Отправлено: 02.01.09 14:34. Заголовок: 12 июня 1876г. Труды директора Гранд Опера, игра Женевьевы и Эстер в Берси и другие события

Проснулся я все же самостоятельно в начале восьмого, чувствуя себя отдохнувшим и полным сил. Это хорошо. Дел на самом деле накопилось невероятное количество, я еще не сказал любимой, что мне необходимо срочно заняться проблемой луврских потайных ходов и системой безопасности музея. Кстати, де Мегрен что-то молчит. Как продвигается дело о сектантах, расследование преступлений безумного лорда и его помощника-архивариуса? Надо связаться с Мартеном, возможно у него есть новости. Вчера я даже не просмотрел почту и газеты. Пора вставать и приниматься за дела. Я позвонил, камердинер незамедлительно появился на пороге. И все же времени у меня было достаточно – раньше десяти в Опере делать нечего.
- Жан, подай мне, пожалуйста, кофе и иди переодеваться для тренировки, захватишь рапиры. Я спущусь в сад через четверть часа.
Надо чаще заниматься фехтованием и верховой ездой, а также бадминтоном, иначе скоро я скрючусь над письменным столом, как старый книжный червь. Что тогда скажет мое сказочное счастье? Кстати, о письменном столе… Не забыть заказать, наконец, мебель для кабинета.
Тренировка разогрела все мышцы и взбодрила меня, после ванны в ожидании завтрака я поднялся в кабинет и просмотрел письма. Ничего особенного: поздравления от нескольких коллег-профессоров со вчерашним… хм… триумфом в Академии. Новость распространилась быстро. Ага, они уже выпустили бюллетень! Краткий отчет заседания, сухой и точный… так… представленные материалы и научные доказательства… так-так… единогласно признан факт открытия мирового уровня… Я улыбнулся. Черт побери! А приятно об этом прочесть. Газеты, видимо, тоже что-то напишут. Но это уже не так важно, как официальный бюллетень Института Франции. А теперь следует подумать о том, как опубликовать статью Женни. Любовь моя, ты, наверное, еще спишь… Я написал записку моей прекрасной сказке.
«Завтрак подан, ваше сиятельство».
- Спасибо, Жан. Сейчас спущусь. Отправь это письмо мадемуазель де Кавиль.
Газеты я решил захватить с собой, чтобы пролистать их в столовой.
Внутриполитическая жизнь почти замерла, международная политика… курсы акций…
Мне уже подали кофе, когда мой взгляд наткнулся на небольшую заметку в газете де Сандра. Что??? Я едва не захлебнулся и резко поставил чашку на стол. Еще раз перечитал статейку, задержавшись на имени журналиста. Кресси? Если он такое написал, а Мартен пропустил… Я почувствовал поднимающуюся внутри волну гнева, но не на журналистов, а на консерваторское начальство. Что за балаган они там устроили?!!! Это что, маленькая месть Армантье? Я недобро усмехнулся. Ну, что же, господин ректор, сегодня вы получите инспекционную проверку Министерства по полной программе, и чьи-то головы непременно полетят. «Протекционизм высокопоставленных лиц…» Хм… Это еще что такое? Разберемся.
В половине десятого я сел в карету и отправился в Гранд Опера.
В Опере я ненадолго поднялся в свой кабинет, написал запрос на фабрику Фортенуа, отдал его Дивалю и, выслушав отчет секретаря о текущих делах, предупредил его, что иду инспектировать консерваторию. Кажется, в моем тоне проскользнуло нечто, заставившее Рене непроизвольно поежиться.
Ректора Армантье на месте не оказалось, и я без предупреждения вошел в кабинет Конкиля. При моем появлении он подскочил как ужаленный, я заметил, что на столе перед ним лежала газета де Сандра.
- Господин проректор, потрудитесь объяснить мне, что здесь происходит? – ледяным тоном поинтересовался я, направляясь к его освободившемуся креслу за столом.
Конкиль проворно сдвинулся в сторону, позволяя мне расположится на его месте.
«Господин директор… ваше сиятельство… мы не могли предположить, что пресса…»
- Что пресса? – прервал я его сбивчивое бормотание. – Я хочу знать, что за цирковое представление вы здесь вчера устроили, месье. Представьте мне все данные по вчерашнему прослушиванию, а также учебные программы курсов и список преподавателей. Немедленно.
Лицо Конкиля побелело, он с трудом сглотнул и вызвал секретаря. Пока тот отправился за требуемыми бумагами, я задал очередной вопрос.
- А где, кстати, месье Армантье?
«Господин ректор неважно чувствует себя вот уже три дня, месье граф».
Ах, вот оно что! Как бы господину ректору не пришлось срочно подать в отставку по состоянию здоровья.
- Понятно.
Вернулся секретарь. Я начал просматривать списки студентов, участвовавших в прослушивании. Напротив фамилий были указаны названия произведений и оценки. Что за бред!
- Это что, третий тур прослушивания? – поинтересовался я.
«Ннет, это было первое прослушивание…»
- Тогда почему такой разброс произведений? Кто определял задание?
«Никто. Студенты сами выбрали то, что они хотели исполнить…»
Я бросил на проректора такой свирепый взгляд, что бедняга затрясся.
- Вы вообще имеете представление о педагогическом процессе, месье Конкиль? Уровень владения техникой определяется путем сравнения степени успешности, с какой студенты справляются с заданием одинаковой сложности. Задание, в свою очередь, должно быть определено педагогическим советом Консерватории.
«Да, однако господин ректор решил, что следует предоставить студентам некоторую свободу…»
- Это не предоставление свободы, месье, это пренебрежение своими служебными обязанностями, - жестко отрезал я и снова углубился в изучение списка.
Мой взгляд наткнулся на смутно знакомую фамилию… Жирарден… Жирарден? Дочь Жиля Андре? Я отправил ее учиться в консерваторию меньше двух месяцев назад. Они совсем с ума посходили?
Конкиль стоял рядом со столом, не решаясь присесть. Я поднял голову.
- А теперь дайте мне списки студентов с указанием курса и имен преподавателей, у которых они постоянно занимаются.
Получив очередные документы, я уже не знал, что мне делать – бушевать или расхохотаться. Это просто уму непостижимо: они прослушивали вместе студентов первого, второго, третьего и четвертого годов обучения! Чего хотел добиться Армантье? Показать, что под моим руководством Академия Музыки деградирует?
- Месье Конкиль, еще раз озвучьте мне цель данного мероприятия?
«Ну, это первое прослушивание для определения уровня подготовки учащихся, потом следует второй этап, а за ним третий – для отбора музыкантов в оркестр…»
Я посмотрел на него печальным взглядом, каким смотрят на несчастных, повредившихся рассудком. Профессор смешался.
- Тогда зачем вы заставили участвовать в этом студентов, которые еще практически ничему не могли научиться, да еще и журналистов пригласили? Игра в оркестре, тем более, в Оркестре Гранд Опера требует высочайшей техники, не мне вам это объяснять.
«Но, ваше сиятельство, бывают одаренные ученики… и потом… мы думали, что вы заинтересованы…»
Он замялся и посмотрел на меня странным взглядом.
Только этого не хватало! Так это я, значит, занимаюсь протекционизмом!!! Меня охватило холодное бешенство.
- Вызовите секретаря, месье Конкиль.
Появившемуся секретарю я велел сесть и писать Распоряжение по Академии Музыки.
- В связи с грубым нарушением порядка и принципов проведения прослушивания студентов Консерватории по классу скрипки, результаты данного прослушивания аннулировать. Назначить инспекционную проверку качества преподавания и дисциплины комиссией экспертов, сформированной Инспектором Министерства образования и изящных искусств…
Я продиктовал еще несколько пунктов. Проректор буквально позеленел и едва дышал. Если вы думаете, что это все, дорогой месье, то глубоко ошибаетесь. Я сегодня же получу бумагу о временном отстранении ректора, после чего возьмусь за каждого преподавателя отдельно, причем по всем классам, включая композицию. Мало того, что эти так называемые профессионалы не способны подготовить певцов выше уровня хористов, они мне еще и оркестр загубят подобным пополнением! А где новые оперы, которые можно было бы включить в репертуар театра?
Что касается учащихся, с ними разберемся немного позже. Кое-что в заметке Кресси наводит на мысли о том, что студенты посещают занятия как попало и явно занимают чужие места. Подписав Распоряжение, я забрал списки прослушивания и, оставив проректора Консерватории ловить ртом воздух, стремительно покинул его кабинет. Откладывать дело подобного рода в долгий ящик я не собирался, поэтому сразу же поехал к Гийому.

 Отправлено: 04.01.09 13:41. Заголовок: - Думаю, что к сваде..

- Думаю, что к свадебному торту мой аппетит как раз проснется, - чуть усмехнулся я.
Радость моя сделала большие глаза, покачала головой и с видимым удовольствием перешла от дегустации к истреблению десерта.
Смотреть на нее за этим занятием истинное удовольствие. После ужина мы решили подышать воздухом в саду. Вечер был удивительно тихим и каким-то умиротворенным. Мы шли по аллеям, Женни опиралась на мою руку…
- Да, возьму. Завтра отошлю ее в Вестник или съезжу сам, когда появится время, а там посмотрим. В любом случае, ответ мы получим только недели через две, а то и три. В таких изданиях все делается очень медленно.
Некоторое время мы гуляли, молча, просто наслаждаясь присутствием друг друга. Это чувство было упоительно… Кажется, я сам не заметил, как голос вырвался наружу. Я пел Серенаду Шуберта и чувствовал, как пальчики Женни нежно гладят мою руку…

 Отправлено: 04.01.09 13:58. Заголовок: - Какие неповоротлив..

- Какие неповоротливые господа в этом Вестнике. Читая его, я даже не могла себе представить, что они так медленно принимают решения о материалах. Жаль, конечно, что это издание обойти нельзя.
Мы замолчали и при этом не испытывали никакой неловкости, а просто наслаждались присутствием друг друга, тихим вечером, запахами сада... Любовь моя, ты поешь!!! Тебе хорошо, счастье мое, и ты не можешь не петь, я поняла это! Поет твое сердце, твоя душа от переполняющей ее радости, я чувствую это все больше и больше с каждым разом... Дивные звуки твоего голоса заставляют мое сердце таять от наслаждения... Кажется я гладила его руку в такт льющейся мелодии.
- Любовь моя, я слышала ее раньше, но твой голос делает эту серенаду просто невероятной! Еще, пой еще!
И Эрик снова пел для меня, выпуская свой дивный голос парить над садом... Какие полутона, какие божественные переходы, звук то становится тише, то мощной волной накрывает тебя... Невероятно!!!
- Я не перестану восхищаться тобой, любимый! Твой голос как живая вода... Он все оживляет, все преображает, счастье мое, любимый мой, радость моего сердца!

 Отправлено: 04.01.09 14:05. Заголовок: Счастье мое просила ..

Счастье мое просила меня петь еще, арии и неаполитанские песни чередовали друг друга словно без участия моей воли, я не задумывался над тем, какую вещь исполнить следующей. Петь для любимой, доставлять ей радость – этого жаждали моя душа, мой голос, все мое существо…
- Любовь моя, нет большего счастья, чем петь для тебя… только одно – целовать твои прекрасные губы…
Я обнял Женни и наклонился к ней, руки любимой скользнули на мои плечи… в саду все еще светло, но мы целовались, позабыв обо всем на свете, утопая в неге и нежности, пока нас не укутали сгустившиеся сумерки…

 Отправлено: 04.01.09 14:10. Заголовок: Мой сказочный певец ..

Мой сказочный певец уже целовал меня, и мы забыли где мы, кто мы, забыли, какое время суток и время года, мы вообще забыли о времени, растворяясь друг в друге, слыша только биение сердец... нет одного сердца, потому что наши сердца стучали в унисон.
Странно, уже так стемнело? Нам пришлось оторваться друг от друга и, оглянувшись, мы увидели, что сумерки уже готовы перейти в темноту.
- Сколько же мы находимся здесь? - удивленно спросила я. Вот ведь, сегодня, смотря на спящего Эрика, я дала себе слово не задерживать его надолго, а получилось...
- Тебе нужно отдыхать, любовь моя, - сказала я мягко, но твердо. - И не возражай, пожалуйста. Сделай мне приятное, счастье мое.
Нет сил его отпустить, нет сил... но я должна, должна...
И подавляю глубокий и тяжелый вздох.
- Я провожу тебя, и зайдем в библиотеку, я отдам тебе статью.
Мы прошли в дом, не разрывая рук, но в библиотеке мне пришлось отпустить его руку, чтобы достать из ящика стола листы со статьей. Когда я передавала их Эрику, вдруг почти полностью повторилась сцена, бывшая здесь же, когда я передавала ему журнал... и сейчас тоже я держу страницы за один край, он за другой, и мы несколько секунд неотрывно смотрим друг другу в глаза... Как только я подумала, что на данный момент нет голоса отца, который в тот первый раз заставил меня выпустить журнал из рук, как раздался дверной звонок. Мы оба вздрогнули от неожиданности, и листы остались в руках Эрика. Оказалось, приехал отец. Он на минуту заглянул в библиотеку, поздоровался с Эриком, но выглядел очень усталым, в чем и признался сразу, извинился и прошел к себе, на ходу веля Шарлю принести ужин в его комнату.
Я улыбнулась моему любимому и проводила его до двери. Если я поцелую его сейчас еще раз, то не оторвусь, не отпущу.
- Спокойной ночи, любовь моя...

 Отправлено: 04.01.09 14:36. Заголовок: Напрасно я позволил ..

Напрасно я позволил себе задремать в кресле, теперь любовь моя будет думать, что я всегда валюсь с ног от усталости. Сейчас я совершенно не ощущал никакого утомления, одно присутствие моей сказки давало мне силы.
- Я отдыхаю, когда ты рядом, сердце мое. Разве можно набраться сил без сердца? – попытался пошутить я, но Женни была тверда и непреклонна.
Эта сцена в библиотеке, странное дежа вю. Нет, с тех пор так много изменилось, кроме одного – расставание смерти подобно. У порога мы боимся прикоснуться друг другу, понимая, что не сможем разомкнуть рук, прервать поцелуй…
- Спокойной ночи, любовь моя, - эхом повторяю я, коротко прикасаюсь губами к кончикам пальцев Женни и ухожу…
Оказавшись в карете, я уже смертельно тоскую о любимой. Разве можно так жить? Счастье мое, еще целых тридцать пять дней! Цифра кажется мне устрашающей. Свет души моей, что же еще поможет мне пережить эти дни и ночи, если я не буду погружаться в работу с головой? Дома я принял ванну, переоделся и отправился в кабинет, велев принести мне конька и кофе. Сначала почта. О! Письмо от Конкиля. Боже правый! Если такое количество льстивых слов и заверений в совершеннейшем почтении выслушать, а не прочесть, уши слипнутся. Проректора придется убирать. Не сразу, разумеется… Хуже нет, чем иметь дело с недалекими и трусливыми людьми. Дальше следовали деловые письма разного характера, в том числе от управляющего конным заводом. Я быстро просмотрел их, отвечу позже. А это от Мартена. Благодарю за поздравления, поскольку они искренни, всегда приятно прочитать такие слова… Да, встретится надо, я тоже думал об этом. Я быстро написал письмо с предложением завтра вместе пообедать, его отправят утром.
На пороге кабинета появился Жан.
"Ваше сиятельство, доставили срочное письмо".
- Спасибо, Жан.
Камердинер подал мне пакет. Что там такое? Я вскрыл конверт... Письмо от Фридриха. Черт! Это весьма серьезно. Придется ехать в Женеву, потом в Вену, и отказаться от этой поездки я никоим образом не могу.
Послезавтра я покину Париж и буду отсутствовать примерно полторы недели... Свет души моей, как мне сказать тебе об этом? Как мы сможем вынести такую долгую разлуку, когда каждый час вдали друг от друга неимоверно тяжел? Подавив вздох, я написал ответ и вызвал Малера.
- Пьер, завтра с утра отправьте Батистена на вокзал за билетами. 14-го я должен выехать в Женеву. Жан поедет со мной. А это письмо отошлите немедленно по известному вам каналу.
Наконец, разобравшись с почтой, я спустился к роялю, чтобы продолжить работу над мелодией, которую начал записывать несколько дней назад. Я не буду засиживаться долго, любовь моя. Не позже трех…