удалось. Рана на голове болела, и время от времени его все еще мучили непритворные головокружения. Мадам Жири была внимательна и относилась к его положению сочувственно. Вот только милашка Мег все также не обращала на него никакого внимания. Только вежливое участие как к больному. Теперь, когда он мог по ночам обследовать дом, и претворяться влюбленным ему уже было не к чему, как раз эта холодность его и злила. Первый раз в его жизни женщина была к нему равнодушна. Это задевало его самолюбие. Для себя он решил, что вне зависимости от результатов своих поисков девушку он соблазнит.
Приезжавший вместе с Антуаном де Боне полицейский комиссар долго и обстоятельно расспрашивал капитана о подробностях той ночи, все записывал и посылал полицейских опрашивать всех, с кем де Бре тогда играл в карты. Но никто ничего не мог сказать про происшествие, грабители исчезли бесследно. Еще бы, все ведь было так хорошо продумано.
В первую ночь капитан не решился обследовать дом, потому что чувствовал себя довольно паршиво. Зато на следующую ночь, наплевав на то, что его мотало из стороны в сторону, он успел осмотреть еще раз гостиную и исследовать кухню, коридор и комнату для гостей.
Сегодня мадам Жири уехала в Париж и оставила его на попечение Мег и горничной Жюли. Горничная была славненькая, капитана так и подмывало шлепнуть ее по задику, но приходилось сдерживать свои порывы. Мег заходила к нему утром, принеся лекарство, и должна была зайти теперь после обеда. Доктор просил хозяек следить, чтобы капли давались строго по часам.
Раздался стук в дверь, капитан сделал вид, что спит. Дверь приоткрылась и в комнату тихонько вошла Мег и поставила поднос со стаканом и пузырьком у изголовья кровати. Постояв минутку, она не решилась его будить и направилась к выходу. Де Бре приоткрыл глаза и издал слабый стон.
- Я принесла лекарство, месье де Бре, как прописал доктор. Но мне жаль, что я вас разбудила. Как вы себя чувствуете?
- Благодарю вас, мадемуазель, немного лучше. Думаю, что на днях я смогу освободить вас от моего присутствия, - проговорил он, одновременно пытаясь приподняться.
Мег подала ему стакан с лекарством, но он уронил его, изображая слабость, и опустился на подушки, выдавив из себя виноватую улыбку.
- Простите, мадемуазель, я, кажется, и впрямь еще слаб, - голос его выражал почти искреннее сожаление.
- Ничего, месье капитан, я принесу другой стакан… - заторопилась Мег.
- Прошу вас, мадемуазель Жири, останьтесь, не уходите, пусть это сделает горничная.
Мег явно смутилась и позвонила, вызывая Жюли. Капитан усмехнулся про себя: «Да, светская дама из нее никакая. Но все же, хороша!».
Жюли принесла стакан, и пока она собирала осколки рядом с кроватью, Мег смотрела в окно. А капитан то с интересом разглядывал ее фигуру, то косил глазами на Жюли.
- Вот, месье де Бре, прошу вас, примите лекарство, - сказала Мег, когда Жюли ушла. Во избежание вторичного падения стакана ей пришлось самой напоить капитана, осторожно поддерживая его голову.
- Мадемуазель Жири, прошу вас, называйте меня Ксавье, - произнес капитан, нежно глядя в глаза склонившейся над ним Мег.
- Думаю, месье, этого не стоит делать, мы не так близки, - отстранилась она.
- Но, может быть, я все же могу надеяться, что мы станем ближе друг другу? Скажите, я могу надеяться? – де Бре дотронулся до ее руки.
Мег неожиданно прямо взглянула ему в лицо:
- Боюсь, что нет, месье капитан. Мне бы не хотелось, чтобы вы тешили себя несбыточными мечтами.
При всей вежливой обтекаемости произнесенной фразы, и мягкой улыбке, тон, которым это было сказано не вызывал сомнения в твердом отказе.
Мег вышла из комнаты, а де Бре осталось только досадовать, что его подходы никак не действовали. Он раздраженно стукнул кулаком по кровати: «Ах ты маленькая бестия, столько упрямства… Строит из себя королеву! Ну, погоди, разберусь сначала с делами, потом будешь моей, хочешь ты этого или не хочешь!».
Мадам Жири вернулась домой уже после ужина и заглянула к капитану справиться о самочувствии. Они перекинулись несколькими фразами, но капитан не был настроен на долгий разговор, ему хотелось, чтобы все сегодня легли спать как можно раньше.
Звуки в доме постепенно затихли, часы пробили одиннадцать. Но де Бре выдержал в постели еще час, чтобы все наверняка уснули. Он взял свечу, накинул халат, который любезно предоставил ему де Боне и босиком вышел в коридор. Сегодня он планировал обследовать большой зал и комнату, в которой недавно закончили ремонт. На большой зал у него ушло довольно много времени, но там он ничего не обнаружил. От передвижений в голове у него опять зашумело и закружилось, противная тошнота подступала к горлу. В какой-то момент ему показалось, что кто-то еще ходит по дому, он испугался, что его могут застать в коридоре, и быстро скользнул в только что отремонтированную комнату. Слабый свет свечи отразился в больших зеркалах. Посмотрев на свое отражение, де Бре заметил сзади высокую фигуру в темном балахоне, которая, казалось, появилась из огромного камина. Он вздрогнул, резко обернулся, споткнулся обо что-то мягкое и живое, которое издало дикий мяв, и рухнул на пол. Свеча погасла, а перед глазами капитана поплыли разноцветные круги. «Господи, привидение!», - успел подумать де Бре, теряя сознание. Последнее, что он увидел – у склонившегося над ним призрака вместо лица была черная дыра.
Де Бре привели в чувство нюхательные соли, которые подносила к его носу мадам Жири и холодная вода, которой ему в лицо брызгала Жюли. Мег стояла рядом и как-то странно смотрела на него. Когда при помощи женщин он поднялся с пола, она спросила:
- Как вы оказались в этой комнате, капитан?
Отвечать на этот вопрос он не был готов, но нужно было срочно что-то придумывать.
- А где я? – изобразил он удивление, озираясь по сторонам. – Действительно, как я сюда попал? Голова, как гудит голова…
- Мег, давай проводим месье де Бре в его комнату, а потом уже будем спрашивать, - сказала мадам Жири.
Когда, они уложили его в постель, Мег снова пристала к нему с расспросами, но времени, пока они дошли до его комнаты, хватило, чтобы придумать объяснение.
- Да, вот сейчас я вспомнил. Мне не спалось, я услышал шаги в коридоре, явно не женские. Меня это насторожило, я встал, зажег свечу и вышел. В коридоре никого не увидел, но все же мне показалось, что по дому кто-то ходит. Я вошел в ту комнату, и знаете, какая-то темная тень промелькнула около камина, но тут у меня закружилась голова и вот, собственно и все. У вас в доме случайно привидения не водятся? – уже полушутя закончил капитан.
- Вам следовало разбудить нас, месье де Бре, сразу, как только вам что-то показалось. Вы еще так слабы, вам нельзя ходить. Доктор будет недоволен этой вашей ночной прогулкой, - покачала головой мадам Жири. – А насчет того, что в доме кто-то ходил, этого не может быть, все двери и окна заперты, садовник проверил. Думаю, вам показалось, это все из-за вашей травмы.
- Наверное, вы правы, мадам, - произнес де Бре, а про себя подумал: «Если я сейчас скажу, что видел это привидение вот как их, то они решат, что у меня совершенно отказывают мозги. Но, может быть, и впрямь никого не было, только игра света и тени. Да еще этот кот, подвернувшийся под ноги…И все же, я не очень-то верю в призраков, даже если они появляются после удара по голове. Нужно будет повнимательнее осмотреть этот громадный камин».



30 ***

В комнате почти совсем не было обстановки, кроме пары кресел и небольшого столика у окна, а зеркала почти во всю стену и балетный станок говорили о том, что она предназначалась для танцевальных репетиций. Эрик прислушался. В доме было тихо, только часы пробили один час. Он притушил потайной фонарь и приоткрыл дверь в коридор. Где-то скрипнула половица, послышались осторожные шаги. Эрик быстро отошел в тень за камин и на всякий случай натянул капюшон и вовремя, так как в комнату вошел мужчина в домашнем халате и со свечой в руке. Мужчина быстро прикрыл за собой дверь, но Эрик заметил, как за ним успел проскользнуть большущий котище. Вошедший еще несколько секунд прислушивался, стоя у двери, потом прошел немного вперед и осмотрелся. «Это что еще за хлыщ? Откуда он здесь взялся? По возрасту явно не подходит Мег в дяди, скорее в женихи», - подумал Эрик, какой-то бесенок шевельнулся внутри него и он сделал несколько шагов из своего укрытия.
Дальше все произошло в одно мгновение, мужчина обернулся, наступил на хвост коту, тот заорал, мужчина упал, свеча погасла. «Надо же, какой эффект!», - ехидно подумал Эрик, склонившись над распростертым на полу телом.
- Горацио, друг мой, ты живешь в этом доме? Значит Мег действительно здесь. Если бы ты еще мог мне сказать, кто это? - сказал он, откинув капюшон и погладив кота, который недовольно вылизывал пострадавший хвост.
Произведенный шум перебудил весь дом. Послышались встревоженные женские голоса, топот ног и хлопанье дверей. Эрик скрылся за потайной дверью, оставив небольшую щель для наблюдения. Комната наполнилась людьми, разговорами о нюхательных солях, воде, проверке окон и дверей. Франсуаза заправляла всем со свойственной ей четкостью. В этой суете не принимала участие только Мег. И Эрик с затаенным страхом искал на ее лице выражение любви и участия. Но лицо девушки, скорее выражало досаду. А вопрос, о том, как капитан оказался в этой комнате прозвучал даже резко.
Эрик дождался, когда все уйдут, снова вышел из своего укрытия и сел в одно из кресел. Ему вдруг так захотелось остаться в этом доме, что он не совладал с собой. Спускаться опять в подземный ход почему-то было выше его сил.
«Только не вздумай опять начинать старую игру, не делай ошибки, которая завела тебя когда-то в тупик. Она твоего лица не боится, и тебя не боится. Она шла за тобой тогда, искала тебя… Ты не хочешь это принять? Опять будешь все проверять? Что, станешь изображать из себя какого-нибудь ангела балетной туфельки? Вот только этот капитан… Какого черта ему здесь нужно!», - гнев темной волной захлестнул Эрика и он не услышал, как дверь в комнату отворилась.
- Эрик, - тихо сказала Мег.
Он вскочил от неожиданности и сделал движение по направлению к потайному ходу. Подняв руку ладонью вперед, как будто боясь спугнуть его, Мег умоляюще произнесла:
- Пожалуйста, прошу тебя, не уходи.
Как она поняла, что заставило ее вернутся сюда? Эрик в изумлении и растерянности смотрел на нее, а в его голове зазвучала мелодия.
- Лучше мне уйти, мадемуазель Жири, - хрипло сказал он, снова продвигаясь к спасительному выходу.
- Неправда, месье, это не лучший выход. Что-то ведь заставило вас сюда прийти?
- Я… я узнал, что вы в этом доме… Я хотел поблагодарить за помощь…
- А… поблагодарить… Угу… Ну, тогда благодарите, - в голосе девушки послышались насмешливые нотки.
- Да, благодарю… благодарю, что вы тогда вернулись…
- Откуда вы знаете, ведь вас там не было?
Он понял, что сказал лишнее и разозлился.
- Простите, я должен уйти…
Эрик был уже почти у самой двери, когда она спросила:
- От кого вы бежите?
- Наверное, от себя, - слегка повернув к ней голову, сказал он.
Мег еще не успела ничего сказать, как тяжелая потайная дверь закрылась. Эрик снова уходил какими-то неведомыми ей путями. Но теперь она точно знала, что он жив, совсем рядом и что он сам пришел в ее дом. Вот только ей предстояла нешуточная борьба за Эрика с ним самим, однако отступать она была не намерена. Появилось еще кое-что беспокоившее ее. Тайные ходы и двери. Не их ли ищет в этом доме де Бре? Нужно будет понаблюдать за капитаном.
Эрик тем временем почти бегом возвращался в монастырь, то кляня себя за то, что пошел в этот дом, то за то что ушел оттуда так в сущности ничего и не поняв, досадуя, что проговорился и ругая себя за боязнь сразу расставить все точки над «i».



31 ***

Рано утром Мег даже не позавтракав, отправилась в Париж. Ей срочно нужно было переговорить с дядей. Ждать пока будет доставлено письмо она не могла. Слишком много впечатлений за последнюю ночь, слишком много ей нужно рассказать. Она не стала будить мать, но оставила ей записку.
На улице Вожирар дядина экономка сказала, что тот уже уехал в свою контору и Мег поспешила туда.
Антуан де Боне был очень удивлен столь ранним визитом племянницы, но сразу оторваться от дел не смог и просил ее погулять часок, пока он закончит назначенную встречу. Мег потратила этот час на то, чтобы заглянуть в пару магазинов. Ей вдруг так захотелось новую шляпку, перчатки, духи! Как давно она ничего себе не покупала.
«Пожалуй, после встречи с дядей нужно будет заказать себе новое платье, а то и два, весна…», - внутри нее жило ощущение счастья и радости.
Когда встреча с клиентом закончилась, де Боне пригласил племянницу выпить кофе.
- А я бы не отказалась и от пары булочек с маслом, - сказала Мег, когда они сели за столик в кафе.
- Ты вся светишься, Мег, что произошло?
- Дядя, ты не поверишь! Эрик Крувель нашелся!
- Но я ничего не знаю об этом! Каким образом? – удивился адвокат.
Мег рассказала дяде в подробностях все произошедшее прошлой ночью. Де Боне только качал головой.
- Мег, дорогая, нужно срочно сообщить метру Сюльпису! Пусть он свяжется с Крувелем. И почему ты сразу не сказала Эрику о наследстве?
- Дядя, сообщить безусловно надо, но не срочно. Нужно выждать пару дней. Я боюсь…, - Мег не закончила фразу.
- Да чего же? – Де Боне удивился еще больше. – Ты нашла своего Эрика, он получит хорошее наследство, вы сможете быть вместе.
- Не все так просто, дядя. Ведь это я его люблю, а ведь он… Он так любил Кристину… , - тихо проговорила Мег, а потом оживилась. – А знаешь, он ведь слышал все что мы говорили в подземелье в тот день, я была права. Скажи мне, ну почему он вчера пришел в дом?
- Детка, если он слышал, как ты звала его и плакала, то я не удивляюсь этому приходу. Редкое мужское сердце может устоять перед признанием, сделанным с таким сердечным пылом и страстью. Поверь мне, я бы не устоял.
Мег с надеждой посмотрела на дядю:
- Правда? Спасибо тебе. А о наследстве пусть он узнает не от меня. И попроси метра Сюльписа не упоминать при Эрике, что это ты сообщил о его местонахождении.
- Хорошо, это я обещаю. Вот только не исчез бы Крувель куда-нибудь снова? Ладно, что-нибудь придумаю, чтобы не потерять больше его след. А что наш капитан, поправляется?
- Даже уж и не знаю что подумать. По ночам бегает, значит вроде бы поправляется, а привидения ему мерещатся, - рассмеялась Мег. – И все пытается со мной о чувствах и отношениях говорить. Только мне кажется, что здесь что-то другое и неспроста он попал к нам в дом. Есть у него какая-то тайна.
- В чем же ты подозреваешь его, дитя мое?
- Пока не знаю, но выясню.
- Племянница, общение с Призраком Оперы тебе не на пользу. Сразу начинают загадки мерещиться, - наклонившись к Мег, заговорщицким тоном сказал де Боне. – Ну а если говорить серьезно, то может быть пора господину капитану от вас съехать?
- Э нет, дядя, теперь пусть уж болеет у нас, а я посмотрю, что ему нужно.
Прощаясь с дядей, Мег попросила не рассказывать пока матери, о том, что Эрик был у них в доме, поцеловала его в щеку и отправилась на бульвар Капуцинов, где жила портниха.
После обеда она вернулась домой с кучей покупок и в отличном настроении.

Весь день Эрик пытался заглушить в себе мысли о ночном разговоре, с головой уйдя в заботы по перестройке системы отопления. Потом пытался дорисовать очередной пейзаж, но только испортил работу, скомкал рисунок и, схватив чистый лист, быстро нарисовал портрет Мег. Вчерашняя мелодия назойливо звучала в его голове и, дождавшись окончания мессы, он пошел в церковь. Клавиши органа подались под его пальцами, мелодия, наконец вырвалась и она была прекрасна.
Отец Бернар, вышедший из ризницы не мог сдержать слез радости:
- Мальчик мой, это чудо!
Эрик повернул к нему голову, глаза его сияли:
- Это действительно чудо, святой отец, я не сочинил ни одной ноты с тех пор как я пришел к вам, а сегодня родилась эта мелодия. А главное, я кажется, знаю, кто в этом виноват. Пойдемте, я покажу вам.
В библиотеке, где он обычно рисовал, Эрик показал отцу Бернару портрет Мег.
- Эту девушку я несколько раз видел неподалеку от монастыря. Кто она?
- Племянница де Боне и та, что нашла меня в подвалах Оперы.
- Мальчик мой, может быть хватить отсиживаться здесь, может быть пора начинать новую жизнь? Иди к этой девушке, любите друг друга и живите счастливо.
Эрик опустил голову:
- Там в доме, молодой мужчина, я встретил его… этой ночью…
- О, это капитан де Бре, на которого напали грабители и избили! Я сегодня узнал это от доктора. У него сотрясение мозга, доктор не велел ему никуда двигаться.
- Не велел двигаться? Хм… Что-то он сегодняшней ночью был слишком прыток, разгуливая по всему дому…
- Да ты ревнуешь, мой мальчик, - мягко улыбнулся отец Бернар.
- Ревную? Ничуть! – вскинулся Эрик. «А впрочем, кажется именно это я и делаю», - подумал он.





32 ***

Раздосадованный своими неудачами капитан де Бре утром ожидал прихода доктора, вызванного мадам Жири после дурацкого ночного происшествия. Как ни странно, падение, похоже, не ухудшило физического состояния капитана, но врачу он этого не показал, а снова жаловался на головные боли. Доктор попенял пациенту на непослушание, и сказал, что, если ему не лежится, то лучше спокойно посидеть днем в саду на свежем воздухе, а не бегать за предполагаемыми ворами по всему дому по ночам. Это было на руку де Бре, который давно хотел осмотреть летний павильон в глубине сада. Мадам Жири распорядилась вынести в сад кресло и капитан, поддерживаемый ею с одной стороны, и Жюли с другой, был водворен в него и укрыт пледом.
Мадам Жири должна была отлучиться, и оставила капитана на попечение Ж.юли.
Убедившись, что его никто не видит, капитан решился на вылазку. Но в летнем павильоне его снова ждало разочарование. Он не увидел ни одного знака. Капитан начал было подумывать, что записи, найденные им неверны и что он зря затеял весь этот маскарад. Но вернувшись мысленно к событиям прошедшей ночи решил, что должен снова побывать в той комнате. И не было лучшего момента, чем сейчас.
Вот оно, свершилось! Он нашел то, что искал. Масонские знаки в резьбе камина. И один из них наверняка указывает на то, как добраться до сокровищ.
«Вспоминайте романы, капитан, открывающиеся стенки каминов, тайные ходы и лазы, все это вполне могли сделать масоны. Рядом монастырь и кто знает, не связан ли с ним дом подземным ходом?» - лихорадочно размышлял де Бре, ощупывая каменную резьбу камина. – «Не даром в этой комнате бродит привидение! Да и привидение ли это? Что, если кто-то еще узнал о кладе? Нет, это невозможно, немыслимо!».
Он так увлекся, что не сразу услышал, как вернулась Мег, которой пришла охота немного поупражняться у станка. Единственное, что ему оставалось, это спрятаться за оконную портьеру и молить Бога, чтобы она не застала его в этом идиотском положении.
Влетевшая в комнату девушка в своем репетиционном костюме была хороша как никогда. Де Бре наблюдал за ее изящными движениями, плие и батманами, забыв о начальной цели визита в эту комнату.
Эта красотка с тонкой талией, высокой грудью и точеными ножками возбуждала в нем страстное желание сейчас и здесь обладать ею. Он неосторожно пошевелился, портьера слегка отодвинулась, Мег заметив его, вздрогнула и сделала несколько шагов, взявшись за шнур колокольчика.
- Месье капитан, что вам здесь нужно? Уходите немедленно!
- Ах, мадемуазель Жири, я так давно влюблен в вас, я так хотел видеть вас… - говорил капитан, выходя из-за портьеры и гипнотизируя Мег взглядом. – Случай привел меня в ваш дом, и я надеялся, что буду видеть вас часто, но вы совершенно не желаете со мной общаться, это меня так печалит, так печалит… Я просто не нахожу себе места…
Мег слушала, внимательно глядя на капитана, который медленно подходил к ней все ближе и ближе. Когда оставалось сделать пару шагов, и де Бре уже предвкушал, как заключит ее в свои объятия, девушка хитро улыбнулась, глядя ему в глаза, и яростно зазвонила в колокольчик. Трезвон, разнесшийся по дому, остановил капитана.
- Жюли, месье де Бре хочет вернуться в свою комнату, проводи его, пожалуйста, - сказала Мег, вбежавшей горничной.
- Благодарю вас, мадемуазель, - прошипел де Бре.
Злость душила капитана, эта девчонка бесила его, и он едва сдержал себя, чтобы не сказать горничной «пошла вон!», когда они поднялись в его комнату. Ночью, он просто обязан найти то, что ищет, иначе он за себя не ручается.
Новая ночная вылазка де Бре на сей раз увенчалась успехом. Знак циркуля в каменной резьбе камина оказался именно тем, нажав на который удалось открыть потайную дверь. Де Бре теперь шел тем же коридором, что и Эрик. Он знал, он чувствовал, что очень близок к разгадке своей тайны. Он уже представлял, как откроется дверь и россыпи драгоценных камней, золото и украшения будут ему наградой за его страдания. Но коридоры были пусты, а одна дверь вывела его в летний павильон в саду, а другая привела в крипту, в которой кроме церковных принадлежностей ничего не обнаружилось. Этого удара капитан не ожидал. И еще он никак не мог ожидать, что за ним будут следить.

Мег убедилась в своих подозрениях по поводу капитана и теперь пыталась понять, что же именно заставило де Бре лазить по ночам в подземелья. Первая мысль, что пришла ей в голову – он ищет Эрика в связи с пожаром в Опере! Но по здравому рассуждению она ее отмела. Гвардейский офицер вряд ли был полицейским агентом. Хорошо было бы еще понять, что Эрик делал в этих подземельях, что он там искал? Призрак Оперы, появляющийся из тайного хода – это было так привычно, что она даже не подумала об этом раньше.
Стоя за той же портьерой, за которой прятался днем де Бре, она разглядела, как он закрывает потайную дверь, и решила, что должна обязательно рассказать Эрику обо всем виденном. И когда капитан, вернулся в свою комнату, бормоча по дороге проклятья, она вновь спустилась в подземный ход. Но ее ждала неудача, тайную дверь в крипту она открыть не смогла. Но когда она заворачивала на обратном пути в нужное ей ответвление коридора, то услышала сзади шаги и, выглянув из-за поворота, увидела свет фонаря. Перепугавшись до смерти, девушка не могла двинуться с места, только затушила свечу, пытаясь остаться незамеченной. Звук шагов прекратился, свет не приближался. Но через минуту кто-то схватил ее за руку и зажал рот.
- Не кричи, это я, - раздался над головой тихий голос Эрика.
Мег наверное упала бы, ноги от испуга стали совсем ватными, но Эрик крепко держал ее.
- Господи, как я испугалась! – наконец смогла вымолвить девушка.
- Что вы то здесь делаете, мадемуазель? Какого черта носит вас ночью по подземелью? – как-то устало спросил Эрик.
- Я… Я искала вас, я следила за капитаном…
- Вы авантюристка, мадемуазель, вас все время тянет на приключения, - Эрик отпустил ее и открыл потайной фонарь. – Зачем я вам понадобился?
- Я хотела вам рассказать о капитане и предупредить, что он нашел этот ход, - подняла на него глаза Мег.
- Забавно, значит господин офицер ищет сокровища? Я, по чести сказать, думал он ваш жених… - с иронией произнес Эрик.
- Сокровища? Какие? – глаза Мег загорелись, а вторую часть фразы она просто проигнорировала.
Эрик с удивлением смотрел на нее:
- Настоящая авантюристка… Сокровища тамплиеров, видимо ищет ваш воздыхатель.
- Но, пока он их ищет, вы уже их нашли?
- Нет, не нашел. Похоже, они где-то в другом месте.
И Эрик неожиданно для себя вдруг рассказал Мег все, что уже знал о кладе и найденных им знаках на стенах подземного хода. Ему нравилось, как она слушала его, как блестели ее глаза, какой азарт она испытывала, какие точные и правильные вопросы задавала. Ему нравилось, что она, отправляясь гулять по подземелью, одела мужской костюм.
Мег попросила показать ей знаки на стене. И пока она разглядывала один из них, он уже дошел до другого.
- Эрик, а вы не думали, что оба этих знака открывают заветную дверь? – крикнула Мег. – Давайте попробуем нажать на них одновременно.
- Хорошо, попробуем, - ответил он. – Раз, два, три…
Эрик услышал характерный звук механизма.

 Отправлено: 16.10.08 12:42. Заголовок: Все копирую, чтобы п..

Все копирую, чтобы прочитать, освежить

 Отправлено: 16.10.08 12:46. Заголовок: OperaGhost Копируй...

OperaGhost
Копируй... я только рада... мерси...

 Отправлено: 16.10.08 12:48. Заголовок: 33 *** Глухая стен..

33 ***


Глухая стена в конце основного подземного коридора открылась, и они вошли в темный проем. В помещении пахло пылью, воздух был спертым. Большой зал, представший перед глазами Эрика и Мег, поражал своим убранством. Вдоль стен стояли ряды белых лаковых кресел и стульев. Одни из них были покрыты лазоревым бархатом, другие белым атласом. На полу посередине лежал ковер с символическими знаками. Стены затянуты голубыми тканями, подвешенными на золотом шнуре, связанном большим коринфским узлом как раз на середине одной из стен. Под этим узлом на небольшом возвышении стоял престол, покрытый голубым шелковым покрывалом с золотой бахромой за ним большое золоченое кресло. Над престолом голубой балдахин, расшитый золотыми звездами и треугольником в сиянии золотых лучей посередине. На столах треугольной формы стояли подсвечники и были разложены различные масонские атрибуты: мастерок каменщика, циркуль, молоток и ключ. С потолка над ковром спускалась большая золоченая шестиконечная звезда на толстой цепи. В двух углах зала на обычных прямоугольных столах лежали аккуратно сложенные камзолы, масонские фартуки-запоны, белые перчатки, шляпы со страусовыми перьями и шпаги. Если бы не толстый слой пыли, можно было подумать, что люди только что ушли из этой комнаты, аккуратно расставив все по своим местам.
Эрик смахнул пыль с инструментов на треугольном столе, они были явно из золота, как и подсвечники, в каждом стояли по девять свечей, которые они и зажгли. Еще более поразительные вещи открылись им. На правой стене и на левой по ткани были вышиты стихи.
- «Чувство истины живое вас в священный храм влекло; о стремление святое! Сколь ты чисто, сколь светло!
Преславный храм сей подкрепляют премудрость, сила, красота, а твердость стен сих составляют любовь, невинность, простота»», - прочитала вслух Мег. – Что это означает, Эрик?
- Думаю, мы нашли зал тайного собрания масонской ложи «Чистоты», - ответил он и прошел за возвышение под балдахином. – Здесь еще дверь! И надпись: «Господь, взываю к Тебе об отмщении врагам».
Посередине небольшого помещения, затянутого черным бархатом находился стол, покрытый черной скатертью, поверх которой стояла кованная шкатулку, лежали Библия, человеческий череп и крест. Пространство справа и слева от двери занимали два огромных сундука. В одном из них искатели сокровищ обнаружили множество старинных документов поверх которых лежал меч с изукрашенной рукояткой, а в другом… В другом было именно то, что называется кладом – еще три шкатулки одна из которых была наполнены золотыми монетами, а в двух других находились золотые и серебряные чаши, несколько крестов, украшенных драгоценными камнями, чеканного золота кувшины. Одна из чаш был наполнена драгоценными камнями.
Пока Мег рассматривала все это великолепие, Эрик открыл шкатулку, стоявшую на столе. Золотой жезл, украшенный огромным рубином предстал его глазам. Надпись на жезле гласила: «Великий магистр ордена Храма».
- Невероятно! – воскликнул Эрик. – Это жезл, который держал в руках последний магистр храмовников Жак де Моле! Невероятно! Вот уж точно, настоящее сокровище!
- Что же нам со всем эти делать? – растерянно спросила Мег. – Я не совсем понимаю, мы можем их взять?
- Нет, мадемуазель, брать, думаю, их не стоит. С этими сокровищами связана легенда, что завладевший ими счастлив не будет и обязательно умрет не своей смертью. Проклятье Жака де Моле, которое он произнес на костре, сбылось по отношению к королю Филиппу и всем его потомкам. Он разогнал орден и использовал сокровища, которые забрал в Тампле на свои собственные нужды. Меня итак проклинали многие за то, что я не совершал. Зачем мне еще и это проклятье?
- С какой стати кому-то проклинать вас?
Горькая усмешка появилась на лице Эрика:
- Мать винила меня в смерти отца… Кристина… Она был уверена, что я удавил Буке, а все остальные орали, что Пьянджи тоже моя работа. И одного из этих случаев достаточно! Так что милая барышня, вы в подземелье с убийцей…
Когда он начинал говорить таким тоном, Мег ужасно злилась.
- Вот как? И что же вы мне посоветуете, уйти пока не поздно?
- Поверите ли вы мне, если я скажу, что не повинен в этих смертях? – Эрик смотрел на Мег испытующе.
- Вполне. Вальдо жив. При общей панике на него свалилась тяжелая декорация, а истерика Карлотты добавила жару.
- Он и не должен был умереть. Во всяком случае, не от моей руки. Но в истории с Буке я все же косвенно виноват. Все эти игры в призраков не привели ни к чему хорошему. Решив его припугнуть и тем отбить охоту следить за мной, я поднялся на галерею над сценой. В тот день он был пьян как всегда и испугавшись, рванулся по средним мосткам, которые, сам же накануне не закрепил как следует. Я крикнул: «Буке стой, не ходи туда», но было уже поздно. Доска подломилась, он провалился и застрял, висел и болтал ногами, и пытался ухватиться за все, что было вокруг. Я подошел очень близко, и видел запредельный страх в его глазах, когда попытался накинуть веревку, чтобы вытащить его. Он точно решил, что я его придушу, заорал, сильно дернулся. Петля, вместо того, чтобы обхватить его тело захлестнула шею. Доски не выдержали, он повис. Мне пришлось тут же отпустить веревку. Я надеялся, что упав, он избежит смерти от удушья, но он разбился.
Мег видела печаль в его глазах и пожалела, что вообще поддержала эту тему. Ей не было нужно никаких подтверждений его невиновности.
Он взял ее руку, поднес к губам и сказал:
- Спасибо, что выслушали меня. Нам нужно уйти отсюда и до времени все оставить как есть. А вас я очень прошу, не ходите больше за капитаном, не пытайтесь помешать ему в его поисках. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось… Мег…
«Что это было? Нежность или простая вежливость? Как мне понять тебя, Эрик?» - подумала девушка, глядя ему в глаза.


34 ***

Отец Бернар и Эрик уже несколько часов разбирали документы, вынутые из сундука в масонском зале.
Францисканец сначала не поверил, когда Эрик рассказал ему о найденном кладе, но, увидев все собственными глазами, был потрясен и долго потом молился на коленях перед алтарем в храме, прося Бога о ниспослании мудрости и понимания, что со всем этим делать.
А теперь они сидели, запершись в крипте, углубившись в бумаги столетней, а то и более, давности. Устав ложи, описания проведения церемоний и обрядов, письма, тексты гимнов. Но главное – это списки адептов ложи «Чистоты».
- Взгляните, мальчик мой, да здесь первые имена Франции, принцы Гессенский и Нассау, маркизы Сен-Жермен и Спинола, герцог Бульонский, барон Туссен! – воскликнул монах. – А вот любопытно, здесь значится фамилия де Гонгвиль. Что-то очень знакомое… Где-то совсем недавно я ее видел…
Теперь пришла очередь Эрика удивляться:
- Моя мать урожденная де Гонгвиль. Какой-то давний обедневший род.
- Вот как? Это уж совсем интересно. Ведь я вспомнил, Жоффруа де Гонгвиль был одним из рыцарей ордена Храма. Ему и Гуго де Перо удалось скрыться, они не были сожжены. Причем Гонгвиль был родом из Безансона. Уж не потомки ли этого рыцаря стали хранителями жезла де Моле? Чудеса! – воодушевленно говорил францисканец. – Не к этому ли роду принадлежала ваша мать?
В дверь крипты постучали, и голос брата Жака произнес, что к отцу Бернару пришел некий метр Сюльпис. Священник пожал плечами, он впервые слышал это имя.
- Проводите его в библиотеку, брат Жак, я сейчас приду, - сказал монах, приоткрыв дверь, и, обратившись к Эрику, произнес:
- Я вернусь к тебе чуть позже, мой мальчик и мы закончим с этими бумагами, а потом подумаем, что делать со всем остальным.
Метр Сюльпис, дожидаясь отца Бернара, рассматривал рисунки Эрика. Кажется, наконец его поиски подошли к завершению. Но нужно было точно удостовериться, что Эрик Крувель действительно находится в этом монастыре.
- Здравствуйте, месье. Что привело вас ко мне? – спросил монах.
- Добрый день, святой отец. Я поверенный господина Барбье и по его поручению уже давно занимаюсь розысками человека по имени Эрик Крувель. Дело касается наследства. Следы Крувеля привели меня в ваш монастырь.
- Вы уверены, что он находится здесь?
- Я не совсем в этом уверен, но вот это…, - метр Сюльпис, в точности исполняя договоренность с адвокатом де Боне, протянул одну из акварелей Эрика священнику. – Это дает мне повод предположить, что автор возможно и есть тот, кто мне нужен. Знаете ли вы его фамилию? Могу ли я переговорить с ним?
- Действительно, художник, нарисовавший это, живет в монастыре, - слегка замявшись, ответил францисканец. – Но я не знаю его фамилии, как не знаю, захочет ли он с вами разговаривать.
- Прошу вас, святой отец, я слишком долго занимаюсь его поисками. Попросите автора рисунков поговорить со мной. Конечно, если он откажется, я ничего не смогу поделать, ну, кроме того, что попросить вас все же узнать, действительно ли это Крувель. Тогда я хотя бы сообщу своему доверителю, что он жив.
Пару минут отец Бернар обдумывал, как ему поступить.
- Хорошо, месье, я поговорю с ним. Прошу вас набраться терпения и подождать здесь, - наконец произнес монах.
Эрик, растянувшись на скамье, читал очередной документ.
- Святой отец, вы только взгляните, чего тут только не намешано в описаниях масонских церемоний. Юпитер и Иегова, Гиппократ и Гермес! – вскочил он, увидев входящего монаха.
- Мальчик мой, я должен тебе кое-что сказать… - начал отец Бернар. – Видишь ли, я сейчас разговаривал с одним поверенным, который сказал, что разыскивает месье Крувеля, Эрика Крувеля…
Эрик тяжело вздохнул:
- Я Крувель. Что нужно этому поверенному?
- Он сказал, что дело касается наследства, и его нанял месье Барбье.
- Это компаньон моего отца. Боже, как давно я не слышал этого имени!
Эрик сидел, закрыв лицо руками. Воспоминания детства захлестнули его. Отец Бернар терпеливо ждал. Наконец Эрик поднял голову и сказал:
- Он хочет поговорить со мной? Идемте.
Когда Эрик вошел в библиотеку, у метра Сюльписа не осталось ни малейшего сомнения, что поиски завершены. Месье Барбье говорил, что у сына Крувеля была изуродована одна половина лица. Но вошедший был в монашеской рясе, что привело поверенного в некоторое замешательство, и он спросил:
- Простите месье Крувель, вы приняли постриг?
- Нет, я пользуюсь разрешением настоятеля жить здесь, - ответил Эрик, садясь напротив метра Сюльписа. – Итак, объясните мне, метр, какова цель ваших поисков?
Поверенный немедленно поставил Эрика в известность о смерти его матери и о наследстве, в права которого он должен будет вступить, а также сообщил, что месье Барбье очень хочет увидеть сына своего давнего друга и компаньона прежде, чем отойдет в мир иной, так как очень болен.
«Умерла… Надо же, меня это совсем не трогает… Хотя, интересно было бы знать, вспомнила она хоть раз обо мне перед смертью?» - подумал Эрик.
Метр Сюльпис предложил ему приехать в свою контору, в самое ближайшее время, чтобы подписать все бумаги.
- Хорошо, месье, я приеду к вам, скажем через два дня. И вот еще что, попробуйте узнать за это время что-нибудь о роде де Гонгвиль. Мне бы хотелось разыскать родственников моей матери.
На этом они расстались. А Эрик бросился к отцу Бернару, который, узнав обо всем, с радостью поздравил своего любимца, а также предложил на вырученные от продажи акварелей деньги купить Эрику одежду, более подходящую для его нового положения.


35 ***

Очередной приезд Антуана де Боне в дом сестры ознаменовался неприятным событием. Дверь ему открыла горничная, сказав, что мадам дома нет, а мадемуазель только что пошла в летний павильон в саду. Желая переговорить с племянницей, адвокат отправился туда же. Из павильона доносились голоса Мег и капитана. Де Боне прислушался.
- Ваша назойливость невыносима, капитан, - раздраженно говорила Мег. – Оставьте меня, наконец в покое!
- Ну, уж нет, милашка, хватить корчить из себя невинность! Ты меня распалила, а теперь хочешь улизнуть! Ты же танцорка, что я у тебя первый что ли?
Мег вскрикнула, что-то упало. Адвокат распахнул дверь. То, что де Боне увидел, привело его, человека спокойного и рассудительного в дикую ярость. Мег боролась с пытавшимся повалить ее на диван капитаном. Не помня себя, адвокат бросился на него, пытаясь оттащить от племянницы, развернул к себе и дал хорошую затрещину, от которой тот едва устоял на ногах.
- Убирайтесь к черту, де Бре! Мерзавец! Вы сейчас же покинете этот дом и, если я когда-нибудь увижу вас рядом с моей племянницей, вам несдобровать!
- И что же вы сделаете со мной?! Будете драться на дуэли? – осклабился капитан.
- Я упеку вас в тюрьму, поверьте, я сделаю это! Но прежде вас выгонят с позором из полка, – тяжело дыша, ответил де Боне.
На шум и крики прибежали Жюли и садовник. Оставив Мег на попечение горничной, де Боне отправил садовника за наемным экипажем, а сам сопроводил капитана в его комнату, предоставив ему возможность забрать свои вещи. Через полчаса де Бре был выставлен из дома.
Мег сидела в гостиной, успев переодеться, так как капитан ухитрился разорвать ей платье. Де Боне обнял племянницу и, до сих пор крепившаяся девушка, разрыдалась у него на груди.
- Не бойся его, Мег. Я найду управу на этого негодяя.
- Ах, дядя, как вовремя ты приехал, я… Он… Я так испугалась!
- Теперь все хорошо, успокойся. Как я виноват, что не разглядел его раньше! Прости меня! Что я скажу сестре?!
- Ой, не надо говорить ничего маме!
- Что это не надо мне говорить? – спросила мадам Жири, на последних словах Мег, вошедшая в гостиную.
Де Боне рассказал Франсуазе о происшествии и выдворении капитана.
- Теперь вы избавлены от его назойливого присутствия, - заключил он.
- Каков негодяй! Бедная моя девочка! Где были мои глаза! – воскликнула встревоженная мадам Жири. – Ты уверен, брат, что он не станет больше докучать Мег?
- Думаю да, я пообещал ему предпринять кое-какие меры, если он еще хоть раз появиться в обозримом пространстве.
Мег, однако, не разделяла его оптимизма. Как раз наоборот, она была почти уверена, что капитан еще вернется. Вряд ли он оставит попытки найти сокровища. Однако дяде она говорить об этом не стала.
Когда Франсуаза удалилась в свою комнату, де Боне рассказал Мег о посещении метром Сюльписом монастыря и его разговоре с Эриком, а также о том, что Крувель приезжал в контору поверенного, где тот ознакомил его со всеми подробностями относительно наследства его родителей.
Мег пригорюнилась. С одной стороны она так хотела, чтобы жизнь ее любимого вошла в нормальное русло, а с другой получалось, что теперь он наверняка покинет монастырь и непонятно, как могут сложиться их отношения. Да и сложатся ли они вообще. У него начинается новая жизнь, появятся новые заботы. Он не будет рядом, не будет подземных приключений, его неожиданных появлений. Это ее печалило.
Антуан де Боне заметил, как она погрустнела и спросил, что ее тревожит. Но она отмолчалась, и он списал это на последствия инцидента с капитаном.
Ближе к вечеру посыльный принес ей записку, в которой Эрик просил ее прийти в летний павильон в одиннадцать часов. Ах, как забилось ее бедное сердечко! Она едва дождалась назначенного часа.



36 ***


Одеваясь перед поездкой к метру Сюльпису, Эрик думал о том, что сулят ему все эти перемены. Наследство, безусловно, даст ему возможность осуществить его давнее потаенное желание вернуться к нормальной человеческой жизни. Время, проведенное в монастыре, общение с отцом Бернаром помогло ему разобраться в себе самом и более трезво посмотреть на все происходящее. Отпустив Кристину с ее возлюбленным, он дал свободу и своему сердцу и душе. Его безумная, страстная мечта быть любимым таким как он есть казалась именно теперь вполне осуществимой. Мег все больше и больше занимала его мысли. И теперь он точно знал, что именно мысли о ней рождают в нем музыку и гармонию.
Метр Сюльпис встретил его на пороге своего кабинета.
- Прошу вас, месье Крувель, садитесь. Хочу вам сообщить, что мой доверитель, месье Барбье, несмотря на свою болезнь, выказал желание присутствовать при нашей встрече. Он должен подъехать с минуты на минуту. А пока, если позволите, я хотел бы для порядка уточнить некоторые детали. Не могли бы вы сообщить мне дату и место вашего рождения, полное имя, а также имена ваших родителей.
- Жоффруа Эрик Крувель. Я родился в Руане 5 февраля 1834 года. Моего отца звали Себастьян Крувель, мать Беатрис Катрин Крувель, урожденная де Гонгвиль.
Поверенный задал еще несколько вопросов, касающихся последнего места жительства семьи, Эрик рассказал все что помнил, и метр Сюльпис остался удовлетворен его ответами.
В этот момент помощник поверенного сообщил, что приехал месье Барбье. В кабинет вошел поддерживаемый слугой худой старик с желтой кожей и темными кругами вокруг глаз. Поверенный усадил его в кресло напротив Эрика.
- Месье Барьбе, я должен соблюсти все формальности, поэтому прошу вас, скажите мне, кто этот человек перед вами, узнаете ли вы его? – спросил метр Сюльпис.
- Безусловно, метр, безусловно это Эрик Крувель, сын моего друга и компаньона. И хотя последний раз мы виделись больше двадцати лет назад, сомнения быть не может. К тому же он стал поразительно похож на своего отца.
Барбье и Эрик были взволнованы и некоторое время обменивались воспоминаниями. Но метру Сюльпису пришлось их прервать:
- Простите, господа, но нам нужно подписать бумаги и завершить дела. Месье Барьбье передал мне на хранение некоторые документы из семейного архива Крувелей. Вот метрика о вашем рождении месье Крувель. Занимаясь вашими поисками, я нашел также записи в церковной книге о вашем крещении. Вот копии. Теперь я расскажу вам о наследстве. Овдовев, мадам Крувель распоряжалась всем имуществом. Незадолго до смерти она написала завещание, по которому вы, месье, становитесь единственным наследником и получаете денежные сбережения в размере 500 тысяч франков, долю в размере 300 тысяч франков в фирме «Крувель и Барбье», с головной конторой в Париже и филиалами в Руане, Гавре, Лионе и Марселе, а также дом в Руане, в котором она жила последние годы, ее фамильные драгоценности и дом в Париже на улице Сент-Оноре.
Известие о том, что мать написала завещание в его пользу, поразило Эрика больше всего. Вопрос, который терзал его много лет, наконец разрешился. Она вспомнила о своем несчастном сыне перед смертью.
Когда были улажены все формальности и подписаны все бумаги, Эрик поинтересовался, не удалось ли метру Сюльпису разузнать что-либо о родственниках его матери.
- К сожалению, за такой короткий срок я мало, что успел, но мною посланы запросы в некоторые инстанции. Думаю, понадобится какое-то время, - ответил поверенный и предложил на следующий день осмотреть дом на улице Сент-Оноре.
Барбье вынужден был отказаться сопровождать Эрика в этой поездке, потому что он очень устал и переволновался за сегодняшний день, но просил, чтобы Эрик непременно приехал к нему после.
Несколько ошарашенный событиями Эрик вернулся в монастырь, рассказал обо все отцу Бернару, и отослал мальчишку с запиской к Мег. А потом, пытаясь привести в порядок свои мысли, долго играл на органе в храме.
В назначенный срок Эрик вошел в летний павильон и был озадачен увиденным там беспорядком. Разбитая ваза, опрокинутые кресла, сдвинутый стол и халат, валяющийся на полу. Где-то он его уже видел. Ах да, он был на капитане во время их первой встречи.

Когда Мег вошла в павильон, и Эрик поднялся ей навстречу, она разволновалась еще больше. Новый с иголочки сюртук как влитой сидел на нем, подчеркивая все достоинства его фигуры. В сущности Мег ведь ни разу не видела его в обычной одежде, только в маскарадном и сценическом костюмах, а потом он появился в монашеской рясе.
- Простите, что я позвал вас, Мег. Мне нужно вам кое-что рассказать.
У девушки чуть с языка не сорвалось, что она уже обо всем знает, но вовремя остановилась.
- Однако, прежде, не могли бы вы мне объяснить, что за бурная сцена произошла здесь, почему тут такой беспорядок? Военные действия? – полушутя спросил он.
Мег открыла и закрыла рот. В суматохе все забыли, что нужно было убраться в павильоне. Ей стало совсем не по себе, когда она заметила брошенный на пол халат де Бре, видимо, в пылу баталии сорванного с него дядей. Эрик внимательно смотрел на нее своими зелеными глазами, она не выдержала этого взгляда и отвела свой.
- Ничего особенного, птица залетела, мы ее ловили… Вот, Жюли не успела прибраться…, - Мег сказала первое, что пришло ей в голову.
Этот дурацкий халат, в котором он видел капитана, нарочитая беззаботность ее тона заставили Эрика внутренне напрячься, он нахмурился.
- Извините, мадемуазель. Я безусловно не смею вас ни о чем спрашивать, - холодные нотки зазвучали в его голосе, а в голове промелькнула мысль: «Неужели все повториться снова? Неужели этот прощелыга добился ее благосклонности? Ты все-таки ревнуешь…».
«Господи, что я делаю, пусть уж лучше все знает. У меня не получится что-нибудь скрывать от него», - подумала Мег и сказала:
- Я не хотела вам говорить… Дядя пришел в тот момент, и очень вовремя, когда капитан зашел слишком далеко в своей назойливости по отношению ко мне. Дядя его ударил и выгнал из дома.
- Так поисков сокровищ ему все-таки было мало! Мерзавец! – процедил сквозь зубы Эрик. Он отвернулся от девушки, потому что почувствовал, как гнев захлестывает его, и он едва может справиться с этой волной. А в голове снова была полная неразбериха звуков.
Мег осторожно дотронулась до его плеча, и это прикосновение привело Эрика в чувство.
- О чем вы хотели мне рассказать, Эрик?
Он повернулся и оказался с ней лицом к лицу. Кажется, дыхание остановилось у обоих. Глаза девушки были так близко, он не увидел в них ни тени страха, ни намека на отвращение, только любовь.
Мег так хотелось его поцеловать, но она понимала, что именно он первым должен это сделать.
Поцелуй был легким и быстрым. И Эрик уже отстранился от нее. В этот момент Мег подумала, что сейчас ее разорвет на кусочки от злости. Видимо эта мысль как-то отразилась на ее лице, потому что глаза ее возлюбленного вдруг стали такими несчастными, что она выдохнула:
- Я люблю тебя, Эрик.


Эрик был не готов, совершенно не готов, что она так открыто и смело скажет ему о любви. Пытаясь справиться с нахлынувшими на него чувствами, он молчал. Повисла продолжительная пауза. Мег расценила это как крушение всех своих надежд, в ужасе подумала, что сама все испортила, и сникла, опустив голову.
- Я понимаю… Кристина… Ты любишь ее.
Он покачал головой:
- Нет, это не так. Это не так, Мег… Я боялся надеяться… Ты действительно можешь любить меня? Любить вот таким? Мое лицо не противно тебе, не вызывает отвращения?
Она смотрела на него с такой нежностью, что где-то в глубине его души зазвучала сладостная и трепетная мелодия, словно дуновение свежего ветра. Ласковое прикосновение ее руки к изуродованной щеке и он закрыл глаза, прижав ее ладонь своей. Как будто огромная ледяная глыба таяла в его сердце, и потоки воды смывали боль, горечь, страдания.
- Я люблю тебя, радость моя! Спасибо тебе, - тихо произнес он, нежно, но крепко обнимая ее. И на этот раз их поцелуй был таким долгим, что обоим казалось, что воздуха уже не хватит, а мир вокруг давно растворился.
Когда они наконец смогли оторваться друг от друга, Мег увидела, что ее любимый улыбается счастливой мальчишеской улыбкой, а его зеленые глаза светятся.
- Вообще-то я пришел тебе кое-что рассказать, - вдруг весело сказал он. – Я оказывается богатый наследник!
- Теперь ты уедешь? – вдруг снова испугалась Мег.
- Нет, теперь у меня есть, что тебе предложить, - он рассмеялся как абсолютно счастливый человек.


37 ***

Совершенно озлобленный капитан де Бре сидел в своей квартире. На столе перед ним стояли несколько бутылок вина, часть из которых уже была пуста. Он был пьян и время от времени начинал разговаривал сам с собой вслух.
- Чет бы побрал этого адвоката, черт бы побрал эту девку и эти сокровища!
Грязные ругательства лились из него потоком. Так хорошо продуманный план рухнул, но он не мог признаться себе, что сам в этом виноват. Его страстное желание получить все и сразу снова подвело его, а срок платежей неумолимо приближался. Как теперь было снова пробраться в подземный ход? И ведь самое главное, что просмотрев еще раз записи Шуазеля он нашел, нашел ключ к сокровищам. Он точно знает как открыть дверь, ведущую к ним! Два знака на стене коридора, их нужно было нажать одновременно! Как он раньше упустил это!
Вот уже несколько раз он возвращался в предместье и бродил вокруг дома переодетым, пытаясь понять, как в него проникнуть. И ничего лучшего не нашел, как попробовать пройти через монастырь, через ту крипту, в которую он уже однажды попадал из подземелья.
Он встал, в раздражении оттолкнув кресло, которое с грохотом упало и нетвердой походкой зашагал по комнате. Кого-то нужно было привлекать в помощники, один он не сможет открыть заветную дверь. Де Бре перебрал уже всех своих друзей и знакомых, но никто на эту роль не подходил, а снова прибегать к помощи лихих людей он не решался.
- Мне нужен человек, которого никто потом не будет искать мне нужен фантом, призрак… Ха! Пожалуй подошел бы Призрак Оперы, но этот сгинул после пожара, где его найдешь? – хриплый смех вырвался из груди де Бре.
Он задумал убить того, кто будет ему помогать, делиться он ни с кем не собирался.
Де Бре почувствовал, что голоден, однако в доме совершенно не было еды, да и его слуга давно куда-то запропастился. В ближайшем небольшом кабачке, куда капитан иногда захаживал, публика собиралась разношерстная. Спросив себе незамысловатой еды и бутылку вина, капитан мрачно оглядывал зал. Человек, сидевший в самом темном углу чем-то привлек его внимание. Сфокусировав пьяные глаза, капитан вдруг понял, что человек пытается сидеть так, чтобы никто не заметил его лица, прикрываясь рукой и надвинув шляпу низко на лоб.
«Интересно, что это за странная личность, я его здесь никогда не видел», - подумал капитан и, подозвав хозяина, задал ему вопрос о незнакомце.
- Не знаю, ваша милость, кто это, непонятный человек, говорит тихо, голос с хрипотцой, а лицо все время прячет. Снял у меня комнату сегодня, а здесь сидит уже давно, ничего не пьет. У меня такое впечатление, что он от кого-то скрывается. Но деньги у него есть, за комнату заплатил вперед, и за еду, - нашептывал капитану словоохотливый хозяин.
- А как зовут и откуда он? – заинтересовался капитан.
- Сказал, что приезжий из Руана, а там кто его знает. Назвался месье Умбре. Да что за фамилия такая? То ли тень, то ли мрак…Так и веет какой-то замогильщиной, - передернул плечами хозяин.
Капитан задумчиво ковырял еду, поглядывая на незнакомца: «Уж не позаботилось ли обо мне провидение, что посылает этого типа? Ишь, Умбре, тоже мне имечко! Ясно, что ты скрываешься… Может ты то мне и нужен?». Помедлив еще немного, капитан решительно подошел к незнакомцу и присел за его стол.
- Я хотел бы поговорить с вами месье, - сказал де Бре.
- Что вам нужно? Кто вы? – спросил незнакомец, быстро оглянувшись по сторонам.
- Я подозреваю, что наш хозяин хочет выдать вас полиции…
Незнакомец сделал попытку встать из-за стола, в этот момент, капитан заметил, что одна часть лица у него скрыта за черной матерчатой маской.
«О, милый, да ты действительно странная личность! И ты испугался…», - подумал де Бре, схватив своего визави за руку.
- Я могу помочь вам, у меня есть к вам предложение, - прошептал де Бре. – Отсюда вам нужно уйти, а вот скрыться вы можете в одном монастыре в предместье.
Незнакомец чуть приподнял голову, на капитана смотрели внимательные зеленые глаза.
- Что вы за это хотите? – неожиданно спокойно спросил он.
- Вот это деловой разговор. Я в свою очередь попрошу вас о небольшой услуге, мне понадобится ваша помощь в одном достаточно деликатном деле. Но не беспокойтесь, я не потребую от вас никого убивать!
- Хорошо, - медленно произнес незнакомец. – Я согласен, впрочем, кажется у меня нет выбора.
- Значит, договорились, - произнес де Бре. – Ну, а переночевать вам лучше у меня, а не здесь, а завтра я отвезу вас, куда сказал. Ваши вещи в комнате?
- У меня их нет, - незнакомец встал из-за стола и оказался почти на голову выше капитана.
- Как мне вас называть? – поинтересовался де Бре.
- Зовите меня Умбре, месье капитан, - сказал незнакомец тоном, в котором прозвучали, или это показалось де Бре, угрожающие нотки.

 Отправлено: 16.10.08 12:56. Заголовок: 38 *** Отец Бернар ..

38 ***

Отец Бернар внимательно посмотрел на Эрика.
- Зачем ты хочешь привести капитана де Бре к сокровищам? Что ты задумал?
- Я хочу отдать их ему. Если не все то некоторую их часть, иначе не будет покоя ни монастырю, ни хозяевам дома.
Уже несколько раз, возвращаясь из Парижа, Эрик замечал капитана, бродящего вокруг дома и монастыря. И, понимая, что капитан не оставит попыток добраться до клада, Эрик стал обдумывать что можно с этим сделать. Больше всего в этой ситуации его беспокоило, что капитан захочет пробраться в подземелье через дом мадам Жири. Вот этого Крувель никак не мог допустить. Поэтому у него созрел план, в который были втянуты еще несколько человек. Но всю ответственность и опасность ему пришлось взять на себя. Он решил, что Мег не стоит посвящать в эти планы. Зная авантюрную черточку ее характера, он был почти уверен, что она захочет участвовать в этой затее.
План заключался в том, чтобы де Бре узнал, как открывается тайная дверь в масонский зал. И для этого Эрику нужно было выяснить, откуда у капитана сведения о подземном ходе. Разузнав, где живет де Бре, Эрик подкупил его слугу, который рассказал, о каком-то важном документе, найденном хозяином после получения наследства от своего родственника герцога Шуазеля. Это имя сразу насторожило Эрика. Он понял, что речь может идти о каких-то старых масонских записях. Проникнув в дом, он нашел записи Шуазеля и понял, как действовать дальше. Пара строк, вписанных в свободное пространство на одной из страниц, сделали свое дело. А поскольку капитан последнее время почти постоянно был пьян, то он и не заметил, что чернила были свежие. Но зато Эрик рассчитал точно. Узнав о том, что без второго человека в этом деле не обойтись де Бре начал подыскивать себе компаньона.
Дел у Эрика в это время было невпроворот. Кроме реализации задуманного плана, он затеял некоторый ремонт в доме на улице Сент-Оноре, должен был следить за работами по переделке системы отопления в монастыре, начал вникать в вопросы управления фирмой. Узнав о том, что дирекция Оперы собирается все же начать ремонт здания, он, посоветовавшись с Барбье и управляющим, направил письмо с предложениями по проведению работ и ожидал на него ответ со дня на день.
Отец Бернар смотрел на всю эту бурную деятельность, на то, что Эрик не боясь ходил с открытым лицом и радовался за него. Его только беспокоила затея с капитаном.
- Мальчик мой, зачем этот рискованный шаг, отдай ему, если ты считаешь нужным, этот клад, отвези ему, расскажи о том, что ты его нашел. Я очень боюсь, что на уме у него недоброе.
- Святой отец, если я привезу ему клад, он ни за что не поверит, что я отдал ему все и дело может кончится гораздо хуже. Поэтому, прошу вас помочь мне реализовать мой план. Я думаю, что тогда капитан успокоится, забрав то, что сам и найдет.
- Но я совершенно уверен, что он попытается убить тебя там, в подземелье, - воскликнул францисканец.
- Это не так то просто будет сделать, - усмехнулся Крувель.
Монах пообещал ему свое полное содействие, а Эрик просил его взять часть золота из клада для нужд монастыря. Но тот отказался, сославшись на монастырский устав и на заповедь святого Франциска о бедности ордена. Единственное, что Эрик не намерен был отдавать де Бре, это жезл Великого магистра тамплиеров и отец Бернар согласился спрятать его на время в монастырском реликварии. Таким образом, для осуществления плана было все подготовлено.
Теперь Эрику на некоторое время предстояло исчезнуть из предместья. На несколько дней, которые он должен будет провести в Париже, он снял комнату в маленькой гостинице при трактире рядом с домом де Бре. Хозяину были заплачены хорошие деньги за то, чтобы он сыграл свою роль как требовалось.
Крувель был вынужден в отношениях с Мег ограничиться в эти дни лишь перепиской. Мег расстраивалась, что не видит своего возлюбленного, но и радовалась, что он начал общаться с людьми, заниматься делами. Однако последняя записка, в которой Эрик предупреждал, что вынужден на некоторое время уехать очень ее опечалила, но и встревожила. Она всеми силами старалась отогнать от себя недоброе предчувствие.
А в тот день оно выросло настолько, что Мег просто не могла усидеть на месте. Она пыталась заняться танцами, но у нее ничего не получалось, книга выпадала из ее рук, а в паре стихотворений, которые она написала, было столько тревоги и страхов, что перечитав их она совершенно разволновалась. Она чувствовала, что Эрик где-то близко, и что с ним может случиться страшное. Тревога ее была настолько сильной, что даже не дождавшись, когда уснет мать, она переоделась в мужской костюм и отправилась в подземелье ход, чтобы либо убедиться в своих страхах, либо рассеять их.



39 ***

Ночь в квартире капитана прошла для Эрика почти без сна. Но не потому, что он опасался за свою жизнь, а потому что целый день он жаждал остаться один и наконец записать мелодию, которая давно крутилась у него в голове. Доверив ее нотным листам, захваченным с собой, он забылся коротким сном под утро. Однако, на рассвете, де Бре разбудил его, полагая, что им следует тронуться в путь.
Капитан приготовил лошадей сам, слуга так и не появился. Молчаливая фигура месье Умбре верхом, закутанная по самые глаза в черный плащ, в предрассветной мгле выглядела мрачно и внушительно. Капитан криво ухмыльнулся: «Ну и подельщика я себе нашел! Прямо привидение! Или скоро им станет…».
По дороге де Бре объяснил, какую услугу он потребует.
- Нужно, чтобы вы, оставаясь в монастыре, помогли мне проникнуть в подземный ход, там спрятаны некоторые документы, касающиеся моей семьи. А также деликатность этого дела заключается в том, что этим же ходом я хочу проникнуть в дом одной особы, которая удостаивает меня некоторым вниманием.
Из-под надвинутой шляпы его спутника сверкнули зеленые глаза.
- Действительно удостаивает? – раздался глухой голос.
- О да! Безусловно! Она ждет, чтобы я увез ее, - самодовольно ответил капитан. - Но это дело второе. Первое – документы. Вы попросите убежища у настоятеля монастыря. Во время вечерней мессы я спрячусь в крипте под храмом, и мы потом вместе проникнем в подвал. Вот ключ от калитки в задней монастырской стене. Вы должны будете ее оставить открытой.
«Когда ночью этот странный тип исчезнет, то вряд ли у монахов возникнет потребность его разыскивать. Пришел непонятно откуда и ушел неизвестно куда. А с девчонкой я и сам справлюсь, ты мне уже будешь не нужен.», - размышлял де Бре.
Они распрощались при въезде в предместье. Эрик пошел пешком к монастырским воротам, а капитан спрятал лошадей в старом сарае позади стены и стал ждать вечера.
«Боже, ему мало сокровищ, он задумал увезти Мег! Я упустил это из виду!», - думал Эрик, идя через монастырский двор, на ходу снимая шляпу и маску. Внезапно возникшая мысль заставила его резко остановиться.
«А если она действительно ждет капитана? Я слишком был занят все эти дни… Боже, нет! Этого не может быть! Ты сошел с ума, сейчас ревность не лучший советчик».
Отец Бернар, который вышел ему навстречу, увидел, как кровь отхлынула от его лица.
- Мальчик мой, что случилось? Ты стал бледен как полотно!
-Ничего, святой отец. Я просто подумал… Ничего, - медленно произнес Эрик и добавил. – Я должен немного поспать. Попросите брата Жака разбудить меня через пару часов.
И он ушел в свою келью. Однако заснуть так и не смог. Закравшаяся мысль о том, что Мег может предпочесть капитана, терзала его. Но даже если это было не так, то его план частично должен быть изменен.
«Если он сделает хоть шаг в сторону дома Мег, мне придется убить его», - эта мысль повисла тяжелым камнем не сердце. Становиться убийцей он не желал, тем более теперь, когда в его жизни столько перемен. «Нужно заканчивать игры с сокровищами, пока все не дошло до трагедий. Не желаю больше никаких тайн и подземелий! А как быть с капитаном решу по ходу дела», - Эрик решительно встал в тот момент, когда в дверь постучал брат Жак.
Переодетый в цивильное капитан вместе с жителями предместья пришел на вечернюю мессу. Не дожидаясь ее окончания, он незаметно спустился в крипту и спрятался там в самом темном углу. Через некоторое время он увидел фигуру, закутанную в черный плащ. Де Бре при свете свечи пытался отыскать заветный камень-ключ, искоса поглядывая на месье Умбре, который стоял не шелохнувшись. Наконец, потайная дверь была открыта, капитан пропустил своего спутника вперед и закрыл ход.
- Теперь, любезный месье Умбре, для того, чтобы открыть еще одну дверь вы надавите вот на этот знак, а я на другой, который находится дальше по коридору. Но по моей команде, одновременно, - сказал капитан. Умбре кивнул в знак согласия.
Следующая дверь открылась, мужчины вошли в зал. Капитан был настолько поражен тем, что увидел, что не обратил внимания на явное недавнее пребывание здесь людей. Однако он довольно быстро сообразил, что сокровищ в этом зале нет и, обнаружив их в следующем, дрожащими руками перебирал золотые монеты и драгоценные камни.
- Хорошие документы, - раздался у него над головой голос месье Умбре.
- Это принадлежит мне, - с угрозой произнес капитан и вытащил припрятанный стилет.
- Не боитесь, что я вас убью, - спокойно спросил Умбре.
Капитан даже расхохотался:
- Глупец, это тебе нужно бояться! Ты мне уже больше не нужен!
Тонкий стилет вонзился в тело месье Умбре и тот даже не охнув упал.
- Эрик!– прозвучал полный ужаса женский голос. Капитан оторвал взгляд от трупа и увидел на пороге Мег, которая как в кошмаре наблюдала эту сцену.
Странная догадка промелькнула у капитана.
- Так вы знаете этого человека, мадемуазель? Что вы тут задумали? Хотя теперь все равно, - говорил он надвигаясь на нее. – Ему уже вряд ли что поможет, а мне не придется тебя никуда увозить. Ты станешь моей прямо здесь.
Он схватил девушку, пытаясь тут же овладеть ею. Ослабевшая от пережитого страха Мег с трудом отбивалась, оба упали на пол. И в этот момент де Бре дернулся и затих. Кто-то оторвал его от Мег и отбросил в сторону.



40 ***

Слезы застилали ей глаза, поэтому она даже не сразу поняла, кто ее спаситель и с ужасом озиралась, не понимая, куда исчезло тело ее возлюбленного.
- Если ты ищешь мой труп, то не старайся, я уже воскрес! Но скажи мне, зачем ты здесь? – сердито произнес Эрик, усаживая Мег на сундук.
Выслушав эту тираду Мег, наконец, опомнилась и поняла, что на полу лежит де Бре с разбитой головой, а ее любимый стоит невредимый перед ней, правда рассержен он не на шутку.
- Эрик! Ты жив! Боже, как я испугалась, увидев, что он ударил тебя кинжалом! Но как?! Мне показалось, что удар пришелся в самое сердце!
- Удар был сильный, но цели своей не достиг. Я был готов к этому, - Эрик расстегнул сюртук. Под ним поверх рубашки был надет тонкий и легкий панцирь, сделанный из металлических колец. Стилет капитана прошел между кольцами и лишь слегка оцарапал кожу на ребрах.
- Я все продумал… - говорил Эрик, снимая свою защиту. - Все! Кроме того, что здесь появишься ты… - он устало опустился на сундук рядом с Мег, закутал ее в свой плащ и обнял за плечи.
Мег была удивлена:
- Ты все продумал? Что именно?
- Если бы ты не пришла сюда, то капитан уже сейчас забрал бы это проклятое сокровище и убрался бы восвояси. И, надеюсь, исчез бы из нашей жизни. Но теперь я ума не приложу, что с ним делать?
- А он живой? – осторожно спросила Мег. – Ты его не убил?
- Надеюсь, что нет… - буркнул Эрик, вставая и подходя к лежащему. – Хотя стоило бы…
Капитан был без сознания и приходить в себя явно не собирался. Эрик перевернул его лицом вниз и связал руки.
- Все, сейчас я отведу тебя домой, а потом разберусь с ним, - повернулся он к Мег.
- Ты… ты не убьешь его? – пролепетала девушка, которой показалось, что в его голосе прозвучали угрожающие нотки.
Эрик взорвался как порох:
- Что тебе в этом человеке? Почему ты беспокоишься о нем? – он стоял перед ней, больно сжимая ее плечи.
- Я беспокоюсь о тебе, а не о нем. О тебе! И я пришла сюда, потому что почувствовала, что ты рядом, но тебе грозит опасность… Я это чувствую, я ощущаю тебя каждой клеточкой моего существа. И я не хочу, чтобы ты марался об этого негодяя.
Пусть забирает этот клад и если легенда права, то сокровище убьет его само, но не ты, не ты! Прости, что я помешала тебе выполнить задуманное… Но я ведь ничего не знала, просто боялась…боялась тебя потерять…
Она почувствовала как железная хватка его рук ослабла:
- Де Бре сказал, что собирается тайно увезти тебя и ты появилась… Я действительно был готов его убить. Я ревную… И люблю, люблю до боли в сердце, - Эрик нежно поцеловал ее и потом сказал:
- Пожалуйста, позволь мне проводить тебя домой, я не хочу, чтобы очнувшись капитан увидел тебя здесь.
Мег кивнула.
Когда они вошли в летний павильон, Эрик попросил дождаться его возвращения и снова скрылся в подземелье.
Де Бре все же пришел в себя и делал попытки встать на ноги, что удавалось ему с большим трудом из-за связанных рук. Эрик рывком поднял его.
- Вы заберете все, что хотели здесь взять и мой вам совет, уезжайте как можно быстрее и дальше от Парижа. Будет лучше, если на моем пути вы больше не встретитесь.
- Ах ты гаденыш, я значит не убил тебя… Какая жалось! – криво ухмыльнулся капитан. – Ты руки то мне развяжи, как же я смогу забрать мой клад? Твоя девка все же не устояла бы…
Де Бре осекся, потому что руки Эрика стальной хваткой сжали его горло. Капитан захрипел и задергался, но Эрик оттолкнул его и сказал:
- Со связанными походишь! И не волнуйся за сокровища, я тебе помогу.
Капитан хрипло рассмеялся.
- Почему ты не убиваешь меня?
- Потому что я совершенно уверен, что вот это, - Эрик указал на сундук. – Угробит тебя более изощренным способом.
Эрик переложил в мешок, который прихватил с собой де Бре, золотую утварь, а шкатулку с монетами обвязал веревкой, конец которой закрепил на связанных руках капитана. Теперь тот мог идти и волочить за собой тяжелую ношу. Взвалив мешок на плечо, Эрик подтолкнул де Бре к выходу.
Обе лошади, на которых они приехали в монастырь дожидались их в старом сарае, переминаясь с ноги на ногу. Де Бре не совсем еще понимал, что ждет его в дальнейшем, он замучался тащить за собой шкатулку, веревки больно натерли руки. В какой-то момент, когда они вышли за стены монастыря, капитан подумал, что этот тип утопит его в ближайшем пруду, привязав к ногам все сокровища, вынесенные из подземелья, и тем осуществит свою последнюю угрозу, но когда они пруд миновали, он приободрился.
«Неужели он отпустит меня со всем этим добром? Он полный идиот! В седельной сумке у меня есть пистолет, мне бы добраться до него…» - прикидывал де Бре.
Но Эрик опередил бравого капитана, в первую очередь забрав пистолет. Не произнося ни слова, он привязал к седлу одной из лошадей мешок и шкатулку, не развязывая капитану рук, помог ему сесть на другую и только тогда, наставив на него пистолет, разрезал веревки и отступил на несколько шагов.
- Убирайся!
Капитан, уже немного придя в себя и пытаясь поймать поводья затекшими руками, злобно оскалился:
- Я еще узнаю, кто ты такой и сорву с тебя эту чертову маску…
Эрик выстрелил в воздух, лошади вздрогнули и рванулись, а капитану ничего не оставалось, как просто попытаться не упасть с седла.
- Мы еще встретимся! – услышал Эрик.
Он снял маску и подставил лицо ночной прохладе. В воздухе пахло жасмином и ему очень не хотелось снова спускаться в подземелье, но Мег ждала его, а более короткого пути не было.
От звука открывающейся потайной двери задремавшая было Мег проснулась и вскочила навстречу Эрику. Он выглядел усталым, но глаза светились как-то особенно. Он крепко обнял ее и спросил:
- Захочешь ли ты стать моей женой?
Мег посмотрела ему прямо в глаза и очень серьезно ответила:
- Ты единственный, чьей женой я хочу быть.




41 ***


Франсуаза Тереза Жири, урожденная де Боне, сидела в гостиной своего дома, пытаясь читать какой-то модный романчик. Сюжет был избитый и в конце концов книгу она отложила. Мадам Жири занимали совсем другие мысли. После всех происшествий с капитаном де Бре Мег почти с ней не разговаривала. Казалось, что дочь винит ее в том, что капитан появился в их доме. Но происходило что-то еще. У брата и дочери были явно какие-то тайны, в которые ее не посвящали. Не то чтобы это расстраивало Франсуазу, но как-то царапало самолюбие. И что было уж совсем подозрительно, прекратились всякие разговоры об Эрике. А на фоне всех этих странностей Мег то светилась как солнце, то впадала в рассеянность и задумчивость, но от расспросов уходила всеми мыслимыми способами. Попытки что-то разузнать у брата тоже закончились провалом. Наверное стоило попросить брата все же подыскивать потихоньку хорошего жениха для Мег, но помятуя об упрямом характере дочери она этого не делала.
«Все же странно, что Мег перестала упоминать Эрика через слово, как было раньше. Мне верится с трудом, что она о нем забыла. Но тогда это может означать только одно, они его нашли! И вся их таинственность связана именно с этим. Ох, Эрик, Эрик! Голова моей дочери забита только тобой! И ты будешь последним дураком, если хотя бы не попытаешься ответить на ее чувство. Но я за нее боюсь! Ты так непредсказуем, так
неуравновешен, так страдаешь из-за своего лица… Да еще Кристина, глупая маленькая девчонка, сколько крови она тебе попортила. Хотя ты виноват в некоторых вещах сам. Ты заигрался, и твоя постановка сорвалась… Где же они смогли отыскать тебя?», - размышляла мадам Жири.
Колокольчик на входной двери зазвонил, прервав ход ее мыслей.
- Приехал месье де Боне, мадам, и с ним еще господин, - сказала Жюли.
Следом за ней в гостиную вошел Антуан де Боне, а за ним… Нет в это мадам Жири просто не могла поверить! Следом за братом вошел Эрик, без маски, но в парике, одетый по последней моде. У вставшей навстречу брату мадам Жири подкосились ноги, и она снова опустилась в кресло.
- Здравствуй, Франсуаза, - голос Эрика был с хрипотцой и прозвучал глухо.
- Они все-таки нашли тебя! – воскликнула мадам Жири. – Я как чувствовала! Где же ты был столько времени?
- Не поверишь, здесь, рядом, в монастыре, - слегка улыбнулся Эрик. Он непринужденно расположился в кресле напротив и казался совершенно спокойным.
Де Боне распорядился по поводу кофе.
- Ты ходишь без маски? – спросила Франсуаза.
- Как видишь. Маскарад хорош в театре, мне его с лихвой хватило… Я постарался закончить эти игры.
- На что же ты теперь живешь? Чем занимаешься? И… это правда, про голос?
- Начну с последнего вопроса. Да, с голосом большая проблема, пока не восстановился, петь не могу. Теперь по порядку. Я получил большое наследство моих родителей. У меня дом в Париже и большая подрядная фирма. Я буду восстанавливать Оперу и начал снова писать музыку. И еще… Я собираюсь жениться.
- Ты женишься?! – мадам Жири приподняла бровь.
Эрик слегка наклонил голову, уголок губ дернулся.
- Я сказал что-то несуразное? – в его вопросе прозвучал вызов. – Ты считаешь, что для меня этот путь закрыт?
- Я не об этом! Кристина замужем!
- Франсуаза, что с тобой?! Речь не о ней… Я приехал к тебе из-за Мег. Я сделал ей предложение и она ответила согласием.
Мадам Жири нервно заходила по комнате. Де Боне и Эрик молча наблюдали за ней.
- Если ты спрашиваешь моего разрешения на этот брак, то я бы его не хотела, – резко сказала она. – Она любит тебя, действительно любит и уже давно, но я не верю, что ты любишь ее, а я не хочу, чтобы моя дочь была несчастна. Я бы дорого отдала, чтобы… - мадам Жири осеклась, потому что в этот момент в гостиную вошла Мег. Эрик двинулся ей навстречу и они застыли, держась за руки, не обращая внимания ни на кого, и казалось что оба изливают друг на друга неведомый свет. За все годы Франсуаза никогда не видела Эрика таким. Нет, это была не влюбленность, не страсть, не одержимость, в его глазах было глубокое чувство и нежность. Казалось тьма, которая наполняла его душу, отступила. Франсуаза вздохнула, покачала головой и произнесла:
- Думаю, что я до сих пор не поняла, какой ты на самом деле, Эрик. Но моя дочь, кажется, очень хорошо знает это.
42 ***

- Летние месяцы для строительного дела самые горячие, - сказал главный управляющий фирмой «Крувель и Барбье» Анри Лежанс. А Эрик вдруг вспомнил, что не раз слышал эти же слова от отца.
Они сидели в конторе фирмы в кабинете месье Барбье, который тот предоставил Эрику в полное пользование, просматривая только что пришедшую почту. Дела у фирмы шли хорошо, заказы сыпались один за другим, но все это требовало постоянного внимания и контроля. И поначалу Эрику казалось, что он никогда не сможет разобраться во всех хитросплетениях бизнеса, но время шло, и с помощью своего управляющего он постепенно втянулся, в казавшиеся рутинными и не слишком увлекательными дела и заботы.
- Отлично! – воскликнул месье Лежанс, распечатав и прочтя очередное письмо. – Дирекция Оперы согласилась на наше участие в реконструкции здания. Месье Фермен и Андре просят вас о личной встрече для обсуждения условий дальнейшего сотрудничества.
Эрик поднял голову, оторвавшись от бумаг. Месье Лежанс мог бы поклясться, что его зеленые глаза засветились торжеством, а на губах появилась хитрая улыбка. Но только на одно мгновение.
- Прекрасно, господин управляющий. Мы придем к ним завтра во второй половине дня, скажем в три. Попросите секретаря составить письмо и отправьте его немедленно. Нет, стойте! Я лично напишу его, - бесенята заплясали в глазах Эрика. Он быстро написал письмо, едва сдерживая смех, и запечатал его.
Управляющий проводил встревоженным взглядом секретаря, уносящего письмо. Эрик заметил это и сказал:
- Не беспокойтесь, месье Лежанс, в письме нет ничего предосудительного, всего лишь назначение времени и места встречи. Мы пойдем завтра в Оперу вместе. Без вас мне не обойтись. Надеюсь, что все бумаги подготовлены?
Лежанс кивнул, подумав, что уж очень странно иногда ведет себя этот человек. Решения, которые он принимал, часто были непредсказуемы и необычны, но всегда точны и правильны. Вот и затея получить подряд на ремонт и реконструкцию Оперы показалась Лежансу поначалу совершенно нереальной. Но, оказалось, что фирм, участвовавших в конкурсе, было всего две. Лежанс определил это для себя как нежелание суеверных строителей связываться с проклятым местом. Слухи о Призраке Оперы нет-нет, да и будоражили людей, хотя прошло уже полгода со дня пожара. Но Крувеля они совершенно не смущали, и Лежанс был поражен, как уже на стадии разработки проекта Эрик проявил просто потрясающие знания об архитектурных особенностях здания.
Весь остаток этого дня и половина следующего были посвящены доработке предложений, составлению примерной сметы работ и прочим прозаическим вещам.
К трем пополудни Эрик и месье Лежанс подъехали к зданию Оперы. Господа Фермен и Андре встретили их в вестибюле у большой парадной лестницы, которая не слишком пострадала от огня. Оба директора были явно взволнованы и с любопытством смотрели на Крувеля, на лице которого была лишь приличествующая случаю любезная улыбка и ничего больше.
«Что же он написал им в письме?» - недоумевал Лежанс, пока они все вместе шли к кабинету дирекции, который совсем не затронул огонь в свое время.
В отличие от директоров Эрик был совершенно спокоен. Он даже сам поражался, что это так, что он сможет войти в это здание с парадного входа и не ощутить никакого волнения. У него возникло только странное чувство, что он приехал в здание, которое очень давно принадлежит ему, и он просто должен позаботиться о своем любимом имуществе. Он с интересом наблюдал как ведут себя оба директора. Андре был как всегда более суетлив, но и более приветлив, Фермен снова корчил из себя аристократа. А как же! Новый человек, нужно себя показать во всей красе.
Их взволнованность объяснялась тем, что получив письмо, написанное собственноручно месье Крувелем они так и застыли в изумлении. Еще не так давно, где они видели такой почерк, такие ровные и красивые строчки, такой наклон букв, а главное стиль письма? Оба застыли на секунду, глядя друг на друга. «Призрак Оперы», - выдохнули они одновременно. Да, это письмо в точности воспроизводило стиль писем, которые еще полгода назад они с таким раздражением и страхом получали. Но, конечно, оно было написано обычными чернилами и запечатано совершенно обычной печатью, а не красным черепом. Оба с нетерпением ждали назначенной встречи и вот теперь с нескрываемым интересом разглядывали человека с явно врожденным дефектом лица, но удивительно красивыми глазами и улыбкой, который ничуть не смущаясь, по хозяйски расположился в одном из директорских кресел.
- Что же вы стоите, господа? Прошу вас, садитесь, - прозвучал слегка глуховатый голос и странный подрядчик жестом указал директорам на диван, стоящий у стены.