Отправлено: 07.12.08 12:32. Заголовок: Призрак_и Opera или Ошибка мадам Жири. Часть III (продолжение)
ЭТАЛИЯ ЛОННЕ
ПРИЗРАК_И OPERA или ОШИБКА МАДАМ ЖИРИ
(по мотивам романа Гастона Леру, мюзикла Андрю Ллойда Уэббера и фильма Джоэля Шумахера)
Автор беззастенчиво использует различные элементы трех вышеперечисленных произведений, добавляя изрядную долю собственной фантазии… и некоторую – здравого смысла.
Отправлено: 15.01.09 14:12. Заголовок: Бедный Эрик! Вот так..
Бедный Эрик! Вот такие всегда мужчины!Когда все получают чего желали - становится скучно. А казалось, что кроме Кристины ничего Эрику и не нужно было. Я с удовольствие читаю твой фанфик Тали.Вообщем-то это и фанфиком назвать трудно. Скорее роман.
Отправлено: 15.01.09 14:45. Заголовок: рита Собственно гов..
рита Собственно говоря, у человека творческий кризис. По себе знаю, что вещь это малоприятная. Пропало вдохновение, и хоть криком кричи... Я вот все никак роман этот дописать не могу. Спасибо за отклик, теперь я знаю, что есть новые читатели. Ох! А вторая часть у меня еще до конца не выложена, получается пробел...
Отправлено: 15.01.09 15:35. Заголовок: А я не новый читател..
А я не новый читатель. Я как раз старый. Хех! Я твой фанфик давненько читаю на форумах.
Я вообщем поняла, что у Эрика творческий кризис. Вот меня это и удивила немного. Мне казалась, что любовь Кристины должна наоборот вдохновить его на плодотворную работу.
Пропало вдохновение, и хоть криком кричи... Я вот все никак роман этот дописать не могу.
Это все зимняя хандра виновата.. Может помочь чем? Что тебе обычно нужно для вдохновения? Как жаль, что пропало вдохновение. Знаю по себе - у меня в этом случае такая пустота на душе...
Вот так всегда, ждешь-ждешь чего-то... и пролетаешь как фанера над Парижем! Я то думала если тема закрыта, то продолжение будет здесь... Прочитала с удовольствием. Я знала, что Эрик не мог разлюбить Кристину - не такой он. Их любовь прекрасна (хотя в реальности такое бывает не часто, а жаль). Но это так красиво и романтично, что моя дипрессия улетучилась в момент. Сижу и улыбаюсь, потому что очень рада за такой поворот сюжета. Спасибо за хорошее настроение! Ты чудо! И снова жду-жду!!!
Отправлено: 22.01.09 07:56. Заголовок: Глава XIV В покой м..
Глава XIV
В покой молитвенного сосредоточения исподволь, почти незаметно закрадывалась напряженность. Вдруг тихо, отдаленно, словно на краю сознания, прозвучала диссонансная нота, одна, другая… игриво-манящая мелодия нарастала, она приближалась, набирала силу томления и терзающего плоть вожделения, побеждая, разрушая первую. Гневный аккорд; осколки фривольной мелодии сменились усиленным мотивом духовного поиска, приобретшим оттенок суровости. Мотив становился резче, насыщенней, перерастая в грозное неистовство обличительной всесокрушающей силы. Сквозь бурю уничтожения хохотом безумного стаккато прорвалось торжество единой и непреложной истины; внезапно захлебнувшееся на высшей точке взлета влажным всхлипом, оно перешло в рвущие сердце стенания. Жалоба отчаявшегося, потерявшего смысл и надежду существа становилась все тише, превращаясь в еле различимое, перемежаемое вздохами бормотание. Чуть слышно прокатилась возникшая из глубин нижнего регистра черная тень… Пауза. Следом за ней неуверенно, словно спотыкаясь и оглядываясь по сторонам, вернулась первая тема, но не смогла удержаться: заполнивший пространство музыкального зала инфернальный рев поглотил пошатнувшуюся в своих основах мелодию чистоты. Все смолкло. Казалось, тревожные тени от расставленных вдоль стен зала канделябров – сегодня Эрик распорядился зажечь не электричество, а свечи – пляшут под отголоски отзвучавшей музыки. В наступившей тишине помещение заполнил шум дождя, проникавший сквозь стекла больших, расположенных в два яруса окон. Лебер неподвижно замер, не убирая рук с клавира. Он не мог вспомнить, когда последний раз исполнение новой музыки настолько захватывало его и растворяло в себе. Смешанное чувство опустошенности и удовлетворения сковало члены, он просто был не в силах пошевелиться, но где-то в глубине сердца рождалось ликование – он слышал рождающееся продолжение начатой партитуры. Он услышал его сейчас – четко и ясно, словно читал открытую нотную тетрадь, – в тот миг, когда, преодолев оцепенение, Кристина сделала два шага и положила руки ему на плечи, а ее мягкие локоны коснулись его щеки. – Эрик! Ты писал ЭТО? Какая же я глупая… Привыкнув к нему как к самому дорогому человеку, как она могла забыть, кем является ее маэстро? Когда-то учитель исчезал на несколько дней или на неделю, предупреждая ученицу, чтобы не ждала его появления. Разве приходило ей в голову, что Ангел не сдержит слова, покинет ее навсегда? Конечно, юная Кристина еще не подозревала о таком коварном чудовище, как ревность и не была безумно влюбленной женщиной. Их отношения изменились, но Ангел не может существовать без Музыки! Без настоящей Музыки, творить которую способен лишь гений, а не просто талантливый профессионал. Тайное сожаление и легкая обида, закравшаяся в душу, когда он признался, что сжег «Галатею», исчезли без следа: сравнивать неоконченную оперу и только что прозвучавшее творение не имело ни малейшего смысла. Руки Кристины скользнули ему на грудь, он накрыл ее ладони своими. – Мой ангел… Она поняла, она оценила его сумасшедший поиск на грани невозможного. – Что это было, любовь моя? У меня едва не остановилось сердце, – она прижалась грудью к его широкой спине и прикоснулась губами к «следу застарелого ожога» на щеке. Улыбка облегчения, наконец, пробилась сквозь остатки внутреннего напряжения. Композитор вздохнул и полуобернулся: – «Искушение святого Антония». Не знаю, можно ли будет поставить его на сцене. Рене не справляется с текстом… а я не могу остановиться. Ты простишь меня, Кристина? Он осторожно высвободился из ее объятия, полностью развернулся на стуле и усадил невесту к себе на колени, теперь уже обхватив гибкий стан кольцом своих рук. – А ты?..
* * *
– Итак, месье Меруа, мои люди неделю наблюдали за указанным вами домом. За это время интересующая вас дама четырежды выезжала в Оперу, два раза в сопровождении посетивших ее дам заехала в шляпный салон и магазин обуви на бульваре Сен-Жермен. В четверг после обеда ей нанесли визит два господина, задержавшись в доме не более получаса. Один из них соответствовал данному вами описанию – высокий, темноволосый, около тридцати пяти лет. Поль Дюран прервал отчет, наблюдая за реакцией нанимателя. – Вам удалось выяснить, кто они? – едва скрывая возбуждение, спросил назвавшийся сыщику вымышленным именем виконт де Шаньи. – Без труда. Дело в том, что одного из этих господ я и мои люди хорошо знаем – это известный адвокат Мишель Нортуа. Криминалист снова выдержал паузу. Его серые глаза, казалось, ничего не выражали. – А второй? – Рауль задал вопрос безразличным тоном, но его выдавало чуть подергивающееся левое веко. – Владелец дома, граф Луи де Ларенкур. Он клиент мэтра Нортуа. Наниматель на минуту задумался, владелец сыскного агентства не торопил его. По поведению криминалиста невозможно было догадаться, что инкогнито виконта ни на минуту не ввело Дюрана в заблуждение – три месяца его сотрудники наблюдали за де Шаньи, мадемуазель Минош и Арманом Клонье. – Вы уверены, что это был единственный визит графа? – Абсолютно, месье Меруа. За домом следили круглосуточно. Рауль потер переносицу. Сыщик был вежлив, но большого рвения заняться этим делом не проявил с самого начала. – Месье Дюран, меня также интересует адрес, по которому проживает сам граф. И я бы хотел, чтобы вы продолжили наблюдение. – Простите, месье, – криминалист покачал головой в знак отрицания. – Согласитесь, ваш интерес к означенным людям, который вы отказываетесь мотивировать, выглядит… несколько преувеличенным. Я дорожу репутацией моего агентства. И если вы не потрудитесь объяснить, чем он вызван, я буду вынужден отказаться от дальнейшего сотрудничества. Рауль опустил взгляд, его губы плотно сжались, скулы напряглись. – Хорошо. Я узнал вполне достаточно. Благодарю вас за работу, месье Дюран, – он достал бумажник из кармана простого черного сюртука. – Позвольте рассчитаться. Сыщик назвал сумму, пересчитал полученный гонорар и проводил посетителя холодным, чуть насмешливым взглядом.
* * *
Открытие сезона вызвало энтузиазм меломанов, и первый акт «Искателей жемчуга» был принят публикой более, чем благосклонно: занавес опустился под бурю оваций и восторженные крики «браво!» Переполненный зал свидетельствовал о повышенном интересе не столько к самой опере Бизе, сколько к исполнительнице партии Лейлы – возвращение на сцену покинувшей высшее общество виконтессы де Шаньи многим представлялось одновременно скандальным и пикантным курьезом. Однако голос примадонны и ее исполнение заставили забыть о сплетнях и пересудах: мадам Дае – так ее теперь называли – не просто покорила, она заворожила публику финальной молитвой акта. – Вы все еще поддерживаете дружеские отношения с мадам де Шаньи, Виктория? – баронесса де Вийяр с интересом наблюдала за рукоплещущей стоя графиней. На лице мадам де Рондель легко читались искренняя радость и восхищение. Как всегда одетая по последней моде – в этом сезоне важный акцент делался на цветовую палитру, и темно-болотное платье, которое украсило бы далеко не каждую даму, дополненное ниткой роскошного жемчуга удивительно шло графине – молодая светская львица ничуть не стеснялась демонстрировать свою симпатию и близость с жертвой неявного остракизма. – Да, Атенаис, я горжусь нашей дружбой, – мадам де Рондель посмотрела на соседку сверху вниз почти с вызовом, но тут же выражение ее лица изменилось: баронесса улыбалась с несвойственной ей теплотой. – Вы правы, Виктория, она поразительно мужественная женщина. Виконт ужасно всех разочаровал. Упомянув месье де Шаньи, баронесса на долю секунды презрительно оттопырила тонкую нижнюю губу. Аплодисменты стихли, приветливо кивнув замеченной ею в ложе напротив мадам Арвиль, графиня опустилась в свое кресло и продолжила разговор: – Да. Кроме того Кристина слишком горда, чтобы взять у Рауля хотя бы франк. На мой взгляд, она не нуждается в оправданиях. – Если бы еще этот франк у него был, – добавил граф де Рондель. – Вы слышали, дабы избежать тюремного заключения, виконт уплатил огромный штраф – около трехсот тысяч, для чего ему пришлось заложить свой родовой дом? – Вот как? – живо откликнулась баронесса. – Все это крайне печально. По ее тону нельзя было понять, действительно ли мадам де Вийяр испытывает сочувствие к разорившемуся представителю своего сословия, или же ее фраза маскирует нечто иное. В той же ложе сегодня сидела чета де Муль, было очевидно, что разговор не слишком приятен Франсуа – некогда они тесно приятельствовали с Раулем де Шаньи. – И что же он теперь будет делать? – рискнула вставить слово мадемуазель де Лепранс. – Не знаю, не знаю, – пожал плечами член муниципального совета, чуть покосившись в сторону де Муля. – Ходят слухи, что виконт де Шаньи намерен покинуть Францию и перебраться в колонии. Здравое решение, я бы сказал: в его положении ничего другого не остается. Кстати, после погашения долгов и перепроверки активов, акции кампании были проданы с торгов. Теперь держателем контрольного пакета является граф де Ларенкур. Представляю, с каким облегчением вздохнули заказчики: по крайней мере, они могут рассчитывать на то, что все незаконченные проекты будут завершены. – Граф де Ларенкур не перестает поражать общество, – бросив на мужа взгляд, в котором проглядывало тоскливое разочарование, констатировала Женевьева де Муль. – Что вы имеете в виду, мадам? – поинтересовался до сих пор не открывавший рта министр де Вийяр. – Как же, он покровительствует Опере, возглавляет крупнейшую строительную кампанию, создает архитектурные шедевры, выставляет в Салоне картины… – Да, да, – кивнула головой баронесса. – Виктория, вы не знаете, когда маэстро осчастливит нас новой оперой? – К сожалению, ничего не могу сказать вам, Атенаис. Луи часто бывает у нас, но, вы понимаете, спрашивать его об этом немного неловко, – ответила мадам де Рондель. – Месье Андрэ весьма сокрушался по поводу того, что месье Лебер не закончил оперу к новому сезону, – поделился с собеседниками барон де Вийяр. – Но, кажется, он дал удачный совет: «Искатели жемчуга» не ставились уже лет пятнадцать, по-моему. И, судя по успеху первого акта, спектакль удался, не правда ли? – О, безусловно, – поддержала супруга баронесса. – Жаль, что у мадам де Шаньи нет такого партнера, как тот таинственный Дон Жуан. Дебалье, конечно, прекрасный артист. Но романс Надира требует совершенно необыкновенного голоса. – Я столько слышала о голосе Призрака, – вздохнула мадам де Рондель. – Но мое положение не позволяло мне посещать Оперу в то время, когда произошел пожар. – Оно и к лучшему, дорогая, – заметил Ксавье де Рондель. За светской болтовней время пролетело незаметно: антракт закончился, и публика вновь погрузилась в экзотическую обстановку и яркие музыкальные решения композитора, чей талант смерть трагически оборвала на взлете.
* * *
Не посетить открытие сезона Гранд Опера Эдмон просто не мог. Памятуя о премьерных аншлагах, он заказал себе билет за месяц и был очень рад собственной предусмотрительности: театр оказался заполнен до отказа. Сколько знакомых лиц! С момента своего возвращения, Лефевр вел тихую жизнь одинокого холостяка, практически не появляясь в обществе. Гуляя в антракте по фойе театра, бывший директор не успевал здороваться и пожимать руки. – О, месье Лефевр! Это вы? Как вам понравилась Австралия? Эдмон полуобернулся на смутно знакомый голос: – Месье Андрэ? Рад вас видеть! В Австралии мне не хватало стука копыт по мощенным парижским мостовым. Там ужасные дороги, месье. Я слышал, вам и вашему партнеру пришлось нелегко. Но позвольте вас поздравить: сегодняшний спектакль действительно великолепен. Я помню мадемуазель Дае совсем юной ученицей консерватории, начинающей хористкой, а ныне… примадонна! Надеюсь, она не столь капризна, как сеньора Гуардичелли? – Не напоминайте, месье Лефевр, – Андрэ картинно приложил руку к сердцу. – Скажу вам откровенно, несмотря на ангельский характер, я не без опасений подписал контракт с мадам Дае. Она притягивает покровителей Оперы и… призраков, – директор сделал страшные глаза. – Вы не поверите, но с момента ее возвращения, я начал чувствовать ЕГО присутствие. Вы меня понимаете? – Кх-м, пожалуй, – кивнул Эдмон. – А в чем это выражается? – Это нелегко объяснить… Позвольте пригласить вас сегодня на небольшой прием по случаю открытия пятого сезона, месье. Если бы я знал, что вы в Париже, то непременно послал бы вам приглашение заранее. Надеюсь, вы не откажетесь принять его сейчас? – С удовольствием, месье Андрэ. Я, право, очень польщен. Раскланявшись, они разошлись в разные стороны. Лефевр вернулся на свое место в ложе. Третий акт оперы прошел мимо его сознания: неужели сегодня он снова увидит Франсуазу?
Отправлено: 22.01.09 09:42. Заголовок: Глава достаточно спо..
Глава достаточно спокойная, без потрясений, без экстрима. Видно это затишье перед бурей? Тали спасибо тебе. Спасибо, что нашла время и силы выложить следующую главу. Не забывай, я жду продолжения (и это ничего, что я одна пишу отзывы, я уверена, что другие тоже читают, но не пишут - стесняются).
Отправлено: 26.01.09 11:32. Заголовок: Глава XV Он был обя..
Глава XV
Он был обязан встретиться и поговорить с этой женщиной. Общение с кузеном трудно было назвать взаимно приятным – они не виделись семь лет, и с удовольствием не встречались бы еще столько же, – но Филипп испытал не совсем приличествующее в подобной ситуации чувство удовлетворения. Еще в детстве он был уверен, что Рауль – ничтожество: из него не могло выйти достойного представителя рода де Шаньи. Но судьба долго была благосклонна к виконту, а ему – графу Филиппу де Шаньи – постоянно не везло. Неудачная женитьба, безуспешные поиски своего назначения во все больше погружающемся в хаос революций и стяжательства мире, полная неудовлетворенность собой и собственной жизнью. Нет, фортуна не улыбнулась ему – поставленный врачами диагноз был неумолим: жить Филиппу оставалось не более года. В то же время, благодаря удачной игре на бирже, графу удалось восстановить почти потерянное состояние. Однако было очевидно, что детей у графской четы уже не появится, тогда как у Рауля был сын, сын, которого тот умудрился лишиться одновременно с деньгами и добрым именем. Да, они вовремя вернулись в Париж. Переговорив с Аделаидой, Филипп принял решение во что бы то ни стало вернуть наследника рода в семью. Графиня согласилась с мнением мужа, полагавшего, что молодая певичка будет только рада избавиться от обузы, и, если она была настроена отвоевать ребенка у его отца из мести или по каким-то близким причинам, то возражать против усыновления Анри двоюродным братом Рауля, скорее всего, не слишком-то и станет. Посетив премьеру «Искателей жемчуга», граф и графиня де Шаньи еще больше уверились в своих предположениях. Кристина Дае блистала на сцене: отказать в превосходном голосе и завидном артистизме ей было нельзя. Но зачем окруженной толпой поклонников молодой примадонне ребенок от скандально расторгнутого брака? Страшно было представить, какое воспитание получит юный виконт в обстановке распущенной вседозволенности оперного театра. На следующий день графу не без труда удалось выяснить адрес певицы: секретарь никак не желал давать его бледному, изможденного вида господину с глубокими черными тенями под лихорадочно блестящими омутами синих глаз. Однако пять сотен франков помогли сделать месье Дешана более сговорчивым: – Хорошо, месье, я дам вам адрес мадам Дае. Но… вам мой добрый совет… на вашем месте, да и на месте всякого другого, я бы не стал докучать примадонне. Прокомментировать последнее заявление секретарь отказался наотрез. Дом, который Филипп разыскал по указанному секретарем адресу, вызвал у графа некоторую оторопь: солидный аристократический особняк был явно не по карману только что вернувшейся на сцену певице, даже его аренда наверняка составляла очень крупную сумму. Старший представитель рода де Шаньи только сейчас подумал, что, прежде чем наносить визит бывшей невестке, ему следовало бы узнать больше о ней и о ее окружении. Он слишком долго не был на родине, а, вернувшись, не торопился показываться в свете – Рауль сделал все, чтобы опорочить фамилию в глазах общества. Однако отступать было поздно. Граф подошел к воротам, из небольшого строения показался привратник: – Что угодно месье? – нелюбезно поинтересовался тот через узорчатую литую решетку. – Мне необходимо встретится с… виконтессой де Шаньи, любезный. – Мадам никого не принимает, – отрезал детина с непроницаемым лицом, грубые черты которого не внушали надежды легко достигнуть соглашения. – Подождите. Я – граф Филипп де Шаньи, ближайший родственник мужа… бывшего мужа мадам. Это семейное дело. Уже было показавший графу спину привратник обернулся, Филипп продолжил натиск: – Передайте мадам мою визитную карточку. Быть может, она все же сочтет возможным уделить мне четверть часа. С минуту сторож обдумывал слова визитера и, наконец, решился: – Пройдите к калитке, месье. Он впустил графа внутрь образованного боковыми ризалитами неглубокого двора, взял карточку и скрылся в доме, оставив аристократа мерзнуть на холодном октябрьском ветру. – Однако и порядки в этом доме, – пробормотал себе под нос окончательно сбитый с толку Филипп. – Проще попасть в монастырь бенедиктинок.
* * *
Поговорить с Франсуазой на приеме после премьеры Эдмону практически не удалось, они лишь обменялись сухими приветствиями. Рядом с царственной мадам Жири весь вечер находилась ее дочь – наконец-то, Мэг была включена в первый состав солистов балета благодаря настояниям маэстро Лебера, который как-то незаметно подчинил магнетическому влиянию своей личности обоих директоров Оперы и почти не давал рта раскрыть маэстро Райеру – и приятный молодой человек, оказавшийся женихом молодой балерины. Лефевр обратил внимание на совершенно несвойственный прежде Франсуазе опасливый взгляд, которым она проводила отошедшего от их небольшой группы вместе с изумительно похорошевшей мадам Дае нового покровителя Оперы. В покровителе бывший директор Гранд Опера с изумлением узнал того самого архитектора Луи Лебера, некогда осуществлявшего небольшие переделки в здании по рекомендации… Призрака Оперы. Куда исчезли с его лица безобразные красные наросты? Чудеса. Архитектор и прежде держался с поразительным спокойствием и обладал почти невероятным для своей внешности обаянием, теперь же он неизменно оказывался в центре внимания. Эдмон проследил взглядом за парой: их тут же окружили министр Вийяр с супругой и еще несколько человек, очевидно, принадлежащих к самым сливкам парижской аристократии. Странные вещи происходили в Опере, Лефевр против собственной воли ощутил необъяснимую тревогу – дыхание Призрака, должно быть, не мерещилось Жилю Андрэ. Но как же знаменитый скелет, о котором рассказывала на пароходе мадам Арвиль? А вот и она. Извинившись, Эдмон оставил семейство Жири и поспешил к беседовавшей с двумя молодыми дамами – одна из них была еще совсем юной девушкой – Жюли. – Добрый вечер, мадам Арвиль. Прошу прощения, что столь бесцеремонно вмешиваюсь в разговор, – Лефевр обезоруживающе улыбнулся и поклонился собеседницам Жюли, – я искренне рад снова видеть вас, мадам. – Взаимно рада, месье Лефевр, – Жюли протянула руку для поцелуя. Представив его мадам де Рондель и мадемуазель де Лепранс, она спросила: – Должно быть удивительное чувство – вновь вернуться сюда после стольких лет, месье Лефевр? Что-то изменилось в Опере на ваш взгляд? – Все меняется, мадам Арвиль, – философически заметил бывший директор. – Но мне показалось, что неизменным осталось главное – атмосфера. Никогда не знаешь, что здесь может случиться в следующую минуту. – Вы пугаете нас, месье Лефевр, – рассмеялась графиня де Рондель. – Вовсе нет, ваше сиятельство. Я объездил полмира, и могу сказать, что наша Опера, безусловно, одно из самых таинственных мест, какие мне приходилось видеть. Даже загадочные пирамиды в джунглях Центральной Америки не произвели на меня такого сильного впечатления, – полушутя, полусерьезно сказал Лефевр. Легкая, непринужденная общая беседа продолжилась еще минут пять, пока к ним не подошел Ксавье де Рондель и забрал своих дам: час был уже довольно поздний, приглашенные начали разъезжаться. Когда месье Лефевр и мадам Арвиль остались наедине, Эдмон задал своей бывшей спутнице вопрос, который занимал его в настоящий момент: – Мадам Арвиль, как вы считаете, Призрак действительно умер? Жюли посмотрела на него внимательным взглядом: бывший директор не шутил.
* * *
За окном вагона тянулись унылые мокрые от недавно прошедшего дождя грязно-бурого цвета поля. Серо-стальное небо, местами приобретало фиолетовый оттенок, распухшее, словно недельной давности утопленник, оно цеплялось за яркие пятна желто-багряных рощ. Картина одновременно отталкивала и притягивала взор. Лебер неотрывно смотрел в окно купе. С тех пор, как Поль Дюран поставил его в известность о затеянной виконтом де Шаньи слежке, тревога не покидала Эрика. И, хотя в течение последнего месяца Рауль не появлялся в пределах видимости, успокоения это не приносило. Представить, на что способен отчаявшийся человек, Этери Луи Лебер мог как никто другой. Архитектор откладывал инспекционную поездку по строительным объектам бывшей кампании Клонье и де Шаньи, сколько это было возможно. Став владельцем контрольного пакета акций, он изменил ее название, убрав фамилию Клонье – у Анри должно быть собственное состояние, полученное «от отца». При возможности, Эрик рассчитывал купить и особняк де Шаньи, чтобы со временем переписать его на сына Кристины. Распространившиеся в обществе слухи о вероятном отъезде виконта в колонии как будто должны были рассеять мрачную тень прошлого. Но будущее по-прежнему не представлялось безоблачным. Раньше или позже Рауль вернется… Состав притормозил на некрутом подъеме, несколько крупных капель ударили по стеклу и скатились вниз, оставляя влажные следы. Лебер отвернулся от окна и посмотрел на Альбера Фебре: молодой человек с беззаботным видом пробегал глазами купленный во время недолгой стоянки в Шатору свежий номер «Petit Journal». Они уже неделю колесили по стране, от чего прежде почти не покидавший Парижа Фебре получал истинное удовольствие. Внезапно его взгляд за что-то зацепился: лицо стало напряженным, но вскоре расслабилось, однако выражение его можно было назвать озадаченным. – Интересные новости, Альбер? – поинтересовался Эрик. – Да, месье Лебер… То есть, не то, чтобы интересные… Я увидел знакомое имя. Вот, послушайте: «Тело графини Аделаиды де Шаньи было обнаружено прислугой на нижних ступенях лестницы собственного дома вчера в шестом часу утра… Как нам сообщили в полиции, смерть наступила в результате повреждения целостности шейного отдела позвоночника…» И еще: «Согласно заявлению мажордома, граф Филипп де Шаньи накануне днем отправился в родовой замок, где не был уже несколько лет… Граф и графиня де Шаньи вернулись во Францию после длительного пребывания за границей в прошлом месяце…» – Пожалуйста, дайте мне газету, Альбер, – голос Эрика прозвучал неожиданно резко. – Прошу вас, господин профессор, – по старой привычке Фебре иногда называл Лебера «профессором», особенно, когда в тоне главы строительной корпорации вдруг прорезались требовательные ноты: выпускник Высшей политехнической школы начинал себя чувствовать как при проверке результатов лабораторного опыта. Протянув руку, Эрик взял еще пахнущий типографской краской газетный листок: – Спасибо, – уже мягче поблагодарил он и быстро нашел заинтересовавшую молодого инженера заметку. Фебре молча наблюдал за ним. – Странный несчастный случай, – прокомментировал Лебер, дочитав небольшую статью криминального хроникера до конца. – Благодарю вас. Он вернул газету Альберу и задумался. Появление Филиппа де Шаньи и его предложение усыновить Анри Виктора вызвало у Кристины панику. Эрику не без помощи Мишеля едва удалось ее успокоить: юридически без согласия матери подобная процедура была невозможна. Перед мысленным взором Лебера стояли полные отчаяния глаза невесты: «Эта семья никогда не оставит нас в покое, Эрик!»
* * *
– Когда же вы объявите о вашей помолвке, Кристина? Нежное округлое личико Мэг светилось радостью и внутренним умиротворением. До ее собственной свадьбы оставалось три недели, несмотря на позднюю осень, весь мир казался молодой балерине окутанным сияющей розовой дымкой. – Должно пройти время. Мы решили сделать официальное объявление в день премьеры новой оперы маэстро. Кристина долила чай в опустевшую чашку Мэг. – Ты так его называешь? – не без лукавства в голосе спросила подруга. Кристина улыбнулась: – Иногда. – Не представляю, как вы можете ждать так долго? – посочувствовала Мэг. – Ведь опера еще не написана. После репетиции Кристина задержалась в театре. В отсутствие Эрика только здесь она чувствовала себя в безопасности и даже стала брать с собой Анри, за которым присматривала няня. Не в силах в чем-либо отказать примадонне, месье Андрэ предоставил в ее распоряжение еще одну гримуборную, временно превращенную в детскую. В своей гримерной мадам Дае завела обычай устраивать чаепития с Мэг: здесь можно было спокойно поговорить, погрузившись в привычную атмосферу юности, легкую и непринужденную – словно не было этих трех лет, прошедших со дня первого появления в Опере Рауля де Шаньи. – Луи уже закончил партитуру. Он сам сказал, что еще никогда не писал музыку так быстро. Но либретто пока не совсем готово. Вот увидишь, вернувшись, он примется за декорации. У твоего Жюля будет много работы. Боюсь, дирекция не отпустит его сейчас, – извиняющимся тоном добавила мадам Дае. Мэг сделала плаксивое лицо, три раза горестно вздохнула и задорно рассмеялась: – Не переживай, мы решили, что отложим свадебное путешествие на лето. Работа есть работа. Я тоже не могу покинуть театр в середине сезона. Знаешь, – Мэг понизила голос, – я давно хочу сказать тебе… Мне кажется, мама почему-то побаивается маэстро Лебера. Ты заметила, она ни разу ему не возразила ни при постановке его спектаклей, ни с тех пор, как он стал покровительствовать Опере? На нее это так не похоже. – Ну, что ты! – с чуть наигранной уверенностью возразила певица. – Она его просто уважает. Про себя Кристина подумала, что мадам Жири, наверняка догадавшаяся о многом, должна испытывать сложные чувства, в том числе и чувство вины. Это сказалось и на отношении к самой Кристине: прежде царственная и властная руководительница балетной труппы теперь вела себя в присутствии молодой примадонны скованно. Тайна Призрака Оперы незримо витала над театром, легенда продолжала жить, передаваемая тихим полушепотом от очевидцев трагических событий вновь принятым в Оперу артистам и служащим.
Графиня согласилась с мнением мужа, полагавшего, что молодая певичка будет только рада избавиться от обузы
Вот они, предубеждения господ аристократов...обидно за Кристину. Если бы они знали, какая она порядочная и светлая личность! В Эрика я влюбляюсь все больше и больше - благородный, порядочный, щедрый - не мужчина - мечта! Тали твоё произведение - луч света в темном царстве. Жду с нетерпением продолжения!
Отправлено: 28.01.09 14:38. Заголовок: А мне Рауля жалко. К..
А мне Рауля жалко. Какая все же эта Кристина хм, не хорошая. То Эрика довела почти до самоубийства, теперь безжалостна к Раулю, пусть он даже оказался и подлецом. Роковая девочка-женщина. А Эрика! Ну совсем переродился из несчастного влюбленного в великосветского льва.
Но пишешь ты Тали - замечательно! Только не тяни с продолжением. А то теряется нить повествования.
Отправлено: 02.02.09 06:51. Заголовок: Глава XVI – Мадам К..
Глава XVI
– Мадам Кристина де Шаньи? – граф не сумел скрыть своего удивления. Вошедшая в гостиную молодая дама в элегантном и строгом платье светло-кофейного цвета с маленькими кружевными манжетами, чуть выступающими из рукавов, и высокой стойкой воротничка под горло ничем не походила на сценический образ Лейлы. Короткая нитка жемчуга служила единственным украшением костюма. Экзотический наряд восточной жрицы и яркий грим делали Кристину совершенно неузнаваемой. После единственного посещения театра Филипп не ожидал увидеть бывшую супругу Рауля такой… – он даже затруднился подобрать определение – … такой прекрасной и величественной, несмотря на хрупкость фигуры и молодость. Оперная дива производила впечатление истинной аристократки. – Кристина Дае, ваше сиятельство. Чем обязана удовольствию видеть вас у себя, граф? Вежливый, почти приветливый тон, спокойная манера держаться… И в то же время, она не предложила гостю сесть, давая понять, что визит будет кратким. Да, Рауль не случайно потерял голову из-за этой женщины. Но как он мог довести дело до развода? Впрочем, этот прискорбный факт только подтверждал нелицеприятное мнение Филиппа о кузене. – Простите мое вторжение, мадам. Обстоятельства сложились таким образом, что я не имел чести быть представленным вам раньше: мы с супругой совсем недавно вернулись из заграницы, где прожили много лет… Кристина кивнула в знак того, что ей известно о длительном пребывании графа и графини в Италии. – … надеюсь, вы поймете мое желание увидеть наследника рода де Шаньи. Силою обстоятельств Анри Виктор стал наследником не только Рауля, но и моим. Я прошу вас позволить мне познакомиться с племянником. – Вы хотите видеть Анри? Просьба насторожила Кристину, но серьезных оснований отказать в ней она не могла найти. Одно то, что граф чрезвычайно походил на постаревшего, изможденного Рауля, вызывало острое чувство дискомфорта. Памятуя о более чем прохладных отношениях между кузенами, она терялась в догадках, зачем этот человек явился к ней. Вряд ли по просьбе виконта. – Я был бы вам крайне признателен. Всего несколько минут, мадам. – Хорошо, – Кристина позвонила. – Мари, пожалуйста, передайте мадемуазель Динон, что я прошу ее привести Анри в гостиную. – Сейчас, мадам? – Разумеется, сейчас. И как можно скорее. Повисшее в гостиной молчание становилось тягостным, было слышно, как стрелки каминных часов негромкими щелчками отсчитывают тягучие минуты. Пасмурный день превращал обычно светлую и даже радостную, отделанную в белых тонах с небольшим добавлением золотистого оттенка в обивке мебели и позолоченных цветочных ваз на двух журнальных столиках, расположенных в противоположных углах гостиной, в однообразно серую. Обивка казалась пыльной, позолота – тусклой. Хрустальные бра сливались со стенами. Кашлянув, Филипп решился нарушить магию бесцветной тишины гостиной: – Я полагаю, мадам, воспитание и образование Анри потребует значительных средств… Трудно было представить лед в глубоких, теплых темно-карих глазах молодой женщины, но именно на него наткнулся взгляд графа де Шаньи, фраза оборвалась на полуслове. – Этот вопрос не должен вызывать беспокойства у вашего сиятельства. Мой сын получит лучшее воспитание и образование, достойное его происхождения. В соседней комнате послышались легкие женские шаги и топот маленьких ножек. Анри первым оказался в гостиной, но, увидев незнакомого человека, остановился на пороге. Подоспевшая мадемуазель Динон взяла ребенка за руку и подвела к Кристине. При виде малыша Филипп испытал смесь противоречивых чувств: родовые черты де Шаньи легко угадывались в личике Анри. Но почему это не его сын! Кристина легко подхватила ребенка на руки, он обнял мать за шею и улыбнулся. – Посмотри на дядю, Анри. Но дядя заинтересовал его гораздо меньше нитки жемчуга на шее Кристины, маленькие ручки уже потянулись к белым, слабо поблескивающим шарикам. Граф не нашелся, что сказать, и молча созерцал бывшую жену кузена с ребенком на руках. – Благодарю, мадемуазель Динон. Прошу вас, возьмите Анри. Ему пора обедать. Проигнорировав некоторое возмущение юного де Шаньи, няня забрала его у Кристины и удалилась. – Я удовлетворила вашу просьбу, граф. Тон примадонны явно свидетельствовал об окончании визита. Филипп заколебался, когда они с Аделаидой обсуждали вопрос усыновления племянника, то спорили в основном о размере суммы, которую следует предложить певице. Теперь все их предположения и планы выглядели нелепыми, но второй раз мадам могла и не принять родственника бывшего супруга. – Да, я крайне признателен вам, мадам. Позвольте заметить, что воспитание молодого человека нашего круга требует особой… даже не обстановки, – Филипп невольно окинул взглядом гостиную, – а духа, атмосферы, я бы сказал. Вы молоды, и впереди у вас блестящая карьера. Но мир кулис, которому принадлежите вы, не подходит наследнику рода де Шаньи. Поверьте, я не имел в виду чем либо оскорбить ваши чувства… Кристина напряженно слушала речь графа, с каждой минутой он становился ей все более неприятен. Его внешнее сходство с Раулем было не столь велико, как показалось в первый момент встречи – скошенный подбородок, более мясистый нос и тонкие губы отнюдь не красили его лицо, а неизбывная манера презрительно кривить губы еще менее располагала собеседника к этому человеку. – Говорите прямо, месье. Чего вы хотите? – Я и моя супруга, к сожалению, бездетны. Ради общего блага мы хотели бы усыновить Анри Виктора. Это естественно, мадам… – Мне ваше предложение не кажется естественным, ваше сиятельство, – лицо Кристины покрыла бледность, она изо всех сил пыталась сохранить присутствие духа. – Прошу вас покинуть мой дом и более не докучать бесполезными разговорами. – Воля ваша, мадам… Граф коротко поклонился и вышел.
* * *
К большому разочарованию Филиппа, Рауль оказался не менее упрям и несговорчив, чем его бывшая жена. На предложение продать дом кузену перед отъездом в колонии, виконт ответил категорическим отказом. Они встретились в отдельном кабинете «Тур д’Аржан», вынужденный придерживаться строгой диеты Филипп предпочитал обедать в приватной обстановке. Совместный обед так и не состоялся: беседа быстро закончилась на повышенных тонах. Допив аперитив, Рауль ушел, оставив Филиппа в одиночестве. В ожидании своего бульона, граф размышлял над несправедливостью жизни. Так или иначе его состояние и титул достанутся кузену, которого про себя он называл не иначе, как «жалкой тряпкой». Впрочем, возможно, Раулю придется довольно долго дожидаться получения денег и родового имущества. Кто знает, насколько переживет его, Филиппа, Аделаида. Граф де Шаньи презрительно скривил губы: чем заслужили эти люди право жить и пользоваться радостями земного существования дольше него? От горьких мыслей и чрезмерного раздражения накатил приступ слабости – такое случалось с ним все чаще, – лоб покрылся испариной. Граф достал бумажный платок, но случайно обронил его и нагнулся, чтобы поднять. Возле одной из ножек стола поблескивала бриллиантовая запонка. Вероятно, она принадлежала Раулю. Если бы драгоценную запонку потерял кто-нибудь из предыдущих посетителей, ее бы тут уже не было.
* * *
Строительство небольшого стекольного завода в Монтобане, который должен был специализироваться на производстве эксклюзивной цветной посуды и витражных стекол, было приостановлено еще до ареста Армана Клонье. Заказчик неожиданно скончался от апоплексического удара, ближайших наследников у него не оказалось, а дальних родственников до сих пор не могли разыскать. В крошечном домике, расположенном на огороженной территории, находилась контора по управлению строительством. В ней Луи Лебер и Альбер Фебре застали единственного служащего – секретаря бывшего управляющего, человека с глубоко изрытым крупными оспинами лицом и грустными серыми глазами. На вид ему можно было дать около тридцати семи – тридцати восьми лет; легкая седина чуть тронула виски еще густых темно-каштановых волос, при этом весь он казался как будто слегка присыпанным пылью – понуро опущенные плечи, изрядно поношенный сюртук, застиранные до потертостей манжеты и воротничок рубашки. – Жан-Пьер Дануа – это я и есть, господа, – охотно ответил на вопрос Фебре поднявшийся из-за стола секретарь. Он был высок и худ. Приветствуя столичных визитеров, Дануа выпрямил спину и расправил плечи: – Большая честь приветствовать вас, господа. Я получил вашу телеграмму. Так и получается, что я здесь и за секретаря, и за управляющего, и за сторожа… Только сторожить особенно нечего, даже фундамент толком заложить не успели. А материалы все господин Клонье приказал вывезти. У меня бумаги в порядке… Когда проверяющие приезжали, я показывал. Моей вины никакой нет. Вы уж скажите господину графу, господа... Мне без этого места никак невозможно. По мере того, как его приветствие перетекало в оправдания и просьбы, осанка теряла свою прямоту, а голос, поначалу звучный и глубокий, становился все тише, словно сникал от бессилия. – Я знаю, месье Дануа. У меня нет оснований предъявлять вам какие-либо претензии, – Эрик ненавязчиво, но заинтересованно присматривался к секретарю. – А теперь я попрошу вас показать нам котлован. – Ваше сиятельство?.. – Дануа заметно смутился. Эрик утвердительно кивнул: – Будьте добры, проводите нас. Я хочу лично осмотреть объект. – Разумеется, господин граф… Только вчера шел дождь, на площадке скользко… – Не беспокойтесь, мне не в новинку посещать строящиеся здания в любую погоду. Я архитектор. Лебер и Фебре дотошно облазили начатую стройку и через час вернулись в контору. – Если наследники месье Понаре не возобновят контракт в ближайшие полгода, мы можем потребовать расторжения контракта с возмещением убытков. Никаких нарушений проекта на данном этапе строительства допущено не было. Зафиксируйте все данные, Альбер. Месье Дануа, будьте любезны предоставить бумаги в распоряжение моего помощника. А вас я попрошу показать мне склады. Осматривая практически пустующие складские помещения, Лебер подробно расспросил служащего своей новой компании о его родственный связях, материальном положении и надеждах на будущее.
* * *
Поздний визит комиссара полиции встревожил и одновременно возмутил Рауля: он уже сполна заплатил обществу за свою наивную доверчивость и глупость. Сколько можно изводить его расспросами о том, в чем он ровным счетом ничего не понимает? «Домогайтесь внимания графа де Ларенкура, господа, – зло подумал виконт де Шаньи. – Уж этот-то новоиспеченный граф разбирается во всем на свете!» Пренебрегая приличиями, Рауль не стал утруждать себя одеванием и спустился в гостиную в любимом темно-зеленом шлафроке: – Чем обязан, месье Риньон? – Приношу свои извинения за поздний визит, ваше сиятельство. У меня всего лишь один вопрос, но его разрешение не терпит отлагательства. Жорж пристально наблюдал за выражением лица подозреваемого. Вид у виконта был раздраженный. Что это: искреннее непонимание или искусная игра? – Так задавайте ваш вопрос, комиссар. Время позднее… – Одну минуту, господин виконт… Риньон достал из жилетного кармана какую-то небольшую, блеснувшую на свету вещицу: – Эта бриллиантовая запонка принадлежит вам? Рауль, все еще не понимая, к чему клонит комиссар, протянул руку: – Позвольте взглянуть, месье Риньон. Жорж поколебался секунду – сказался годами выработанный инстинкт: не давать вещественных доказательств в руки подозреваемому – и протянул запонку виконту. Рауль внимательно осмотрел ее, он все еще не понимал, почему полиция явилась к нему в такой час. Неужели из-за какой-то запонки?.. – Да, возможно, это моя. Несколько дней назад я где-то обронил похожую… – Месье де Шаньи, вы не могли бы припомнить, где и когда это произошло? – в глазах Риньона мелькнул охотничий азарт. – Нет, – Рауль отрицательно покачал головой. – Могу я узнать, почему вы, месье комиссар, изволите лично заниматься подобными мелочами? – Убийство – не мелочь, месье, – жестко сказал Риньон. Он впился глазами в лицо Рауля, но ничего, кроме выражения крайнего изумления, прочесть на нем не сумел. Оказывается, виконт – большой артист. – Убийство? О чем вы, месье Риньон? Рауль почувствовал, как где-то внутри поднимается волна паники. – Пока ни о чем, ваше сиятельство. Будьте любезны вызвать сюда вашего камердинера, – не терпящим возражений тоном потребовал комиссар. Хозяин дома позвонил и приказал мажордому прислать в гостиную Поля. Из всех слуг в доме остались только эти двое, если не считать приходящих горничных – держать полный штат постоянной прислуги виконту уже не позволяло его нынешнее материальное положение. На пороге появился старый камердинер. Дальнейшие события каким-то образом удалились от сознания Рауля, словно он наблюдал за ними со стороны сквозь пелену густого предутреннего тумана. Полицейский приказал Полю принести вторую запонку, откуда-то рядом с комиссаром возник ювелир-эксперт, подтвердивший принадлежность драгоценностей к одной паре… К реальности виконта вернули слова Риньона: – Месье Рауль де Шаньи, именем закона я арестую вас по обвинению в убийстве графини Аделаиды де Шаньи. Лицо виконта покрыла смертельная бледность, дар речи изменил ему. Рауль стоял посреди собственной гостиной тяжело дыша открытым ртом, не в силах что-либо ответить на ужасное обвинение…
Бедный, бедный Рауль! Ну зачем ему было убивать Аделаиду де Шаньи? А зачем Филиппу убивать собственную жену, если ему оставалось жить пару месяцев? Но с головой обоих явно не в порядке. Как можно прийти и предложить забрать ребенка себе? По-любому даже после развода Кристины и Рауля титул виконта за ребенком оставался. А после смерти этого же Филиппа графский титул плавно переходил к Раулю, а потом и к его сыну.
Отправлено: 02.02.09 17:07. Заголовок: Вот это поворот! Мне..
Вот это поворот! Мне то как раз Рауля не жалко - каждый заслуживает по делам своим. Обстановка накаляется. Ой чувствую, что дальше просто детектив начнется. Ужас как интересно! В общем-то понятно - смертельно больной человек часто бывает неодекватен. А загнанный в угол человек - как затравленный волк - тоже может порвать и своих и чужих. Тали , спасибо говорю в который раз и жду продолжения с нетерпением.
Отправлено: 12.02.09 08:37. Заголовок: Глава XVII Возобнов..
Глава XVII
Возобновленная постановка «Луизы Миллер», в которой главную партию вновь исполнила Кристина Дае, имела даже больший успех, чем три года назад. После спектакля Жюли задержалась в Опере, они долго разговаривали с Кристиной. Былые сомнения в чувствах любимого человека покинули сердце примадонны, но она не была спокойна: мрачные предчувствия, возникшие с появлением в Париже Филиппа де Шаньи, терзали ее душу необъяснимым, иррациональным страхом. Жюли пыталась внушить подруге толику оптимизма, однако большого успеха не добилась. Оставалось уповать на то, что, став графиней де Ларенкур, Кристина, наконец, обретет долгожданное счастье и душевный покой. Жюли спешила пересечь полутемное фойе – есть нечто тревожное в обширных пустых помещениях общественных зданий в столь поздний час, когда ее остановил негромкий оклик: - Мадам Арвиль…
С вокзала Эрик приказал ехать прямо к дому на бульваре Опиталь. Уже два дня газеты пестрели сообщениями о побеге обвиняемого в убийстве родственницы виконта де Шаньи при попытке его ареста полицией в собственном доме. Был ли Рауль – эгоистичный, слабый и не лишенный жестокости человек - способен столкнуть женщину с лестницы? Ответить себе на этот вопрос Лебер не мог: преднамеренное убийство слишком серьезный и опасный шаг даже для человека, не обремененного чрезмерной любовью к ближнему. Полиция сбилась с ног, но виконт словно сквозь землю провалился – никто из бывших друзей или знакомых его не видел. Если у беглеца и были с собой какие-то деньги, то вряд ли их могло хватить на дальнее путешествие. Эрик представил себе находящегося в состоянии крайнего раздражения Жоржа и в глубине души посочувствовал его подчиненным. Да, сквозь землю… А вот на этот счет у Этери Луи Лебера имелись свои соображения: неужели ситуация дошла до той степени абсурда, когда Покровитель Оперы и Призрак Оперы поменялись местами? Тревога, ворочающаяся распухшим клубком гадюк где-то под самым сердцем, усиливалась с каждым перекрестком: только бы Кристина была дома! – Эрик! Наконец-то, наконец-то, ты вернулся! Боже мой, Эрик… – Мой ангел.., – он прижал к себе бросившуюся ему на шею возлюбленную, испуганное выражение лица Кристины не оставляло сомнений: что-то безусловно произошло. – Идем наверх, Кристина, поговорим в кабинете. Лебер плотно затворил дверь и внимательно вгляделся в глубину бездонных карих глаз своего ангела: – Что случилось? – Письмо, – женщина вздрогнула всем телом и прижалась к Эрику, крепко обхватив руками его торс, как единственную и самую надежную опору во вдруг покачнувшемся мироздании. – Я нашла его под дверью гримерной… Итак, его самые худшие опасения подтверждались: каково бы ни было содержание письма, оно означало очередное вмешательство де Шаньи в казалось бы налаживающуюся жизнь Кристины. – Садись, мой ангел, – Эрик подвел Кристину к креслу и усадил в него. – Я прикажу растопить здесь камин, подать кофе, и мы спокойно во всем разберемся. Пока прислуга выполняла распоряжения владельца дома, архитектор стоял, прислонившись спиной к одному из занимавших две стены кабинета книжных шкафов красного дерева, и молча размышлял над сложившейся ситуацией. Она напоминала повторяющийся кошмар, гротескно искаженный с элементами фарса и трагикомедии. Опера, в которой снова появятся одновременно два Призрака? Во-первых, это было опасно, а, во-вторых, грозило сорвать придуманный им маленький спектакль, который, по замыслу маэстро, должен был ставиться в театре, но за пределами сцены на постоянной основе. – Кристина, могу я взглянуть на письмо? Оно от Рауля, если я не ошибаюсь…
* * *
Франсуаза обернулась на стук с некоторым удивлением на лице – с чего это вдруг возившаяся в гостиной с платьем Жерарда вздумала стучать в ее спальню? – и замерла. В проеме открывшейся двери стоял Эдмон: – Вы позволите войти, мадам? – Да… В ее голосе послышалась неуверенность, заставившая руководительницу танцевальной труппы театра рассердиться саму на себя. – Входите, месье Лефевр! – на этот раз слова прозвучали излишне резко. Лефевр закрыл за собой дверь и сделал несколько шагов по направлению к хозяйке. – Здравствуй, Франсуаза. Должно быть, мне не следовало приходить… но, знаешь, все эти годы я постоянно думал о тебе… о нас… Мадам Жири сделала над собой усилие, на этот раз ей удалось скрыть вдруг нахлынувшее волнение, и ровным тоном предложила Лефевру сесть. Бывший директор Гранд Опера присел на софу, чуть отодвинув в сторону атласную подушку цвета темного золота. – Франсуаза, – снова заговорил он, – я слышал, здесь произошло много странных вещей. Быть может, я вмешиваюсь не в свое дело, но мне кажется, ты чувствуешь себя неуютно в театре… Лефевр замолчал, не зная, как продолжить, и как отреагирует на его слова царственная мадам Жири. – Эдмон, если бы ты знал, как я устала! Неожиданно для себя самой она сказала это с такой искренностью, на которую, казалось, уже давно не была способна, и почувствовала невероятное облегчение. Сколько же можно изображать из себя несгибаемую ледяную метрессу? К черту все это! Сколько можно совершать в жизни ошибки, взваливать на себя никому не нужную заботу о других, вмешиваться в чужую жизнь… Не пора ли подумать о собственной? Мадам Жири встала с мягкого, обитого великолепным лионским светло-золотистым бархатом пуфа перед трельяжем и подошла к поднявшемуся ей на встречу Лефевру. – Я рада, что ты вернулся, Эдмон… Три года губы мужчины не касались ее губ, три года она не ощущала крепких мужских объятий, три года… за которые по внутреннему ощущению превратилась почти в старуху…
* * *
Увлеченно обсуждая моду предстоящего зимнего сезона с Мадлен, Луизой и Денизой Шадуаль, Жюли лишь иногда бросала взгляды в сторону карточного стола. Время от времени ее слуха достигали отдельные фразы: - Карт бланш, - мэтр Нортуа показал карты партнеру и записал себе десять очков. Прислушиваться к негромким и скупым репликам игроков было трудно – дамы расположились возле уютно потрескивающего толстыми поленьями камина, – и из-за оживленной беседы сестра адвоката никак не могла разобрать, кому улыбается удача: Мишелю или Жоржу. Мадам Арвиль очень надеялась, что сегодня повезет Риньону, иначе разговаривать с пребывающим не в лучшем состоянии духа комиссаром будет совершенно невозможно. Кон завершился в пользу Жоржа, он сдал карты и ожидал, пока партнер начнет объявление. Мишель потер переносицу под очками, сделал снос и добрал из колоды. Со своего места Жюли не видела, какое количество карт поменял брат, а комиссар, как ей показалось, сделал только одну замену. - Кварт до дамы, - заявил адвокат. - Два квинта, Мишель, не проходит, - скучным тоном откликнулся Риньон. - Старший тьерс, - продолжил Нортуа. Жюли улыбнулась, со стороны можно было решить, что оба игрока сейчас начнут отчаянно зевать, но ей ли не знать эти едва слышимые нотки заинтересованности в голосе брата. - Старший кварт, не проходит, - вновь перебил Жорж. - Сеты? - У меня нет, - ни один мускул не дрогнул на лице адвоката. - У меня тоже. Репик, - глаза Риньона блеснули беззлобным, почти детским торжеством. Увлекательная беседа о ширине манжет на рукавах жакетов слегка наскучила мадам Арвиль, извинившись, она присоединилась к наблюдавшим за партией Вернуару и Шадуалю. Мэтр Нортуа сделал заход со старшего тьерса, аккуратно сложил три взятки на край покрытого зеленым сукном стола, на котором также традиции ради перемигивались трепещущими огоньками два пятисвечных канделябра, и задумался. - Альбер, у меня есть к вам небольшой профессиональный разговор. Могу я отвлечь вас на пять минут от созерцания сей великолепной баталии? - Жюли улыбнулась доктору Шадуалю и показала взглядом на кресла возле окна. – Всегда к вашим услугам, мадам, - чуть поклонился в ее сторону доктор и предложил руку. Вернуар проводил их заинтересованным взглядом, игроки не обратили на удалившихся эскулапов ни малейшего внимания. Мишель выиграл еще одну взятку, но на пятом заходе его карту перебил Риньон и забрал оставшиеся восемь. - Кон твой, Жорж, - спокойно признал поражение адвокат. Записав очки, друзья продолжили партию. Разумеется, мадам Арвиль предпочла бы посоветоваться с мужем, но до возвращения Шарля оставалось еще целых три месяца, вопрос же казался Жюли слишком срочным. – Скажите, доктор, в вашей практике вам часто случалось сталкиваться с неадекватным поведением людей, страдающих каким-либо неизлечимым заболеванием? – негромко обратилась Жюли к коллеге, когда они устроились в креслах. Мелкий дождик монотонно барабанил по оконному стеклу, в глубине гостиной его почти не было слышно. - Вы имеете в виду физическое заболевание с летальным прогнозом, я правильно понимаю, Жюли? – мадам Арвиль кивнула. – Не слишком часто, но приходилось. Порой никакие оптимистичные заверения врачей не могут скрыть от пациента печальный факт близкой кончины. Бывает, что психическое состояние усугубляет физический недуг и… Но вы, кажется, имели в виду что-то другое? – Да, Альбер, я собственно хотела узнать, как вы расцениваете возможность возникновения желания отомстить… например, близким родственникам, которые очевидно переживут больного? – поинтересовалась Жюли. Шадуаль внимательно посмотрел на собеседницу, пытаясь догадаться, чем вызваны ее вопросы. – Такие случаи описаны в специальной литературе, Жюли, но на практике, к счастью, встречаются редко. К вам обратились родственники неизлечимо больного? Проблема может быть не столько медицинской, сколько юридической.., – психиатр бросил взгляд в сторону адвоката и комиссара. – Возможно, но пока я бы не хотела обращаться за консультацией к юристам, Альбер… Благодарю вас. Шадуаль понимающе кивнул: – А родственники психически относительно здоровы? – спросил он, поднимаясь из кресла. – Вот это я и пытаюсь определить.
* * *
Возвращаясь домой, Жюли думала о результатах сегодняшнего вечера. За ужином разговор о побеге де Шаньи завела Мадлен, поэтому расспрашивать комиссара сестре адвоката не пришлось. В виновности виконта Риньон не сомневался ни на минуту именно потому, что у Филиппа де Шаньи был обнаружен рак желудка. Разумеется, убить жену кузена еще до его смерти было гораздо умнее, нежели предпринять такую же попытку позже. Логика полицейской версии казалась безупречной. И все же… – Мадам Арвиль! Умоляю вас выслушать меня и поверить… Это ужасно, мне не к кому обратиться, я не могу рассчитывать на чью-либо помощь… Мне даже негде спрятаться, кроме… кроме этого проклятого подземелья! Глаза виконта лихорадочно блестели, пот струился по вискам, несмотря на то, что назвать ноябрьскую ночь теплой было никак невозможно. Они стояли возле дверцы кареты мадам Арвиль, в свете уличных фонарей хорошо был виден синеватый пар, вырывавшийся вместе с отчаянной мольбой изо рта де Шаньи. Жюли зябко ежилась и прятала руки в меховой муфте. – Сядем в карету, месье виконт, – она приняла решение мгновенно. – В клинику, Батистен. Сбивчивый рассказ Рауля о потерянной запонке и спланированном его кузеном графом Филиппом преступлении вызвал у Жюли противоречивые мысли и чувства: с одной стороны, она не испытывала большой симпатии к виконту, а, с другой, некое внутреннее ощущение подсказывало, что он не лжет. В отсутствие профессора мадам Арвиль нередко задерживалась в клинике допоздна и даже оставалась там ночевать, у нее были собственные ключи от входа в административное крыло и всех запиравшихся там помещений. В кабинете Жюли предложила пациенту – если человек обратился за помощью к психиатру, он, в определенной степени становится пациентом, тем более, что душевной состояние виконта трудно было считать нормальным – сесть в кресло и внимательно всмотрелась в его лицо. Он выглядел измученным и крайне утомленным. – Вы голодны, месье? Сначала он посмотрел на Жюли удивленным взглядом, неожиданно всхлипнул и кивнул. Сутки или больше у него маковой росинки во рту не было, но в том состоянии отчаяния, в котором он находился, Рауль совершенно позабыл о воде и пище и только теперь почувствовал резкий голодный спазм в желудке и непроизвольно облизнул пересохшие губы. – Да, мадам… и очень хочется пить… Бывшая компаньонка бывшей виконтессы де Шаньи предложила виконту графин с водой, а потом отправила его за ширмы демонстрационной комнаты. Вызвав дежурного охранника, она распорядилась отправить заказ на ужин в ближайшее кафе.
Жюли прекрасно понимала, что предоставить убежище человеку, подозреваемому в совершении убийства, было весьма неблагоразумно с ее стороны – подобная доброта может обернуться серьезными неприятностями, – но отказать всеми преследуемому изгою, к тому же находящемуся в состоянии крайнего нервного перевозбуждения, последовательница Гиппократа не могла.
Отправлено: 13.02.09 16:44. Заголовок: Как говаривал небези..
Как говаривал небезизвестный герой мультика "Маловато! Маловато будет!" Очень иньересно развернулись события. Все-таки мне кажется, что Рауль не виноват в смерти жены кузена. Как я и предполагала больной (и на голову тоже) кузен неодекватен. Ой чую Кристина еще хлебнет горя от нарисовавшихся "родственничков"! Тали, не томи уже, выкладывай проду почаще - пожалуйста! Заранее благодарю!
Отправлено: 21.02.09 04:25. Заголовок: Тали ну когда же нак..
Тали ну когда же наконец появится продолжение? Мне очень-очень хочется поскорей узнать, что же дальше? Ведь события могут быть совершенно непредсказуемыми! Я прям вся чешусь от нетерпения
Отправлено: 22.02.09 04:59. Заголовок: рита С продолжением..
рита С продолжением сложно, его уже нет, а писать времени нет и сил физических... Но буду потихоньку.
scorpio-2000 Да, с родственничками бывает столько проблем... Даю немного продолжение. Но теперь это будет довольно медленный процесс, прошу заранее прощения.
Отправлено: 22.02.09 05:01. Заголовок: Глава XVIII Нервно ..
Глава XVIII
Нервно оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха – цокота крысиных коготков или слишком громкого всплеска воды, – Рауль пробирался по подземелью. Уже несколько дней его преследовало чувство, что кто-то постоянно наблюдает за ним, не спускает глаз… но этот кто-то не пытался напасть и схватить, он лишь следил и… насмехался. По крайней мере, так казалось новому обитателю оперных подвалов. Неужели, чудовище на самом деле все еще живо? Чтобы отвлечься от размышлений о собственной горькой участи, временами Рауль де Шаньи пытался думать о том странном существе, с которым когда-то столкнулся в проклятом театре. Как мог Призрак существовать здесь годами? И вообще десятилетиями скрываться в подвалах? Он должен был быть безумен, ибо потерять рассудок, оказывается, намного легче, чем представлялось молодому аристократу прежде. Стараясь двигаться по возможности бесшумно – виконт заметно хромал, приволакивая левую ногу и морщась, когда ему приходилось переносить на нее вес исхудавшего тела, –де Шаньи подкрался к условленному месту, появляться в верхних подвалах рядом со сценой было небезопасно, но другого выхода не оставалось. На большой коробке из-под реквизита под тускло мерцающим газовым фонарем лежали два свертка. Чуть трясущимися руками он схватил верхний и развернул бумагу, от запаха копченого окорока и свежего хлеба его даже немного замутило. Удержаться было невозможно: Рауль впился зубами в сочное мясо, начал жадно рвать его и проглатывать почти не разжеванные куски. Эти трое суток были совершенно ужасны, бывший покровитель Оперы давно прикончил последние крошки печенья – его он оставил напоследок – из милосердно пожертвованной ему мадам Арвиль провизии, когда, проведя сутки в клинике, он был вынужден вернуться в подземелье Гранд Опера. Видит Бог, он экономил. как только мог, растягивая остатки подсохшего сыра и зачерствевшего багета, боролся со сводящим с ума чувством зверского голода, но не решался вновь написать Кристине. Он обещал мадам Арвиль оставить бывшую жену в покое. Ангел Жюли теперь стала его единственной и последней надеждой; может быть, она как-то сумеет заронить сомнение в сознание уверенного в своей правоте и в его – виконта де Шаньи – виновности комиссара Жоржа Риньона. Но как и когда это произойдет? При всем желании помочь мадам Арвиль не сможет часто передавать ему еду и вещи… Неделя в сырых, холодных подвалах, где ему приходилось спать сначала на голых камнях, а потом на двух составленных вместе деревянных ящиках, которые он утащил подальше вниз из какого-то складского помещения – это прокрустово ложе все равно было коротким и мало походило на то, к чему он привык, – и оставаться в одной и той же не стираной, пропитавшейся запахами немытого тела одежде, страдать от голода и пить речную воду, почти довела его до мысли сдаться властям. В тюремной камере, по крайней мере, регулярно кормят. Но приговор… его могут приговорить к смертной казни за то, чего он не совершал. Не совершал!!! Сама мысль о такой вопиющей несправедливости вызывала желание выть в голос и бросаться на стену. И еще ужасно болела разбитая при неудачном падении – ему не повезло оступиться в темноте – нога, рана оказалась глубокой и, несмотря на то, что он промыл ее водой и перевязал платком, загноилась. Во втором свертке обнаружились свежая рубашка и тонкое шерстяное одеяло. – Вы святая, мадам.., – с благодарностью пробормотал Рауль. Под свертком лежал запечатанный конверт, виконт не стал его вскрывать на месте, спрятал в карман и, подхватив свое «богатство», поплелся вглубь подземелья. Когда шаркающие шаги изгоя затихли вдали, из неприметной стенной ниши в круг слабого света шагнула высокая фигура в черном одеянии и сплошной белой маске с прорезями для глаз. Призрак покачал головой и скрылся в противоположной стене.
* * *
Нацарапанное карандашом мелкими буквами на вырванном из чековой книжки листке послание виконта представляло собой почти бессвязный поток жалоб, перемежающихся мольбами о прощении и отчаянными призывами о помощи. В который раз перечитав его в своем кабинете на авеню Трюден, Эрик погрузился в мрачные раздумья. Это была блестящая возможность навсегда избавиться от де Шаньи, стоило лишь передать записку Риньону и поспособствовать полиции в обыске подземелья. Но, еще уговаривая Кристину не волноваться и положиться во всем на него, Лебер четко осознал, что ни за что не сделает этого. Казалось, сама судьба мстит виконту безжалостно и страшно, избрав орудием последнего удара его собственного двоюродного брата. – Месье Луи, к вам месье Дануа, – доложил слуга. – Просите, я жду его, Жан. Бывший секретарь управляющего строительством стекольного завода довольно уверенно вошел в домашний кабинет главы международного концерна, на нем был недорогой, но добротный новый костюм, накрахмаленный ворот рубашки сиял белизной, в глазах читалось выражение деловой озабоченности. – Доброе утро, ваше сиятельство, – почтительно поздоровался Дануа. – Здравствуйте, Жан-Пьер. Садитесь, – Эрик жестом пригласил посетителя занять кресло перед его столом. – Вы видели его? – Да. Печальное зрелище, ваше сиятельство, мне не приходилось наблюдать людей в таком состоянии. Он похож на приведение гораздо больше, чем я. И этот человек, кажется, ранен. Эрик вскинул взгляд на собеседника: – Только этого не хватало. Что с ним, Жан-Пьер? «Штатный» Призрак Оперы подробно описал внешний вид и поведение скрывающегося в подвалах непрошеного конкурента на должность. – … я заметил, что левая штанина его брюк оторвана по колено, а нога перевязана какой-то грязной, заскорузлой тряпкой. Он сильно хромал. – Понятно. Сегодня ночью посмотрите, будет ли ответ, и оставьте там все, что требуется для обработки и перевязки ран, купите из тех же денег. Да, и еще бутылку коньяка, пожалуй. В памяти маэстро вдруг всплыл образ больного, уже с трудом передвигавшегося Дени. Что за наваждение! Как будто все призраки прошлого сговорились воскреснуть одновременно, но в совершенно неожиданных ипостасях. – А что мне пока делать? Ну… как Призраку, месье де Ларенкур? – Ничего, осваивайтесь, изучайте здание и старайтесь никому не попадаться на глаза, в том числе нашему подопечному.
* * *
Предложение оживить легенду Гранд Опера незаметный служащий строительной компании из маленького южного городка воспринял с неожиданным энтузиазмом. Еще в гимназические годы младший сын аптекаря нередко играл в любительских постановках, Дануа неплохо пел, но никогда не думал о профессиональной сцене. И все же, все же… Много лет спустя, он утешался мыслью о том, что изуродованное оспой, подхваченной во время службы в Ажире, лицо стало бы непреодолимым препятствием для карьеры артиста. С каждым годом жизнь становилась все более тусклой и однообразной – одиночество, грустные воспоминания о потерянной любви, скучная служба в компании, скромное жалование. Вопросы появившегося в Монтобане подобно персту небесного Провидения графа-архитектора повергли Дануа в полнейшее изумление: – Вы поете, месье Дануа? – Да… а как вы догадались, ваше сиятельство? Лебер чуть усмехнулся уголком рта. – Мне так показалось. Вы не будете против, если я попрошу вас спеть что-нибудь… Покидая кабинет де Ларенкура, Дануа улыбался, как улыбался ему загадочный мир парижских тайн, куда он не мыслил попасть даже в самых смелых юношеских мечтах.
* * *
– Нет, Эдмон, не провожай меня, – с трудом оторвавшись от поцелуя, Франсуаза отстранила пытавшегося удержать ее в объятиях Лефевра. – Я сама найду дорогу. До завтра… Она быстро взбежала по ступенькам служебного входа, ощущая почти юношескую легкость в каждой клеточке тела, вытащила из ридикюля ключ, отперла дверь и скрылась за нею. Бывший директор Гранд Опера проводил ее восхищенным взглядом, не пытаясь стереть с лица счастливую улыбку. Постояв еще минуты три перед Оперой, Эдмон вернулся в карету, чуть поеживаясь от налетевшего порыва пронзительного декабрьского ветра. После свадьбы Мэг переехала в дом мужа, но Франсуаза не хотела принимать мужчину в своих апартаментах даже сейчас и каждый раз возвращалась к себе далеко заполночь, чтобы с утра быть как всегда на месте. Полутемные коридоры Оперы были пусты, нигде не скрипнет половица, не послышится звука шагов. Да и кому бродить в половине третьего утра возле гардеробных, мимо которых мадам Жири шла в жилую часть здания. Свернув к лестнице, она замерла на месте: черная тень бесшумно скользнула вниз по ступеням, ведущим в подвалы. Этого не может быть! Сердце бешено заколотилось в груди, кровь запульсировала в покрывшихся испариной висках. Ведь он умер! Умер кто? Франсуаза боялась думать о новом покровителе Оперы как о Призраке, от этих мыслей у нее начинала болеть голова. Но ведь на сцене в день премьеры «Дон Жуана» несомненно был… маэстро Лебер. Эту тайну своей бывшей воспитанницы и ее поклонника балетмейстер поклялась самой себе унести в могилу. Только зачем он снова разгуливает по Опере ночью? Преодолевая душную волну нахлынувшего ужаса, мадам Жири медленно двинулась к лестнице и начала спускаться ступенька за ступенькой. Все ее существо отчаянно сопротивлялось, словно кричало: тебе не нужно туда идти! Но остановиться она не могла. Пролет, еще пролет, первый подвальный уровень, еще ниже. Здесь лестница заканчивалась, ее продолжение следовало искать за третьим складским помещением слева. Прижимаясь к стене и ступая на цыпочках, Франсуаза добралась до следующего поворота. Неровные, словно приплясывающие отблески неяркого света вновь заставили ее остановиться – за поворотом кто-то медленно приближался. Мадам Жири уже готова была броситься бежать, когда свет перестал перемещаться, казалось, что его притушили еще больше или поставили фонарь на пол. Франсуаза тихо перевела дыхание и чуть расслабила непроизвольно сжавшиеся в кулаки ладони. До ее слуха долетел тихий шелест, как будто за поворотом коридора разворачивали бумагу. Набравшись храбрости, грозная метресса осторожно выглянула из-за угла. Полусогнутая мужская фигура копошилась у начала ведущей в подземелье лестницы, ее движения порождали мечущиеся по стенам смутные тени. Длинные спутанные волосы, всклокоченная борода, наброшенный на нервно подергивающиеся плечи клетчатый шерстяной плед… Франсуаза в жизни не видела более гротескного и в то же время пугающего зрелища. Внезапно незнакомец что-то тихо забормотал себе под нос. – Ангел Жюли, вы одна не покидаете меня в этой проклятой тьме… а она, она бросила меня… ха-ха… как когда-то бросила его… она – предательница… я поклялся… поклялся вам… пусть… Мадам Жири вздрогнула. Человек разогнулся, подхватил фонарь и какой-то сверток, свет упал на его лицо. – Пресвятая Дева Мария! – одними губами прошептала Франсуаза, ей и в голову не могло прийти, что бывший муж Кристины уже почти месяц скрывается в подвалах Оперы. А знает ли об этом Кристина? Судя по бессвязным фразам несчастного, еду ему передавала не молодая примадонна. Чувствуя слабость в ногах и неприятный холодок в спине, Франсуаза стояла, прислонившись спиной к кирпичной кладке стены не в силах пошевелиться, и смотрела на ссутулившуюся спину спускающегося по лестнице Рауля де Шаньи, пока свет его фонаря окончательно не скрылся в глубине подземелья. Сильно прикрученный газовый рожок на стене служил скорее маяком в океане тьмы, нежели средством освещения, и все же он позволил Франсуазе заметить непонятно откуда материализовавшуюся черную тень. Балетмейстер вовремя стиснула зубы и сдержала готовый вырваться из горла крик ужаса. На несколько мгновений тень задержалась у того места, где три минуты назад топтался бывший покровитель Оперы, затем скользнула в сторону и исчезла. Держась рукой за стену, Франсуаза добралась до ведущей наверх лестницы и опустилась на ступеньки.
* * *
Благодаря лекарствам и перевязочным материалам, найденным в условленном месте, ногу удалось вылечить. Но как она узнала? Поломав голову над этой загадкой, Рауль решил махнуть рукой на неразрешимый вопрос. В последующих передачах нашлось немало полезных вещей – подсвечник, приличный запас свечей, спички, фонарь, склянка с керосином, тарелка, столовый нож, вилка, графин из толстого стекла, стакан, теплые носки и даже кусок мыла. Что еще важнее, мадам Арвиль – как искренне считал де Шаньи – регулярно снабжала своего подопечного сигарами, коньяком и свежими газетами. О его дерзком побеге писали уже совсем мало, сегодня виконт обнаружил лишь небольшую заметку, где говорилось о том, что полиция предпринимает активные меры в связи с поимкой скрывшегося в неизвестном направлении убийцы. Активные меры! Рауль хрипло расхохотался и сделал большой глоток коньяка прямо из горлышка. Коньяк хорошо согревал, помогал кое-как переносить неудобства его нынешнего положения и справляться с липким страхом и приступами глухого отчаяния. Он уже несколько «обжился», отыскав недалеко от воды сухое не слишком обширное помещение. Ящики служили сидениями и кроватью, зато он обзавелся настоящим столом, который ему удалось разыскать на незапирающемся складе старого реквизита. Стол немного пошатывался, но если на него сильно не опираться, стоял вполне устойчиво; разложив на нем провизию и газету, можно было очень неплохо поужинать, приобщаясь к последним новостям. Обглодав куриную ножку, виконт вытер руки о край оконной занавеси, служившей покрывалом на его кровати, и перевернул страницу. Он внимательно просматривал криминальную и светскую хронику, некрологи и новости искусства. О Филиппе ничего не было слышно: во всяком случае, дражайший кузен все еще жив. Несколько раз Раулю попадалось имя Кристины, еще чаще в прессе мелькал де Ларенкур. Вот опять… «Премьера в Гранд Опера». Де Шаньи сфокусировал зрение на слегка расплывающихся строчках: «… 12 декабря состоится премьера новой оперы выдающегося маэстро. Месье Этери Луи Лебер де Вутвиль представит на суд взыскательной публики постановку своего нового произведения, в основу которого был положен сюжет романа Гюстава Флобера «Искушение святого Антония». На генеральную репетицию были приглашены… Как стало известно, блистательная примадонна Кристина Дае не получила роли в спектакле, что вызвало некоторое недоумение у критиков. В то же время…» Рауль раздраженно оттолкнул газету в сторону, отхлебнул коньяка, зажег от свечи лежавший на столе окурок сигары и растянулся на лежанке.
Отправлено: 22.02.09 05:34. Заголовок: Тали пишет: теперь ..
Тали пишет:
цитата:
теперь это будет довольно медленный процесс, прошу заранее прощения.
Это ничего, главное, что все-таки есть надежда прочитать продолжение. Скоро весна, выглянет солнышко, настроение поднимется, сил прибавится. Глядишь и творческий процесс пойдет в гору! Спасибо за то, что нашла время и выложила продолжение, нисмотря ни на что!!!
Отправлено: 22.02.09 05:43. Заголовок: scorpio-2000 Не за ..
scorpio-2000 Не за что. Ведь романы пишутся для читателей, а не для авторского стола. Мне очень приятно, что кто-то ждет продолжения. Кстати, как тебе оно?
Как всегда бесподобно. Начинаю читать и все вокруг перестает существовать. Ты так живо описываешь события, что я вижу их как наяву. Рауль теперь на себе испытал судьбу изгоя. Эрик очень благороден и это дано ему от рождения. Интересно, что он задумал с новым Призраком? Какова его роль? Жду с нетерпением продолжения!
Спасибо! Собственно с Призраком Эрик лишь хотел оживить легенду, но жизнь, как всегда, вносит изменения в планы человеческие, не спрашивая ничьего мнения. Постараюсь продолжить в ближайшее время, но не буду давать обещаний о сроках.
Замечательно. Рауля по человечески жаль. Для него привыкшего с роскоши такая жизнь наверное просто трагедия. Зато посидев , лучше поймет, что пережил Эрик живя в подземельи столько лет и умудряясь писать еще и музыку. А может и не поймет. Жду когда созреешь для продолжения. Только созревай не очень долго.
Отправлено: 01.03.09 18:02. Заголовок: Тали , наконец-то у ..
Тали , наконец-то у меня появилось время и я "съела" все, что не успела.... Ха-ха... Стихами говорю.... Ну... Что сказать... Скажу коротко : ты- гений! Огромная благодарность за труд! Очень надеюсь на продолжение!!!! Желаю, чтобы муза прилетела побыстрее и задержалась подольше!!!
Отправлено: 02.03.09 04:23. Заголовок: рита пишет: что пер..
рита пишет:
цитата:
что пережил Эрик живя в подземельи столько лет и умудряясь писать еще и музыку
В моем варианте Эрик прожил в подземелье не так уж много, что-то около двух лет, причем не безвылазно. Да и у полиции к нему, как к Этери Луи Леберу, никаких претензий не было. Был тот ужасный момент, когда он на какое-то время поверил, что случайно убил Пьянджи... Кто провел четверть века в подземельях, так это несчастный Дени. Посмотрим, что поймет Рауль, он человек совсем другого склада, и к таким испытаниям, конечно, не готов...
OFFelya Огромное спасибо за высокую оценку и пожелания! Буду надеяться на весеннюю Музу. Примерно так...
Здравствуй, Муза! Я рад. Садись. Хочешь, чаю налью? вина? Не замерзла? Сегодня высь Так небесная холодна. Ах, на юге уже весна! Где ж мне было о ней прочесть? Я не видел в саду грачей. Нет, конечно, еще не знал… А теперь вовсе нет нужды Мне выдумывать про капель. Пусть вокруг всё снега да льды, Ты пришла – значит, время петь. Разумеется, о любви. Нашепчи, прошу, ритм и слог. Да, когда-то я дал зарок… Не казни за то, вдохнови! На коленях тебя молю, Я устал так писать про боль… Подари мне надежд зарю, В жизнь влюбиться опять позволь! Улетаешь? Прости, я ждать Буду каждую ночь, как встарь. Утро близко… Погас фонарь, Лишь, мигая, дрожит звезда...
Отправлено: 25.06.09 11:03. Заголовок: Тали пишет: Вот это..
Тали пишет:
цитата:
Вот это скорость чтения! Я потрясена. Спасибо, уважаемый читатель.
Ну... вы мне льстите... Конечно, я прочитала это раньше! На другом каком-то сайте. Еще в марте, кажется... И потом с упоством помешанного искала продолжение! Даже писала вам письмо на эл. почту (где-то попался адрес). Остановиться на самом интересном месте: Раулька зализывает раны в подземелье - поэтическая справедливость! Ну заводитесь-заводитесь, пожалуйста, нужно закончить этот шикарный труд, на радость всем призракоманам!
Отправлено: 08.07.09 02:15. Заголовок: nostalgy Мне очень ..
nostalgy Мне очень стыдно... Но сейчас я работаю над совершенно другим текстом - нехудожественного характера, это по работе. Совмещать их никак не получается.
Отправлено: 08.07.09 11:32. Заголовок: Ты Тали меня слегка ..
Ты Тали меня слегка удивляешь. Ты такую огромную работу провела по написанию этого фанфика , столько души и времени наверное в него вложила(он ведь у тебя достаточно объемный) и вдруг раз и пропал к нему интерес.
Отправлено: 11.10.09 13:44. Заголовок: сегодня целый день н..
сегодня целый день наслаждалась чтением,даже на звонки не отвечала!!настроение очень хорошее...давно не было такой лёгкости в душе,поэтому Автору большое спасибо Ты-умница!!
Тали ! теперь, после своего новогоднего романа в стихах, dreams he came… я надеюсь, ты настроишься снова на ПО и закончишь сей грандиозный труд! Ведь на самом интересном месте остановилась! Во мне он звучит, как неоконченный аккорд... Просим!
Отправлено: 06.01.10 18:04. Заголовок: Пока я пишу галлюцин..
Пока я пишу галлюцинаторно-температурную поЕмку с некоторыми отсылками к роману, у нас тут организовался клуб любителей писать фантастические новогодние истории.
Отправлено: 10.01.10 12:46. Заголовок: Тали пишет: А с ром..
Тали пишет:
цитата:
А с романом я подумаю... но не завтра.
Ну да, ну да, не завтра, а... послезавтра, например... Кровь пролить конечно можно, но если у главных гроев то не до смерти.... Хотя слово аффтора - закон. Может снова обрыдаемся...
Отправлено: 05.05.10 07:21. Заголовок: Какой громадный фик!..
Какой громадный фик!!! Еле дочитала.. В принципе мне понравилась эта интерпретация событий в "ПО". Практически полноценный роман.
Тапки: Стиль автора мне не по духу, очень приторный, мало "художествености", эмоций, все эти изыски: "обвил её талию кольцами рук", "стайки учениц" -кажется что автор гнался за красотою слога. Персонаж Жюли Арвиль-наверно прототип автора,опять же очень современная така леди, женщин-психиатров тогда не было, права женщин начали оставать только в 20-м веке. Героини носят изящные и современные по тем канонам имена -Женевьева, Жаклин, Жерарда, Виктория и т.д, производят впечатление "засахаренных" тк не вызывают ни ненависти, ни любви -ничего, пустота, пустые герои. Эрик - типичный Марти-Сью - весь такой идеальный, всё умеет "и жнец, и чтец и на дуде игрец", всё у него получается, и лицо залатал себе, и руки кровью не пачкал( ИдеалЪ. Лишними могу назвать сцены: про акции, про суд, разговоры про физику, лекции, архитектуру -прописаны они неинтересно. И очень странно, что такого правильного по канонам Рауля оказаи таким "неправильным", ну не увлекающасяся наура он, не авантюрная чтоб позволить загнать себя в яму неудач , ну эт на усмотрения автора
извините зв все эти "фе"ведь даже на солнце есть пятна.)
Отправлено: 05.05.10 11:07. Заголовок: Narcissa Хорошо бы ..
Narcissa Хорошо бы тебе историю почитать и узнать о правах женщин и когда возникло женское движение. Это раз. Насчет имен - так они никак современными быть не могут по определению, так что канонов ты тоже не знаешь. А посему лучше не высказываться с такой безапелляционностью. Насчет приторности - это ты чего-то съела, пожалуй, не то. В романе приторностью и не пахнет. Насчет лишних сцен - не твое это дело, а дело автора, что считать лишним, а что нет. Да, кстати, я понимаю, почему они тебе не интересны - в силу того, что они достаточно сложны для восприятия не развитому мышлению. Ну, если говорить, о двух красивостях - хотелось бы узнать как можно в стиле того времени назвать стайку учениц? Толпой учащихся? Может поможешь автору, коли ты такой литературный дока. Я не автор, но я не прощаю тебе пустого критиканства.
Не по духу, так не по духу, я свой роман читателю не навязываю. Может быть, кому-то стиль Льва Николаевича не по духу... Так что же здесь поделаешь? Narcissa пишет:
цитата:
женщин-психиатров тогда не было
Женщин стали принимать на медицинский факультет Парижского университета с 1870 года, уж извини. Narcissa пишет:
цитата:
современные по тем канонам имена -Женевьева, Жаклин, Жерарда, Виктория и т.д,
Неужто современные?! Прошу прощения, но Святая Женевьева - покровительница Парижа - жила при Хлодвиге Меровинге, т.е в V веке, скончалась в 502г. Почти столь же "современны" и остальные имена. Эрик себе лицо не латал, он к специалисту по пластической хирургии обратился. Для справки: Термин «пластическая хирургия»; был введен в 1798 году Дезольтом. Итальянец по имени Гаспар Тальякоцци (1545–1599) считается основателем современной пластической хирургии. В 1597 году он опубликовал трактат о работе всей своей жизни – он восстанавливал поврежденные носы при помощи фрагментов тканей с руки. Он писал: «Мы лечим и восстанавливаем части тела, данные природой, но отнятые роком. Мы делаем это не для приятности глаз, а для того, чтобы поддержать надежды получившего травму человека и помочь его душе». Новый виток в развитии пластической хирургии начинается в 1774 году, когда была опубликована статья об операции, выполненной в индийской колонии: нос был восстановлен посредством перемещения со лба кожного лоскута. Анестезировали пациента смесью бетеля и арака – спиртового напитка из риса. Хирург Джозеф Карпю из Лондона выполнил такую же операцию. Однако на этот шаг он решился только в 1814 году. Когда он снял повязку через три дня после операции, то воскликнул: «Бог мой, да это же нос!» В дальнейшем были разработаны методики изменения формы носа, репарации расщепленного нёба и др. В конце XIX века были опубликованы сотни статей, описывающих различные методы пластической хирургии.
извините за все эти "фе"ведь даже на солнце есть пятна.)
Может что-нить свое выложите почитать.. поучиться уму-разуму... Что-то перебор с "фе...", может что-то понравилось все же? а то зачем себя так мучить, читать, чтоб потом не сказать ничего хорошего... Как говорится, не нравится - не ешь!
рискую схлопотать по уху... Тали , вы женщина?.. я шокирован железной логикой событий... Гаусс и Помпонацци... снимаю шляпу... психология ... но снова женское: Эрик идеален... как он мог проиграть? правда я пока на середине второй части... читаю дальше
Прошу прощения, сударь, что задержалась с ответом. Элементарно не заметила вашего поста. Женщина ли я? Этот вопрос в связи с данным произведением активно обсуждался на другом форуме некоторое время назад . Да и не в этом суть... Эрик не проиграл. Увы, тема утратила для меня актуальность и потому не клеится финал.
Отправлено: 11.07.10 09:08. Заголовок: Глава XIX Оранжевые..
Глава XIX
Оранжевые отблески пламени, бушевавшего в жарко натопленном камине, отбрасывали причудливые тени, казалось, предметы обстановки комнаты живут своей непостижимой жизнью и даже пытаются общаться, передавая друг другу последние новости о ее обитателях. Бордовый занавес кроватного полога едва уловимо колыхнулся, еле слышно треснул фитилек ночника, слабо сверкнул угол позолоченной рамы с портретом дамы преклонных лет в напудренном парике – собственно, только парик и неестественно белое лицо и можно было различить в полумраке, все остальное тонуло в тени, - с негромким, но явственно слышимым в сонной тишине спальни щелчком сдвинулась стрелка на циферблате каминных часов. Дремавшая с чуть приоткрытым ртом и склоненной на левую сторону головой в неудобном кресле с жесткими подлокотниками и невысокой спинкой женщина вздрогнула, открыла глаза, выпрямилась на заскрипевшем сидении и прислушалась. Чуткий слух сиделки уловил неглубокое поверхностное дыхание за пологом, она поднялась, сделала три шага к камину, близоруко щуря глаза и стараясь рассмотреть, где находятся стрелки часов. Половина третьего. Следующая инъекция только в пять утра. Женщина поправила немного сбившийся крахмальный чепец, повела худыми плечами, зевнула, прикрывая рот ладонью, и вернулась на свое место. Тяжелая духота спертого и пропитанного запахами лекарств воздуха нагоняла сон, бороться с ним было совершенно невозможно, тяжелые веки – сколько их не три – все равно закрываются… Мадам Жильбер резко подняла голову и ощутила пробежавший по позвоночнику неприятный холодок: в ничем не изменившейся комнате, тем не менее, что-то произошло – здесь побывала смерть. Многоопытная сиделка почувствовала это мгновенно, хотя не могла бы объяснить, как она узнала, что пациент скончался, ведь она даже не успела прислушаться к звукам из-за полога. Да, вот теперь она слышит, что никаких звуков нет. Особых эмоций на вытянутом худом лице мадам Жильбер не отразилось, только чуть резче обозначились носогубные складки, а тонкие губы непроизвольно поджались. Жаль, конечно, что граф оставил этот бренный мир – ее услуги оплачивались весьма неплохо. За два месяца она сумела отложить целых сто пятьдесят франков! Но главную награду она получит чуть позже… если справится с несложным заданием и будет молчать как фамильный склеп графской семьи. Не торопясь и не медля, привычно экономя движения, женщина встала, откинула полог кровати и наклонилась над неподвижно лежащим под одеялом телом, коснулась запястья жутко исхудалой руки. Пульс отсутствовал. Отпустив руку пациента, сиделка достала из кармана фартука маленькое зеркальце, наклонилась к изголовью и приложила стекло к еще теплым губам. Поверхность осталась незамутненной. Зеркальце скользнуло обратно в карман, а мадам Жильбер засунула руку под подушку, на которой лежала голова покойного, и вытянула из-под нее потрепанную тетрадь. Увеличив пламя ночника, чтобы можно было рассмотреть, где начало, а где конец записей, она быстро пролистала свою «добычу» и аккуратно вырвала три листка из разных мест: почти в начале, где-то в середине и ближе к концу. Читать текст она, очевидно, не собиралась, а просто свернула вырванные листы и убрала их в тот же карман фартука, после чего вернула тетрадь на место, поправила голову мертвеца на подушке и уверенным шагом направилась к двери.
* * * - Месье Луи, месье Луи… это срочно… просили немедленно передать… Серый сумрак раннего февральского утра с трудом просачивался в занавешенные окна и был не в силах разогнать темноту в глубине спальни хозяина самого претенциозного особняка на авеню Трюден. Эрик пошевелился, приподнялся на локте и велел камердинеру подойти. - Что там, Жан? - Вот этот пакет, месье Луи. - Да, спасибо. Зажгите свет и принесите мне кофе, пожалуйста. Архитектор сел на постели и распечатал конверт, в нем обнаружились три сложенных пополам тетрадных листа, исписанных почерком, который на первый взгляд можно было бы принять за три разных, а кроме того небольшой клочок бумаги, содержавший сделанную второпях расписку, и ресторанный счет. Лебер углубился в чтение, однако, судя по тому, что на его лице так и не появилось заинтересованного выражения, ничего особенно любопытного там не нашел.
Специально зарегистрировалась на форуме, чтобы выразить восхищение Вашим творением! И ждать, наконец, продолжения. Последнюю неделю читаю и перечитываю Ваш шедевр, ( раз пять уже точно). Никогда еще за год ( маленький конечно срок) глубинного бурения Инета по теме ПО, не видела фика с пересечением книги Леру и фильма Шумахера. Да еще такого замечательного, умного. Этери Луи Лебер был совершенно удивительным человеком, выдержавшим испытания огонем и водой, а вот на медных трубах похоже ломается. Потрясное отзеркаливание виконта ( судя по последнему отрывку , уже графа де Шаньи) и бедного Духа Оперы Дени. В подвалах оперы Гарнье присутствует Дух и Призрак, только как в анекдоте "Это Сетыре разных человека". Жутковато меняется Эрик, словно в нем до грана сбалансировано прекрасное и ужасное, внутри и снаружи. И исправив лицо, став успешным, богатым, знатным, он, тем не менее , ломает что-то непоправимо в душе, раньше невыразимо прекрасной, в бытность его Призраком.
А может не будем всех убивать? А? Может чуть-чуть оставим? Хотя бы Кристину с малышом...
Отправлено: 02.05.11 08:03. Заголовок: Глава XIX (окончани..
Глава XIX (окончание)
* * *
Мадам Арвиль отложила историю болезни нового пациента, точнее пациентки, изучению которой посвятила почти всю вторую половину дня. Случай оказался запущенным и сложным: заторможенные состояния, спутанность сознания, нарушения речи и зрения, временами мадемуазель Лелюш совершенно забывала родной французский и начинала говорить и читать исключительно по-немецки, периодами совершенно неожиданно вдруг возвращаясь на несколько часов или дней в нормальное состояние. Жюли удалось наблюдать фазу перехода от одного состояния к другому во время последнего визита в дом банкира Лелюша и уговорить отца, все еще тяжело переживавшего смерть скончавшейся полгода назад жены, поместить дочь на некоторое время в клинику. Супруга известного психиатра откинулась на спинку кресла и вздохнула, порой ей начинало казаться, что взваленный на женские плечи груз руководства психиатрической клиникой все же чрезмерно тяжел… и она так соскучилась по Шарлю! К счастью, господин профессор уже ступил на палубу океанского лайнера и через неделю будет в Париже. Жюли улыбнулась фотографии мужа, стоявшей в скромной рамке на углу рабочего стола, и собралась подняться, чтобы отправиться на вечерний обход. В дверь негромко постучали, старшая сестра милосердия мадам Тисо – она исполняла обязанности секретаря мадам Арвиль – появилась в проеме открывшейся двери. - К вам посетитель, мадам. Жюли хотела ответить, что сможет принять визитера примерно через час, но секретарь назвала имя. - Хорошо. Передайте доктору Борелю, чтобы начинали обход без меня. Мадам Тисо кивнула и пропустила в кабинет высокого мужчину лет тридцати пяти с весьма запоминающейся внешностью, одетого дорого и со вкусом, после чего плотно закрыла дверь в кабинет. - Добрый вечер, Эрик. Что-то случилось? – не без тревоги в голосе спросила Жюли. – Садись, пожалуйста. - Добрый вечер, Жюли. Нам нужно поговорить о… нашем подопечном. Лебер расположился в кресле, его лицо выглядело усталым и озабоченным: сейчас он сожалел, что не все рассказал сестре друга в их последнюю встречу около месяца назад. - Ты слышала, что граф де Шаньи, наконец-то, оставил наш бренный мир? - Да, я видела некролог. И что будет теперь? - Теперь нам остается ждать, пока предсмертное признание Филиппа де Шаньи не окажется на столе у Жоржа, - невесело усмехнулся покровитель Гранд Опера. – Рано или поздно это произойдет, полагаю, довольно скоро… - Предсмертное признание графа? – Жюли вскинула глаза на собеседника. – Это твоих рук дело? Эрик коротко кивнул. - Ты с ума сошел. А если экспертиза обнаружит подделку? - Не думаю. Я постарался учесть замечания Дюрана по поводу писем Дени. Со времени побега Рауля де Шаньи Жюли Арвиль и Луи де Ларенкур возобновили довольно тесные дружеские отношения, насколько позволяла их профессиональная занятость и необходимость не слишком афишировать встречи. Именно подробный рассказ любопытной исследовательницы человеческих душ о том, каким образом ей удалость раскрыть тайну двух Призраков, натолкнул Эрика на мысль избавиться от непрошенного претендента на должность оперного приведения путем его оправдания в глазах закона. Мадам Жильбер была не единственными человеком, которого Лебер временно устроил в дом умирающего графа… - Думаешь, Жорж поверит? – с сомнением покачала головой Жюли. - Одному письму не поверит, но есть другие, пусть косвенные доказательства. Впрочем, я хотел поговорить о другом… Когда я придумал этот план и предпринял шаги к его осуществлению, он казался мне наиболее удачным способом решения проблемы. С тех пор кое-что изменилось… и я не уверен, что все это будет иметь хоть какой-то смысл.
* * *
- Так-так..., - Жиль Андрэ потер согнутым указательным пальцем правой руки подбородок и прошелся туда-сюда вдоль своего стола, остановился и посмотрел на полноватую женщину лет сорока, неуверенно топчущуюся посреди директорского кабинета. – Сколько, говорите, пропало костюмов, мадемуазель… - Мадемуазель Жерарда Кокар, месье директор. Два костюма пропало, черный плащ, шесть сорочек, жилеты, галстуки… Я-то по началу подумала, что костюм позабыли в прачечной или в гримерной где… ну, когда одного не досчиталась. А дальше - больше. Вор в опере завелся, вот что я скажу.. уж поверьте моему слову! Надо бы в полицию заявить, эдак он весь гардероб перетаскает, а я виноватая буду… Я в театре восемнадцать лет служу, господин директор, и так благодарна вам и месье Фирмену за новое назначение… - Да-да, я помню, вы отлично справляетесь. Жиль Андрэ взял из коробки сигару, откусил кончик с помощью каттера-гильотины, уселся в кресло и, вращая табачную палочку вокруг оси, аккуратно прикурил от длинной деревянной спички. Выдохнув дым, директор задумчиво посмотрел на старшую костюмершу. - А скажите, дорогая мадемуазель Кокар, вы не думаете, что вещи похитил… хм… Призрак? Театр вновь полон слухов… - Призрак, месье? – Жерарда вскинула подбородок. – Да ни за что в жизни! Господин Призрак никогда не был вором. Да и не станет он носить платье с чужого плеча! В подслеповатых глазах женщины появилась такая твердость непоколебимого убеждения, что Жилю оставалось только хмыкнуть. - Ну, что ж… Вы правильно поступили, что сообщили мне о пропажах. Мы разберемся. Только, мадемуазель Кокар, лучше не рассказывайте обо всем этом в театре… не надо… - Да, я понимаю, месье директор. Отпустив костюмершу, Андрэ глубоко задумался.
* * *
Криво отбитый осколок большого зеркала отражал исхудалое гладковыбритое лицо мужчины неопределенного возраста, в свете оплавленных свечей оно казалось бледно-желтым, под лихорадочно блестящими глазами залегли глубокие черные тени. На столе и на полу валялись клочки кое-как обкромсанных длинных сильно спутанных светлых волос, остатки которых торчали на голове неровным ежиком. Отложив большие портновские ножницы, Рауль де Шаньи протянул руку к открытой бутылке коньяка, сделал изрядный глоток прямо из горлышка, задохнулся и закашлялся. - Черт бы побрал этот промозглый холод! – выругался он. – Но вы ошибаетесь, господа, все ошибаетесь… я выберусь из этого ада и исчезну как… Призрак! Хриплый смех гулко отразился от стен пещеры.
Опубликованное во всех газетах объявление о помолвке покровительствующего Гранд Опера графа де Ларенкура с примадонной Кристиной Дае, состоявшейся в день премьеры «Искушения святого Антония» во время торжественного ужина этой самой премьере посвященного, поначалу вызвало дикий приступ ярости виконта. В бешенстве он разбросал свой примитивный скарб, перевернул стол и распинал по углам служившие ему ложем ящики, после чего, обессиленный, опустился на каменный пол и принялся истерично хохотать, пока из глаз не брызнули слезы. - Она выходит замуж… ха-ха-ха… за покровителя оперы… ха-ха-ха… снова… ха-ха-ха… А как же Призрак, Кристина? Ты забыла о Призраке!!! Нееет… он не умер… теперь я знаю, Призрак не может умереть… ха-ха-ха!!! Я еще устрою тебе и твоему фальшивому графу хороший сюрприз! Кое-как отсмеявшись и отдышавшись, пленник оперного подземелья поднялся на ноги, вернул в нормальное состояние стол и подтянул к нему один из ящиков. Усевшись на жалкое подобие стула, он уронил всклокоченную голову на скрещенные на столе руки и просидел неподвижно около четверти часа. Именно сейчас он осознал ужасную истину: он, виконт Рауль де Шаньи, и есть Призрак Оперы! Ему казалось, будто он провел в этом холоде и мраке долгие годы, хотя точно знал, что прячется здесь немногим более полутора месяцев. Но если он – Призрак, то почему бы ему не потребовать от дирекции выплаты жалования? Сумасшедшая мысль вызвала очередной безумный приступ хохота. Вот оно, вот решение! Он скопит денег и ускользнет отсюда на свободу. Деньги решают все! И плевать он хотел на предательницу Кристину и ее не в меру талантливого избранника, отомстить он успеет… когда-нибудь, потом. А сейчас ему нужно выбраться из проклятого подвала и покинуть Францию, избежав нежелательной встречи с полицией. И его никто не должен узнать… Но как добиться денег от Андрэ и Фирмена? Рауль поднял голову, вскочил с ящика и принялся расхаживать по своему жалкому обиталищу. Чем дольше он пребывал в одиночестве, тем чаще заговаривал вслух сам с собой или с воображаемыми собеседниками. - Вы ведь не любите иметь дело с полицией, господа? Я помню, не любите. Без меня вы бы и пальцем не пошевелили, чтобы поймать того… который… а, пропади пропадом! Призрак, призрак… как выглядел Призрак? Не знаю, не знаю… Виконт замер на месте, его взгляд сосредоточился на одной точке, в памяти всплыло отчетливое видение трехлетней давности: скользнувшая в комнату Кристины высокая черная тень в плаще с капюшоном, последовав за которой, он столкнулся лицом к лицу с костлявым существом, чей оголившийся в ходе борьбы череп жутковато поблескивал во мраке озаряемого лишь светом уличных фонарей помещения. Задавшись определенной целью, достижение которой манило сладким обещанием свободы и безопасности, а также элементарных человеческих удобств, Рауль стал более смел и решителен, глубокой ночью он выбирался из подвалов и проникал в служебные помещения театра, откуда ему удалось натаскать в свое логово массу мелких, полезных вещиц, также не оставив без внимания гардеробные. Эти вылазки будоражили его кровь и постепенно начали доставлять какое-то болезненное удовольствие. Лишь иногда сердце сжималось от внезапно накатывающего панического страха: это возвращалось почти забытое ощущение слежки. Быть может, само здание Гранд Опера присматривается к своему новому Призраку?
Три глотка коньяка подействовали благотворно, совсем заледеневшие, было, пальцы немного согрелись. Но больше пить не стоит, а то рука будет нетвердой. Располосовать себе голову виконту не хотелось. Он заменил две свечи, чтобы лучше видеть свое отражение, достал из ящика, куда складывал ночную добычу, второй кусок зеркала, долил в оловянную миску воды. Намоченная холодной водой и намыленная голова нестерпимо мерзла, едва сдерживая дрожь, Рауль стиснул зубы и начал сбривать волосы острым лезвием узкого ножа.
Несчастный Раулька, дошел до ручки! Бреет башку и мерзнет в подземелье. Мне очень понравилась костюмерша, которая твердо уверена в честности господина Призрака! Интересно, как Раулька справится с ролью ПО?
УРА! Спасибо! Спасибо! Такое долгожданно и замечательное продолжение, ответившие на некоторые вопросы, но также и выпустившее в растерянно-восхищенного читателя немало число новых крючочков-загадок , на хвостиках "А что дальше?"
Интересен способ, придуманный Лебером для оправдания де Шаньи. Весьма примечательна также и сцена перевоплощения Рауля,
Но больше всего мне понравилось это:
Быть может, само здание Гранд Опера присматривается к своему новому Призраку?
Словно появился ЕЩЕ один и очень даже главный герой. Показательно что в повторении историй ДВУХ Призраков именно Раулю досталась ипостась Духа Оперы, бедняги Дени.
Терпеливо, но с неослабевающей надеждой жду продолжения....
Интересен способ, придуманный Лебером для оправдания де Шаньи.
Другого способа как-то и не было. Без признания Филиппа косвенные улики никого бы не заинтересовали: полиция ищет то, что хочет найти, как правило.
Здание Гранд Опера, мне кажется, всегда являлось таким героем. Я хочу сказать, начиная, с первоисточника Леру. И он не просто так придумал его особую атмосферу (наверное, это то немногое, за чем стоит нечто большее, нежели неуемная фантазия автора! ) По моим личным впечатлениям, оно действительно мистично. Кстати, жаль, что Шумахер решил снимать в построенной декорации, а не в настоящей Опере. Когда в ПО 1990 года показывают Дворец Гарнье - мурашки по коже.
Даа... виконту роль досталась... по его внутренней сути!
Отправлено: 04.05.11 10:42. Заголовок: Глава ХХ (начало) М..
Глава ХХ (начало)
Мелкая снежная крупа покрыла нетолстым слоем ступени служебного выхода, Кристина поскользнулась, подошва изящных сапожек поехала по оледеневшему камню, но тут же ее поддержали надежные руки Эрика. Стараясь отворачивать лицо от колючих порывов ветра, она улыбнулась нахлынувшему ощущению тепла и защищенности, тех самых, что почувствовала впервые, когда правивший лодкой таинственный учитель велел ей закутаться в его огромный плащ, чтобы не причинить вреда голосу. Каждый раз, исполняя партию Эльзы на сцене, она вновь переживала чудо – первый спуск в «замок» маэстро-волшебника. И как же сладко было осознавать, что теперь они будут вместе, вместе навсегда! Лебер проводил невесту до кареты, помог ей устроиться на сидении и плотнее укутал в пушистую шубу. – Поцелуй за меня Анри Виктора, мой ангел. – Ты приедешь сегодня? – Я постараюсь. Но ты ложись отдыхать, не жди меня. Спектакль тебя утомил… Ты прекрасно пела сегодня! – … тогда душу и тело вручу я свободно, – негромко пропела примадонна Гранд Опера. – Я не устала Эрик, я никогда не устану ждать тебя. А этот дуэт, маэстро, я обожаю петь именно с вами! Их глаза просияли друг другу, Эрик поцеловал руку Кристины, потом закрыл дверцу и, недолго проследив взглядом за удаляющимся экипажем, вернулся в здание театра. Реакция на постановку «Искушения святого Антония» оказалась неоднозначной: критика восхищалась новым словом в музыкальном искусстве, публика вежливо хлопала магнетически завораживающему творению знаменитого маэстро, а, покинув стены Оперы, зрители переводили дух и пожимали плечами: мрачный и излишне философичный сюжет одного гения в сочетании с идеально соответствующей ему партитурой другого давили на сердце неподъемной гранитной глыбой. В то же время «Луиза Миллер» и «Лоэнгрин» - в обоих спектаклях главную партию сопрано исполняла мадам Дае – пользовались неизменным успехом. Впрочем, дирекция театра не слишком сомневалась в том, что любая постановка, так или иначе связанная с именами эпатажной пары, обеспечит аншлаг. Фортуна, наконец-то, вернула свою благосклонность, и жизнь деловых партнеров могла стать прекрасной, если бы не одно более чем досадное обстоятельство. – Прошу, месье Фирмен. Граф де Ларенкур вернул ручку в подставку позолоченного прибора и протянул подписанный чек финансовому директору. – Вы очень щедры, ваше сиятельство, – вежливо, но без лишнего подобострастия ответил тот. В уголках губ архитектора, композитора, художника и профессора физики мелькнула легкая усмешка. – Месье Андрэ, – покровитель Оперы чуть повернулся в кресле в сторону второго администратора, – я собираюсь снять «Святого Антония» через две недели, пяти спектаклей будет достаточно. Противостоять безапелляционному тону Лебера и его деньгам было невозможно, однако Жиль Андрэ все же попытался возразить. – Но, маэстро, ваша музыка восхитительна! – Возможно. И тем не менее не стоит перегружать репертуар произведениями, требующими чрезмерных интеллектуальных усилий от публики. Кривая саркастическая усмешка вполне откровенно демонстрировала отношение маэстро к уровню эстетического и умственного развития посетителей храма бельканто. – А что бы вы посоветовали поставить, граф? – поинтересовался как всегда в первую очередь озабоченный кассовыми сборами Ришар Фирмен. – Поставьте «Севильского цирюльника», – великодушно разрешил человек, чье слово давно стало последним во всех вопросах, касающихся художественного руководства театром. – Маэстро Райер одобрит выбор, я полагаю. Фирмен бросил вопросительный взгляд на партнера, Андрэ заметно оживился и радостно закивал. – Да, да! Вы как всегда правы, маэстро. «Цирюльник»! Конечно же, «Цирюльник»! Публика будет в восторге. Ведь мадам Дае исполнит партию Розины? – Нет, - спокойно и уверенно отрезал Эрик, охлаждая пыл седовласого директора. – Розину исполнит мадемуазель Грануар, ее голос сейчас в достаточно хорошей форме. Жиль внимательно посмотрел на неуступчивого маэстро, иногда этот человек начинал пугать повидавшего виды дельца. Андрэ пришло в голову, что Лебер вполне может заставить примадонну разорвать контракт с театром. С одной стороны, это было бы крайне нежелательно, а с другой… В душе директора боролись противоречивые чувства. – Мадам Дае… хм… не будет участвовать в новых постановках? – осторожно спросил он. – Почему же, месье Андрэ? Будет. В театре не должно быть только одной примадонны, эта порочная практика может привести к непредсказуемым последствиям. Вы согласны? – Жиль неуверенно кивнул. – К тому же, никому не следует браться за партии, не соответствующие диапазону голоса. Мадам Дае исполнит роль Маргариты в «Фаусте». Жиль смутился: он совершенно позабыл, что Розина - партия меццо. Манера его сиятельства графа Луи де Ларенкура высказывать свои пожелания относительно дальнейших планов работы Гранд Опера порой несколько шокировала обоих администраторов, но он никогда не ошибался, а дело прежде всего. Пока Лебер не смотрел в его сторону, финансовый директор на секунду возвел глаза к потолку, а после спросил: – И когда мы ставим «Фауста»? – Заказывайте афиши на 14 февраля, месье Фирмен. Мне пора, господа, час поздний, - Эрик поднялся и удостоил вежливым кивком каждого из собеседников. – Разрешите откланяться… Директора встали, чтобы проводить маэстро. В приемной раздались возбужденные голоса, громкий стук в дверь заставил всех троих удивленно переглянуться. Фирмен решительно преодолел расстояние от стола до двери, отпер и распахнул ее. – Что произошло, месье Дешан? – спросил он у едва не сбившего его с ног секретаря. – Призрак, господин директор! – выдохнул тот. – Вот он говорит, что только что видел Призрака… За спиной секретаря переминался с ноги на ногу, комкая в трясущихся руках кепку, какой-то рабочий, лицо его было бледным, волосы на висках прилипли ко лбу от струящегося по лицу пота. – Зайдите в кабинет, милейший, – позвал перепуганного рабочего Андрэ, – и расскажите, что вы видели. Бедняга повиновался. – Кто вы? – спросил его элегантный господин, на щеке которого был заметен след старого ожога. – Я… я… Симон Журден… осветитель, месье… я гасил лампы под сценой… а он… он… он появился из темноты, когда я шел обратно… Это ужас, ужас!!! Зубы несчастного осветителя отстукивали мелкую дробь, он тяжело дышал и облизывал пересохшие губы. – Дайте же ему воды, Дешан, – велел секретарю Фирмен. – Успокойтесь, дорогой мой, успокойтесь, – ласково проворковал Андрэ и сам пододвинул рабочему, который с трудом держался на ногах, стул. Секретарь налил воды, Журден старался выпить ее, при этом пролил не меньше четверти стакана на свою блузу. – Как выглядел Призрак? – задал очередной вопрос покровитель Оперы, когда рабочий слегка отдышался и несколько пришел в себя. – Череп, обтянутый желтой кожей… пустые огромные глазницы… черная дыра вместо носа… он сказал… сказал… что вы должны заплатить ему… жалование… «Вот для чего виконту понадобились гримерные карандаши, – вспомнил Лебер. – Месье де Шаньи делает очевидные успехи…»
* * *
О ночных вылазках и перевоплощениях Рауля де Шаньи Эрику рассказал Дануа. «Штатный» Призрак Оперы продолжал носить в подземелье продукты и газеты, – в одежде и предметах первой необходимости освоившийся в новом статусе житель оперных подвалов, как видно, уже не нуждался, – и заодно присматривать за «конкурентом». – Я сам чуть не испугался, месье граф, когда увидел голый череп. Этот человек настолько худ и бледен, что похож на настоящий скелет… и совершенно безволосое лицо… – Бровей тоже нет? – слегка удивился Луи Лебер. – Нет, – отрицательно покачал головой Дануа и, осмелев, задал давно вертевшейся на языке вопрос. – Вы знаете, кто он? – Да, Жан-Поль. Его обвиняют в убийстве, которого он, скорее всего, не совершал. Однако будьте предельно осторожны, мне кажется, у него начинает мутиться рассудок. – Похоже на то, - согласно кивнул бывший служащий компании Клонье и де Шаньи. – Он часто говорит сам с собой, правда, не всегда можно разобрать слова. – Старайтесь услышать как можно больше. Я дам вам другую маску, в ней вас будет почти невозможно заметить.
Отправлено: 07.05.11 11:24. Заголовок: Глава ХХ (окончание)..
Глава ХХ (окончание)
Расположившись в кресле, Эдмон Лефевр терпеливо дожидался появления Франсуазы. Наконец-то, она согласилась поужинать в дорогом ресторане и тем самым «придать их отношения гласности». Он отметил, что былая роскошь гостиной мадам Жири основательно поблекла – администрация не спешила заботиться о ремонте не пострадавших во время пожара помещений. Все же ему следует уговорить ее переехать к нему, главному балетмейстеру театра не пристало ютиться в трех небольших комнатках по соседству с юными ученицами консерватории и балетных классов. Бывший директор Гранд Опера мягко улыбнулся: в его распоряжении есть лишь один аргумент, с помощью которого можно рассчитывать на положительный ответ. Пусть будет так! Благодарение небесам за то, что иногда, простив великий грех глупости, они предоставляют нам второй шанс… – Франсуаза! Такой он не видел ее никогда. Уложенные в высокую прическу роскошные волосы, элегантное темно-вишневое вечернее платье по последней моде, подчеркивающее изящную фигуру бывшей прима-балерины, бриллиантовое колье – его недавний подарок, она надела его впервые. – Я почти готова, Эдмон. Следом из спальни вышла Жерарда, она несла меховое манто и расшитый мелким бисером ридикюль в тон платья. – Спасибо, мадемуазель Жерарда, – Лефевр взял манто из рук костюмерши, набросил на плечи своей царственной возлюбленной и надел свое пальто. Они вышли все втроем, – скромная подруга мадам Жири собиралась вернуться в свою комнату, – освещение в коридорах жилой части было приглушено, но местами из-за закрытых дверей слышались голоса или раздавался смех. Откуда-то донесся топот бегущих ног, - акустика ночной Оперы до странности обманчива, и порой бывает трудно определить, где находится источник звука, - из-за поворота выскочил ответственный за установку декораций рабочий сцены. – Что вы здесь делаете, Жильбер? – ледяной тон госпожи балетмейстер буквально пригвоздил нарушителя ночного покоя к месту. – Мадам, мадам!!! Там… там Симон видел Призрака!!! – И вы решили перепугать весь театр? Где Журден? – Он побежал в приемную… Мадам Жири смерила смущенного рабочего холодным взглядом, которым всегда умела остужать разгоряченные головы. – Отправляйтесь к себе и не устраивайте паники. Журдену просто показалось. – Ступайте, ступайте, друг мой, – поддержал ее бывший директор, – администрация разберется. – Как скажете, месье Лефевр, – Жильбер служил в театре еще до появления новых директоров, покачав головой, он повернулся и пошел обратно. Заявив, будто осветителю померещилось, Франсуаза покривила душой: во-первых, Призрак в Опере действительно был, а, во-вторых, многодетный отец семейства и честный трудяга Симон Журден спиртного в рот не брал, это вам не какой-нибудь горький пропойца Жозеф Буке. Присутствие в подвалах здания скрывающегося от правосудия виконта де Шаньи, как ей казалось, объясняло ночные блуждания маэстро по театру в неподходящем для покровителя Оперы обличии. Месье Лебер, как видно, не хотел оставлять соперника без присмотра. Но почему он не выдаст виконта полиции? Жених Кристины, не смотря на всю свою гениальность, человек весьма странный, и этот факт заставлял мадам Жири испытывать чувство мучительной тревоги за судьбу бывшей воспитанницы. Уж не помешался ли граф? Вновь пугать служащих театра теперь, когда дирекция итак заглядывает ему в рот и ловит каждое слово… – Узнаем, что случилось? – предложил Лефевр. – Иначе ты будешь беспокоиться весь вечер. – Да, Эдмон, идем, – Франсуаза стремительно двинулась в сторону административного крыла. Лефевр поспешил за ней, а следом пошла и ставшая молчаливой свидетельницей всей сцены Жерарда. Они оказались в приемной как раз в тот момент, когда осветитель, отвечая на вопросы Лебера, описывал внешний вид встреченного им пугала. Дверь в директорский кабинет была открыта настежь, всех находящихся в нем было прекрасно видно и слышно. Франсуаза глубоко вздохнула и постаралась ничем не выдать своего удивления и даже некоторого замешательства. Похоже, она снова ошиблась… Что бы она не думала об этом загадочном человеке, маэстро никоим образом не мог быть тем, кого четверть часа назад встретил в подвалах здания бедняга Журден. – Месье Лефевр! Мадам Жири! О, мадам, вы великолепны! – Андрэ увидел их первым и пошел навстречу, не забыв приложиться к ручке. – Вы уже слышали? Что вы на это скажете?! Проходите, прошу вас. Мадемуазель Кокар, и вы здесь? – Простите, господин директор, – извинилась костюмерша, и сделала шаг назад, собираясь уйти. – Нет, нет, останьтесь, – Жиль вспомнил недавний разговор о пропаже костюмов из вверенных заботам мадемуазель гардеробных. – Вы можете нам понадобиться. Фирмен был впечатлен прической и нарядом мадам Жири не меньше своего партнера, он рассыпался в комплиментах Франсуазе и с чувством потряс руку Эдмону. – Очень кстати, Лефевр! Быть может, вы посоветуете, что нам делать с этой вечной проблемой? Поздоровавшись с присутствующими, бывший директор лишь неопределенно пожал плечами, в свое время его взаимоотношения с консультантом, к счастью, не вылились в форму конфликта. – Добрый вечер, дамы, месье Лефевр, – маэстро отвесил легкий поклон прибывшим, но не сдвинулся с места и вновь перенес внимание на жертву мистификации. – А кроме черепа, что еще вы видели: туловище у Призрака было? Хозяева кабинета жестами пригласили гостей занять удобные для них места и послушать продолжение рассказа. Лефевр усадил мадам балетмейстер в кресло, Жерарда пристроилась на стуле, однако все мужчины, кроме осветителя, оставались на ногах. По знаку Фирмена, секретарь вышел и прикрыл за собой дверь. – Было, наверное… вроде на нем был большой черный плащ со стоячим воротником… да, точно с воротником… я не видел нижней части… ээээ… черепа, – в присутствии большого количества людей Журден почувствовал себя лучше, его повествование стало более связным. – Да, рта-то я не видел, а голос слышал, сиплый такой… будто простуженный. Передай, мол, директорам, пусть заплатят мое жалование и без глупостей, не то они… ну, то есть вы… сами знаете, что случится. Я не вру, господа… Клянусь Пресвятой Богородицей, так все и было! Осветитель перевел дух и, наконец-то, вспомнил про имеющийся в кармане синий платок, достав который, он утер мокрое лицо. – Хорошо, хорошо, милейший, мы вам верим, – озабоченно сказал Андрэ. – А теперь идите домой, отдохните, выспитесь… и не рассказывайте всем подряд о встречах с Призраком, так оно будет спокойнее. Вы живете не в Опере? – Нет, господин директор, мы с семьей снимаем квартирку за вокзалом Сен-Лазар, и близко и цены не слишком высокие… – Вот-вот, идите к семье, – подхватил Фирмен. – Дешан! Секретарь появился на пороге, финансовый директор распорядился проводить Журдена до выхода из здания театра и подать в кабинет напитки. Получив ответы на свои вопросы, Эрик вернулся в кресло, которое покинул, собираясь отправиться на бульвар Опиталь, куда теперь ему ехать, видимо, не придется. Эдмон опустился на небольшой диван у стены, оба администратора заняли кресла за директорским столом. Минуты на две в кабинете повисла напряженная тишина, отчетливо стал слышен треск поленьев в жарко пылающем камине. – Итак, ОН вернулся. Это невероятно, господа, невероятно! – всплеснул руками Андрэ. – Но вот чего я не понимаю… Почему Призрак решил уведомить нас таким образом? Лучше бы мы получили очередное письмо!
Отправлено: 08.05.11 11:29. Заголовок: Глава XXI (начало) ..
Глава XXI (начало)
Фирмен бросил на партнера предостерегающий взгляд и перевел его на костюмершу. Андрэ только махнул рукой. Что уж тут разводить тайны мадридского двора! – Очередное письмо, месье Андрэ? – Лебер акцентировал интонацией первое слово, его левая бровь выразительно приподнялась. – Учитывая, что призраков не существует, наличие в театре приведения, испытывающего склонность к эпистолярному жанру, можно считать выдающейся достопримечательностью Гранд Опера. Ироничный тон профессора физики ясно демонстрировал его отношение ко всяческой мистике. – Ваше сиятельство, все мы люди деловые и не суеверные, – вздохнул Андрэ. – Привидение ли это или живой человек, не это важно. Призрак опасен, когда к его требованиям не прислушиваются. Поэтому я осмелюсь просить вас об одном одолжении: не ставьте в известность о наших затруднениях вашего друга месье Риньона. Будет только хуже. Эрик согласно кивнул: – Да, я слышал историю и сотрудничал с полицией по ряду вопросов, требовавших технической оценки экспертов. По большому счету результаты расследования оказались весьма скромными. Но о письмах следствию, кажется, известно не было. Впрочем, речь в них вряд ли шла о пожаре… Кстати, господа, мне необходимо срочно отправить записку. Вы позволите? – О да, конечно, маэстро, пожалуйста. Вы знаете, наш кабинет всегда в вашем распоряжении, – любезно ответил Жиль. – Благодарю, – Луи де Ларенкур встал, придвинул к столу один из стульев, взял из стопки чистый лист писчей бумаги, обмакнул ручку в чернила, быстро набросал несколько слов, свернул листок пополам, вложил в конверт и надписал. Все это заняло не более трех минут, в течение которых каждый думал о чем-то своем. Письма Призрака Оперы. Еще одна неразрешимая тайна, от попыток объяснить которую у Франсуазы начиналось головокружение и противно сосало под ложечкой. Если пению Кристину учил маэстро, то от кого поступали многочисленные инструкции и распоряжения руководству театра? С момента начала репетиций «Минотавра» мадам Жири неоднократно довелось видеть заметки композитора на полях партитур и другие, написанные его рукой бумаги. Это была совершенно другая рука! Красивый, изящный, уверенный почерк маэстро не имел ничего общего с малограмотными каракулями автора посланий, до сих пор хранящихся в ее шкатулке. Воспоминания о сотрудничестве с весьма компетентным, широко эрудированным и ироничным консультантом Эдмон Лефевр в сущности не мог бы назвать неприятными. Порой давление этой своеобразной личности вызывало некоторый дискомфорт, но ему не пришлось сталкиваться с по-настоящему опасными проявлениями агрессии Духа Оперы… Андрэ вызвал секретаря, Лебер попросил того передать записку своему кучеру: – Пусть отвезет и вернется. Дверь за секретарем закрылась. – Так что это были за письма, господа? – вернул беседу к предмету обсуждения покровитель Оперы. – Хм… видите ли, ваше сиятельство, послания от Призрака получал еще уважаемый месье Лефевр. Не так ли? – Фирмен адресовал вопрос бывшему директору. – Это правда, – признал Эдмон. – Но должен вам сказать, господа, я платил деньги не банальному вымогателю.
О том, что Призрак вернулся в Оперу, мадемуазель Жерарда догадывалась давно. Несмотря на свою близорукость, она все же рассмотрела удивительное сходство композитора с тем человеком, что однажды настойчиво расспрашивал ее о происшествиях в Опере, связанных с загадочным нападением на виконта де Шаньи и переездом Кристины из театра в дом жениха. И хотя от уродовавших правую половину лица наростов практически ничего не осталось, слабый след на щеке подтверждал выводы скромной, но отнюдь не глупой женщины. К тому же слабостью слуха костюмерша не страдала: у господина с обезображенным лицом был голос Призрака, пусть волнение в первый момент немного изменило его, волнение за Кристину. Во всей этой истории многое так и осталось непонятным для нее, однако Жерарда по сей день была абсолютно убеждена в невиновности своего спасителя в обрушившихся на Оперу три года тому назад несчастьях. Возвращение молодой примадонны на сцену, и очевидно бурно развивающийся роман между бывшей виконтессой де Шаньи и новым покровителем Оперы окончательно расставили все точки над i. Не болтливая от природы Жерарда не собиралась посвящать в свои открытия даже подозрительно косящуюся в сторону маэстро Франсуазу. Иногда она покачивала головой, дивясь тому, какие невероятные вещи порой происходят на этом свете: раньше у них был Призрак Оперы, а теперь они, пожалуй, живут в Опере Призрака. На последнее обстоятельство жаловаться не приходилось: даже прижимистого месье Фирмена господин граф сумел убедить поднять жалование персоналу театра, благо, что никаких срывов спектаклей в отреставрированной Гранд Опера не случалось ни разу. Из всего этого следовало, что к краже сценических костюмов и пропаже всяких мелочей, – на что в последнее время частенько стали жаловаться артисты и вспомогательный персонал, – настоящий Призрак никакого отношения не имел. Больше всего мадемуазель Жерарду поразило описание, данное Призраку осветителем Журденом: он буквально повторил слова покойного Буке. А ведь Симон устроился работать в театр уже после пожара. Пока разговор между мужчинами шел о каких-то письмах и специальных замкАх, костюмерша погрузилась в свои мысли и не сразу откликнулась на заданный ей вопрос. – А? Да, месье директор, плащ Роберта-Дьявола с высоким стоячим воротником, он и пропал, – подтвердила она. – По всему выходит, что у месье Призрака закончились деньги, – невесело усмехнулся поклонник Бетховена. – А как же все-таки знаменитый скелет с этим… деформированным черепом? – спросил, обращаясь ко всем собравшимся, второй администратор. – Полноте, Ришар, все это досужие вымыслы господ газетчиков. Можно подумать, скелет лично заявил им, что он и есть Призрак Оперы! – отмахнулся Жиль Андрэ. Мадам Жири уже жалела о том, что они с Эдмоном пришли сюда. Лучше бы ей было не присутствовать на ночном совещании в кабинете дирекции! Последняя фраза заставила ее сердце рухнуть куда-то вниз. Неужели это правда и несчастный беглец из цирка все еще жив??? Ведь такое уже случалось: долгие годы он не подавал о себе никаких вестей! Внимательный взгляд маэстро Лебера только усугубил ее внутреннее волнение. – Если мое мнение кого-то интересует, господа, я считаю, что так или иначе заплатить придется. Нам всем дороги спокойствие и безопасность театра, – слова руководительницы балетной труппы прозвучали излишне резко. – Прошу прощения, мы собирались отужинать… Эдмон оказался на ногах раньше своей дамы, подал ей руку и не без сочувствия в голосе распрощался со своими преемниками. Мадмуазель Жерарда сочла за лучшее ретироваться вместе с ними, в кабинете остались директора и покровитель Гранд Опера. Бросив вопросительный взгляд на партнера, Андрэ откашлялся. – Ваше сиятельство, я не хочу показаться бестактным, но известно ли вам о… хм… повышенном внимании, которое Призрак проявлял к мадам, то есть еще к мадемуазель Дае?
Отправлено: 09.05.11 10:19. Заголовок: Глава XXI (окончание..
Глава XXI (окончание)
Теплый шерстяной шарф, обмотанный вокруг головы наподобие восточной чалмы, наконец-то, согрел ее. Скоблить покрывающийся короткой колючей порослью череп оказалось не так мучительно, как пытаться промыть ледяной водой и высушить длинные волосы. А ведь в театре было полно горячей воды: в прачечной, в буфете, в административной и жилой частях здания, в гримерных и в туалетных комнатах. Но одно дело проникнуть на минуту в случайно незапертую общую гримуборную хористок и стянуть оттуда набор кистей для наложения грима, а другое – пытаться принять ванну, воспользовавшись апартаментами примадонны или первого солиста. Взлом замков не был сильным местом беспечного аристократа, достать ключи из каморки бдительного швейцара никак не удавалось, а тайных путей, очевидно известных его предшественнику, он не знал. Кроме того, Рауль уже убедился, что даже в очень поздний час кажущаяся погруженной в безмятежный сон Опера на самом деле никогда не спит. Невозможно даже приблизиться к расположенным на втором подземном уровне огромным угольным печам, отапливающим все здание выше, так как возле них круглосуточно дежурят бригады истопников. К счастью, в некоторых помещениях даже после ремонта были сохранены действующие камины, – в большинстве жилых комнат их заложили, усилив систему центрального отопления Гранд Опера, – а значит, сохранился небольшой дровяной склад. Сооружение примитивного очага посреди облюбованной им пещеры не решило проблему борьбы с промозглым подвальным холодом – доставать каминные поленья удавалось с большим трудом: ночью склад запирался надежным замком, а днем первый подземный уровень Оперы буквально кишел суетящимися рабочими. Если три года назад его, молодого блестящего покровителя театра, совершенно не интересовал вопрос о том, как обогревалось обиталище Призрака, теперь решение данной проблемы стало для Рауля де Шаньи едва ли не первостепенной задачей. Боже, кем был он тогда и во что оказался вынужденным превратить себя теперь!!!
Поднимаясь около полудня, – привычка держать часы в кармане любой надеваемой одежды, будь то пиджак, фрак или шлафрок, оказала ему добрую услугу: в лишенном дневного света подземелье он все же имел возможность ориентироваться во времени, – виконт кое-как приводил себя в относительный порядок, проглатывал кусок подсохшего сыра, черствую корку или остатки копченого окорока и, захватив фонарь, отправлялся на поиски жилища Призрака. Там должна была иметься хоть какая-нибудь печь! К этой идее Рауль пришел после долгих часов мучительных раздумий и попыток воспроизвести в памяти мельчайшие детали драматических событий начала 1878 года. Он вспомнил, что в логове чудовища было не просто тепло, там было жарко! Облазив значительную часть бесконечных подвальных помещений нижних этажей, он так и не смог определить, где именно находилась затянутая черным пещера с крысиными черепами и гробом. Ни малейших следов существования этого жуткого святилища Смерти ему не попалось – ни обрывков материи, ни каких-нибудь досок, ни даже собранных в одном месте костей отвратительных животных. Останки серых тварей валялись тут и там по всему подземелью, но вряд ли к ним когда-либо прикасалась рука разумного существа. Теперь многое виделось испытавшему на себе прелести подземельного существования виконту в ином свете: было ли то ужасное место «домом» коварного хозяина подвалов или служило для отпугивания непрошеных гостей? Он вспомнил, что даже не добрался до озера, о котором говорила мадам Жири. Когда же де Шаньи удалось, наконец, обнаружить подземный резервуар, он столкнулся с непреодолимой преградой: мощная решетка перекрывала вход в следующую пещеру. Как ни старался Рауль отыскать поднимающий ее механизм, у него ничего не вышло… И все же его спасение теперь дело времени, нужно только действовать аккуратно и точно рассчитывать «удары». Плохо, что он не может передавать свои требования Андрэ и Фирмену в письменной форме, и не потому, что не сумел бы раздобыть чернил и бумаги: его почерк директора легко узнают. И это будет конец. С другой стороны, единственно возможный оставшийся в его распоряжении способ оказался достаточно впечатляющим. Как перепугался тот неуклюжий дуралей-рабочий! Одно удовольствие было видеть его перекошенное лицо и почти вылезшие на лоб глаза. Убегая, грузный, крупного сложения мужчина лет сорока путался в ногах и спотыкался на ровном месте. Страх. О, страх – это великая сила! Главное, не испытывать его самому, а внушать другим… всем, кто по ту сторону холода и тьмы, страданий и отчаяния, сводящей с ума безысходности… Рауль де Шаньи зашелся сухим лающим кашлем и приложился к горлышку коньячной бутылки.
* * *
– Спасибо, Мари. Личная костюмерша примадонны помогла Кристине избавиться от белокурого парика брабантской принцессы, расколола волосы и расчесала их перед тем, как собрать в прическу. – Мадам Дае… могу я вас попросить?.. – Что случилось, Мари? – Кристина посмотрела на смущенное отражение крупнокостной шатенки лет двадцати шести, стоявшей у нее спиной. – Вы бы могли уговорить его сиятельство, чтобы он распорядился поставить замок на двери моей комнаты? Хороший замок. Их поменяли здесь и еще в некоторых местах… А то нам с Кло очень страшно ночами. Последний раз Призрака видели совсем рядом с жилым крылом… В течение января слухи о возвращении Призрака все больше расползались по Опере, сначала Кристина относила их на счет живучести театральной легенды, потом приняла версию Жерарды о прикрывающемся старыми россказнями воре. Дирекция не приветствовала разговоры на эту тему, месье Фирмен даже пообещал накладывать штрафы на болтунов и сплетников за распространение глупой паники. Однако получалось, что далеко не все тут выдумки, иначе зачем бы администрации беспокоиться о новых замках? И вот что настораживало: Эрик стал бывать в театре почти ежедневно, несмотря на то, что сам решил убрать «Искушение святого Антония» из репертуара текущего сезона. С сентября он возобновил чтение лекций в Высшей политехнической школе, отдавал много времени работе архитектурно-строительного концерна, и в последнее время выглядел утомленным. Кристина несколько раз замечала, как странно темнеют его глаза, когда он задумывался о чем-то своем, не зная, что она украдкой наблюдает за ним. – Хорошо, я попробую поговорить с маэстро, – пообещала она костюмерше. Ей совершенно не хотелось омрачать свою наладившуюся счастливую жизнь, – она любила и была любима, ее выступления на сцене теперь не препятствовали признанию в светских кругах, тень семьи де Шаньи больше не довлела над ней и Анри Виктором, – пытаясь выведать у Ангела, что происходит. Но и продолжать жить с закрытыми глазами становилось все труднее.
– Эрик… скажи мне, пожалуйста, Дени не умер? Сегодня после ужина у барона де Вийяр он привез Кристину на бульвар Опиталь и, кажется, не торопился уходить. До назначенной на 30 апреля свадьбы оставалось еще три месяца, поэтому Луи де Ларенкур и мадам Дае по-прежнему жили в разных домах, пусть оба и принадлежали графу. – Тебе рассказали о появлениях Призрака, мой ангел. Это было неизбежно. Мне не хотелось пугать тебя… Дени, безусловно, умер, болезнь пожирала его. Тот, кто сейчас является рабочим сцены под видом Духа Оперы, не он… и не я, разумеется, – Лебер невесело усмехнулся уголком рта. – А кто же? Она еще не знала ответа, но ее сердце сжалось от предчувствия чего-то ужасного, неправильного и непоправимого.
Грязный, холодный, обритый Раулька почувствовал почем фунт лиха! Тяжелое испытание для нежного молодчика. Но в дом Призрака так не попал. Сколько же он там будет околачиваться? Кстати, посмотри предложение, где Кристина обращается к отражению своей костюмерши. Чой то в нем неправильно. Получается, что Кристя обращается к отражению, которое находится сзади. Я его перечитывала несколько раз, может это я просто притупилась?
Отправлено: 09.05.11 13:18. Заголовок: Еще как почувствовал..
Еще как почувствовал! Зато Дух из него вышел очень даже убедительный! Да уж не долго осталось. Филипп де Шаньи помер в первых числах февраля, пока душеприказчик разберет бумаги... Однако близится премьера "Фауста"... Ага, с предложением про отражение что-то не то, надо сообразить, как его поправить. Вообще текст немного сыроват местами, так что буду его еще дорабатывать.
Тали, каждое ваше возвращение к чудесной истории я воспринимаю, как отличный повод еще раз перечесть замечательное творение. Например, сейчас меня поразило, что еще в ночь премьеры ТДЖ Рауля приняли за Призрака. Когда он, прижав к лицу белый платок, сквозь клубы начавшегося пожара следовал к жилым комнатам, в поисках мадам Жири.
Отправлено: 12.05.11 03:26. Заголовок: Тали пишет: Однако ..
Тали пишет:
цитата:
Однако близится премьера "Фауста"...
Неужели Дух-Рауль похитит приму со сцены, заместо ангела? А потом будет поджаривать Лебера в зеркальной комнате, предлагая Кристине выбирать "Скорпион или кузнечик?"
когда она-таки узнает кто сейчас играет роль Призрака... если узнает
Эрик ей скажет. Какой уже смысл скрывать? Да и новый Призрак начинает в раж входить, так что лучше заинтересованным лицам быть в курсе... на всякий случай.
Эрик ей скажет. Какой уже смысл скрывать? Да и новый Призрак начинает в раж входить, так что лучше заинтересованным лицам быть в курсе... на всякий случай.
Отправлено: 20.05.11 08:36. Заголовок: Глава XXII (начало) ..
Глава XXII (начало)
Рассказ Эрика, мягко говоря, настораживал. Слушая повествование маэстро о подвигах виконта де Шаньи, Жюли задумчиво вертела в пальцах тонкий грифельный карандаш и иногда негромко постукивала незаточенным концом по пачке писчей бумаги. То, что загнанный в угол человек пытается любым способом вырваться из западни, нельзя считать признаком психического расстройства, однако некоторые детали свидетельствовали о крайнем нервном возбуждении, по-видимому, носившем перманентный характер. – Он часто разговаривает вслух? – Практически постоянно, когда считает, что его не могут слышать. Фразы, в основном отрывочные, постоянно перемежаются смешком. Пока я не услышал его сам, не думал, что все настолько далеко зашло… Лебер допил чашку заботливо предложенного хозяйкой кабинета кофе. Мадам Арвиль обратила внимание на то, как ее собеседник дважды помассировал надбровные дуги, теперь ей стало ясно, что Эрик не спал прошлую ночь, а, возможно, и две. Внешний угол его правого глаза был залит кровью. Не будучи специалистом в области офтальмологии, мадам Арвиль все же сталкивалась с подобным явлением и знала, что глазное кровоизлияние, хотя и не представляет опасности для зрения, является следствием сильного перенапряжения. – Ты спускался в подвалы? – Пришлось. Мой человек простудился и слег два дня назад, ему нужен отдых. Присматривать за виконтом нелегкая работа, – кривая усмешка изогнула левый уголок рта покровителя Гранд Опера. – Я вижу, – серьезно сказала Жюли. – Кому действительно нужен отдых, так это тебе, Эрик. – Да, сегодня придется предоставить месье де Шаньи полную свободу действий. Надеюсь, он не додумается в ближайшее время устроить что-то более серьезное, чем те мелкие «несчастные происшествия», как выражается месье Андрэ, которые участились в театре в последние три-четыре недели… Жюли, я должен уехать на неделю.
* * *
Это был третий Конгресс естествоиспытателей в Женеве, на который профессор Луи Лебер получил приглашение в качестве почетного члена Швейцарского общества. Никаких объективных причин, убедительно мотивирующих отказ, Эрик назвать бы не смог, да он и не испытывал желания жертвовать своими научными интересами из-за человека, итак достаточно отравлявшего ему жизнь как в прошлом, так и в настоящем. Перед отъездом граф де Ларенкур поставил директоров Оперы и маэстро Райера в известность о том, что в течение следующей недели остро нуждающаяся в отдыхе перед премьерой мадам Дае не будет участвовать в репетициях «Фауста» и спектаклях. Рекомендацию покровителя – заменить примадонну мадемуазель Карва в «Луизе Миллер» и мадам Фузо в «Лоэнгрине» – господа Андрэ и Фирмен приняли не только без возражений, но и с заметным облегчением. Мнение заикающегося от волнения дирижера, как обычно, было проигнорировано. С одной стороны, Кристина была рада возможности некоторое время не появляться в театре – метаморфозы двух управляющих ее судьбой мужчин все больше приобретали некий зловещий оттенок фатальности, а, с другой, стены особняка де Шабрие отчего-то начали давить, словно могильная плита, опустившаяся над головами Аиды и Радамеса. В отсутствие Эрика казалось, что уже начавший увеличиваться день вновь сокращается, а ночь тянется бесконечно, скрывая под своим пологом неведомые опасности; цвета окружающих предметов теряли яркость и сочность, изысканные блюда нового повара становились безвкусными, звуки рояля и голоса – глухими и невыразительными, запахи раздражали и вызывали легкую тошноту. – Что с вами, дорогая? – сочувственно поинтересовалась мадам де Рондель, когда в завершение обеда прислуга подала на стол десерт. – Вы ничего не едите и очень бледны сегодня. Вы не больны, Кристина? Сейчас так легко простудиться. – Не беспокойтесь, Виктория, я вполне здорова. Разве что немного устала от работы в театре, кажется, я все же несколько отвыкла… Луи был прав, когда настоял, чтобы я сделала небольшой перерыв. – Тогда, быть может, вам пока лучше отменить занятия? Вернувшись на сцену, бывшая виконтесса де Шаньи была вынуждена отказаться от большинства учеников, так как репетиции и спектакли действительно потребовали много сил – физических и душевных, но ради дружбы с Викторией продолжала заниматься с Эжени де Лепранс. Выдающихся способностей девушка не проявила, но продемонстрировала удивившее старшую сестру прилежание и достигла заметного прогресса. Преподавательница не сомневалась, что играть для собственного удовольствия Эжени научится и, если преодолеет свою крайнюю застенчивость, вполне сможет музицировать на светских вечерах. Сегодня Кристине не нужно было ехать в театр, поэтому после урока она пригласила сестер остаться на обед. – О, нет, ни в коем случае, дорогая. Я как раз отдыхаю, занимаясь с Эжени, – примадонна искренне улыбнулась. – И я всегда рада видеть у себя вас обеих. Визиты подруг отвлекали ее от тревожных мыслей и помогали скоротать время до возвращения Эрика из Швейцарии. Оставаясь вдвоем – не считая слуг – с маленьким Анри Виктором, она никак не могла отделаться от воспоминаний о бывшем муже. Напрасно было уверять себя, что два года, проведенные под одной крышей с Раулем, исчезли бесследно. Она помнила его привычки, манеру говорить, характерные жесты… Больше всего Кристина боялась увидеть, каким он стал сейчас, хотя и не могла объяснить себе причину этого страха. Ужас и мучительное чувство жалости смешались в ее сердце, когда она узнала, где и как влачит свое несчастное существование отец ее ребенка. Нет, близость и с ним никогда не доставляла ей и тени наслаждения, которое она узнала лишь в объятиях любимого, то был лишь постылый супружеский долг, платить который ее принудили когда-то не самым благородным способом. И все же, все же… фраза Рауля, брошенная ей в лицо в зале суда, назойливо всплывала в памяти. Что она скажет сыну, когда тот станет достаточно взрослым, чтобы задать вопрос о судьбе отца? Пока Анри Виктор лепечет первые слова, и среди них нет слова «папа», но есть «Эрик». С ее стороны было крайне неосмотрительно называть будущего отчима при малыше этим именем. Но кто же знал, что ребенок воспримет его и будет упорно повторять, возмущаясь со всей детской непосредственностью, когда его пытаются убедить, что Эрик – это Луи. Впрочем, Мег, Виктория и Эжени, не сговариваясь, решили, что Анри Виктор так мило переиначил случайно услышанное «Этери» – дети столь нежного возраста разговаривают на очаровательном, но ни на что не похожем языке. Жюли тоже не придала большого значения тому, как обращается к Эрику малыш. Но даже ей Кристина не рассказала всего: три года назад, когда петля грубого страховочного троса захлестнула шею виконта де Шаньи, с ее уст слетело «Не надо, Эрик!» И Рауль это слышал. Запомнил ли? Возможно, что нет. Они никогда не заговаривали о событиях, случившихся во время пожара. Человек плохо помнит то, что происходит с ним в состоянии аффекта, как называет это Жюли, а, судя по всему, они трое именно в нем и находились. Но ведь она помнит… до того момента, когда маэстро ушел, покачиваясь и припадая на поврежденную ногу. Дальше – сплошной туман, поглотивший даже не несколько часов, а несколько дней… Проводив Викторию и Эжени, Кристина не спешила подняться в детскую, она прошла к роялю, открыла клавиатуру, села и заиграла тему любви Тесея и Ариадны.
Отправлено: 22.05.11 06:37. Заголовок: Глава XXII (окончани..
Глава XXII (окончание)
* * *
Удивительно, как это раньше ему не приходила мысль о пользе подслушивания. Или же приходила? Нет, пожалуй, что нет, так как преследуемый полицией несчастный беглец, лишенный честного имени и средств к существованию, дрожащий от одной мысли, что кто-нибудь увидит и выдаст его, виконт Рауль де Шаньи не смел и помыслить выбраться из неуютного, но спасительного подвала и приблизиться к компании потягивающих в подсобном помещении дешевое столовое вино бутафоров или к парочке чешущих языки на площадке служебной лестницы прачек. Да и новости, увы, недоступного внешнего мира – криминальная и светская хроника парижских газет – поначалу интересовали его гораздо больше, чем внутренняя жизнь огромного и, казалось, враждебного здания Дворца Гарнье. Но стоило ему осознать себя Призраком, внушающим страх и почтение таинственным и ужасным властелином Оперы, как все кардинально изменилось. Да! Эти жалкие трусы Андрэ и Фирмен даже не вздумали артачиться! Вложенные в восстановление театра сотни тысяч франков стоят того, чтобы безропотно заплатить двадцать, дабы избежать повторения катастрофы. Однако, если рассудить практически, не такие уж это большие деньги, чтобы обеспечить возвращение к привычному уровню комфорта и вознаградить себя за незаслуженные лишения где-нибудь по ту сторону океана, а мерзнуть, обходиться без нормального стола и удовлетворения прочих потребностей еще целый год или около того было просто немыслимо. Наилучший выход – это заставить директоров выложить все сразу и испариться подобно облачку пара… А для этого необходимо знать подробности происходящего в театре. Виконт протяжно выдохнул воздух, понаблюдал за приобретшими на мгновение белесый оттенок мельчайшими частицами влаги, вслед за тем растворившимися в пространстве зябкого подземелья, встал с импровизированного кресла, которое ему удалось соорудить из ящиков и подушек от старой реквизитной мебели, небрежным жестом сбросил с плеч клетчатый плед, размотал укутывавший голову красный шерстяной шарф, завернулся в импозантный плащ Роберта-Дьявола, взглянул на свое отражение в осколке большого зеркала, проверяя, не стерся ли случайно черный карандаш, и, прихватив фонарь, отправился наверх, в переставшую пугать его жилую часть здания. Путем длительных и плодотворных бесед с самим собой все больше вживающийся в роль Призрака де Шаньи пришел к выводу, что потребовать интересующую его сумму следует, угрожая сорвать ближайшую премьеру. Обидно, что таковой оказалась постановка произведения Гуно, а не очередная опера Лебера! Но дожидаться, пока самоуверенный гений осчастливит публику очередным шедевром, он не собирался. Достигнув первого уровня подвалов, всегда освещавшегося сильно прикрученными газовыми рожками, Дух Оперы избавился от собственного фонаря и продолжал свой путь, быстро ныряя из одного омута темноты в другой так, что черная тень лишь на мгновение мелькала в зыбких пятнах желтоватого света. Перемещаться по первому этажу в вечернее время, когда публика уже покинула театр, было не намного сложнее – никакие явления знаменитого привидения, разумеется, не могли заставить Ришара Фирмена пренебречь интересами экономии. На этот раз Раулю повезло услышать много любопытного, расположившись в том самом закутке под лестницей, рядом с бывшей комнатой Кристины. Сейчас комната была предоставлена одной из солисток второго состава, как видно, праздновавшей с подругами свой день рождения. Судя по громким и не совсем трезвым голосам, в гостях у именинницы собралось человек семь-восемь хористок и таких же начинающих солисток – довольно большая компания для не слишком обширного помещения. Дверь в коридор оставалась приоткрытой, несмотря на то, что время от времени кто-нибудь предлагал ее затворить – не ровен час вернется мадам Жири и устроит всем выволочку. На что следовали заверения в полнейшей безопасности, по крайней мере, с этой стороны, ибо грозная мадам теперь практически не ночует в театре, предпочитая особняк месье Лефевра. – Ну, а если появится Призрак? – патетически вопросил нежный звонкий голосок. – Между прочим, я слышала, когда-то здесь была комната самой мадам Дае! – Ах-ах! Самой мадам Дае! – рассмеялась без тени уважения к произнесенному имени другая участница вечеринки. – Пусть к ней Призрак и наведывается, только не сюда, а в нынешние апартаменты. Нужны Духу Оперы наши скромные особы, размечтались! – Это точно была ее комната, Кристина и тогда мнила о себе бог знает что, почти ни с кем не общалась кроме Мег Жири, а была такой же начинающей певицей, как и мы! Учились-то мы вместе, – добавила обладательница глубокого бархатного контральто. – Вот чего я не понимаю, – подхватила очевидно не впервые возникшую тему театральных пересудов четвертая девушка, – что такого находят в Дае блестящие господа из высшего общества вроде нашего Прекрасного маэстро?! – Да, да, вот именно!!! – одновременно послышалось сразу несколько голосов. – Помнится, господин виконт был очень-очень хорош, – мечтательно протянула бывшая сокурсница примадонны, – хоть, говорят, он плохо кончил. А уж его сиятельство граф… В жизни не видела более привлекательного мужчины! Почему все лучшее должно доставаться Дае?!!! – И кто бы подумал, что скромница Кристина окажется такой ловкой штучкой, – присоединился еще один голос. – Она вовремя избавилась от разорившегося мужа, чтобы вцепиться мертвой хваткой в более богатого, знаменитого и красивого… – Ха! Да она уже давно не скромница. Вы только подумайте, мадам Дае не нуждается в репетициях! Мы тут с утра до вечера разучиваем партии, без конца проходим сцену за сценой, а ее бывшее и будущее сиятельство изволят явиться только на генеральный прогон! – ехидным тоном вставила обладательница контральто. – Мадам Дае на особом счету, мэдмуазель! Вот когда вы научитесь, сохраняя вид непорочной добродетели, прыгать в постель к каждому новому покровителю театра… Дружный хохот заглушил конец последней реплики, вероятно, сопровождавшейся выразительной пантомимой. Злобные сплетни завистниц о его бывшей жене буквально пролились бальзамом на душу де Шаньи, даже откровенные намеки на интимные отношения Кристины с новым избранником не задели его мужскую гордость, а только подтвердили нелицеприятное мнение об этой женщине. Теперь ему было абсолютно ясно, что именно он стал жертвой порочного и лживого создания, так убедительно изображавшего святую невинность, как до свадьбы, так и на протяжении двух лет их недолгого брака. Из затянувшейся до глубокой ночи болтовни подвыпивших хористок Рауль также понял, что Кристины вообще не будет в театре до назначенной на следующий вторник генеральной репетиции «Фауста», то есть еще почти неделю запертые апартаменты примадонны останутся пустыми. А значит, за имеющееся время он должен непременно найти способ беспрепятственно проникать внутрь, так как передавать требование дирекции о единомоментной выплате двухсот тысяч франков через случайных посредников виконт счел делом малонадежным и небезопасным для исхода предприятия.
* * *
Ужин по случаю возвращения Шарля Арвиля из Америки собрал друзей профессорской четы в уютном загородном доме. Не слишком большое, состоящие из людей давно и хорошо знающих друг друга, общество наслаждалось отличной кухней, прекрасным вином и увлекательным рассказом ученого о психологическом портрете среднестатистического жителя Нового Света. – С другой стороны невротики и буйно помешанные везде одинаковы, – рассмеялся Арвиль. – Друзья мои, вы не представляете, как я рад вернуться в Париж! А что у нас происходит неординарного? Еще в дороге владелец психиатрической клиники подумывал о том, чтобы переговорить о расширении здания с Луи Лебером, так как хотел начать использовать в своем заведении специальные душевые кабины и прочие нововведения, однако архитектор оказался в отъезде. Не присутствовала на ужине и очаровательная примадонна Гранд Опера, не желавшая никуда выезжать в отсутствие жениха. – Неординарного в нашем прекрасном городе хватает, Шарль, – откликнулся, выпустив в потолок струю сигарного дыма комиссар полиции. – С моей точки зрения, раскаявшийся преступник – это всегда необычно. Представьте, господа, третьего дня нотариус Легро передал мне обнаруженный в столе его покойного клиента графа Филиппа де Шаньи конверт, адресованный на мое имя. – И что в нем было, Жорж? – заинтересованно спросил, поставив на стол бокал с коньяком, Мишель Нортуа. – Признание. На пороге вечности его сиятельство заели муки совести. Граф Филипп сбросил с лестницы собственную жену, а вину спихнул на кузена. Да вы все знаете этого несчастного неудачника Рауля де Шаньи. – Приятным человеком его не назовешь, – заметил Мишель и вновь протянул руку к своему бокалу. – Не назовешь, – поморщился комиссар. – Виконт задал нам работы: сбежал и как в воздухе растворился. Однако, поскольку он не виновен в убийстве, – а мы проверили все указанные в предсмертном письме графа детали, и факты подтвердились, – остается лишь принести наследнику титула и состояния наши извинения и закрыть дело. – Да, но как полиция может это сделать, ведь виконт исчез? – как ни в чем ни бывало поинтересовалась Жюли. – Придется сообщить газетчикам, то-то они обрадуются, – мрачно изрек Риньон. – Жорж, но вы-то здесь не виноваты! А человек не должен страдать за чужие грехи, даже если он всем нам не нравится, – убежденно сказала Мадлен Нортуа. – Справедливость превыше всего, не так ли, господа? – Да, дорогая, – согласился с женой Мишель. – Не расстраивайся, Жорж, можно подумать, нас первый раз обзовут непроходимыми тупицами, не способными выявить истинного преступника, – философски рассудил Вернуар. – А вот когда у господина редактора стянут кошелек в Галерее Лафайет, он все равно прибежит к нам. – Ты меня утешил, Огюст, – усмехнулся Риньон. – Шарль, ты еще не забыл порядки? – Чего мне не хватало за океаном, так это настоящей игры, – улыбнулся профессор Арвиль, – американцы ничего не смыслят в пикете.
Отправлено: 22.05.11 08:29. Заголовок: Тали пишет: а ее бы..
Сплетни хористок - это круто
Тали пишет:
цитата:
а ее бывшее и будущее сиятельство
Офигенная фраза
Тали пишет:
цитата:
А значит, за имеющееся время он должен непременно найти способ беспрепятственно проникать внутрь, так как передавать требование дирекции о единомоментной выплате двухсот тысяч франков через случайных посредников виконт счел делом малонадежным и небезопасным для исхода предприятия.
Кристину хватит инфаркт, если из зеркала снова кто-то к ней явится
Отправлено: 22.05.11 15:20. Заголовок: Эх, не там Раулька п..
Эх, не там Раулька подслушивает! Если бы узнал о письме братца, то уже не так бы привлекательна стала бы для него роль ПО.
А что сплетни хористок? Это даже не сплетни, это взгляд со стороны и, надо сказать со стороны все так и выглядит - сначала один аристократ, потом другой красивее и богаче. Правда жизни!
Добрый день! Прочитала ваш фанфик от начала до конца. Прекрасный слог, лихо закрученный сюжет, герои все как живые . Понравилось, что ПО ничем не напоминает героя мистера Батлера. Чем-то он схож с графом де Пейраком. Спасибо и творческих Вам успехов!
колобок Благодарю за читательское терпение и лестный отзыв! Да, Этери Луи Лебер "унаследовал" от героя мистера Батлера в основном внешность, личность же получилась совсем иной. Спасибо.
дочитал имеющееся... ей-богу лихо заверчено, как заметил предыдущий оратор два главных Призрака плюс два "на вторых ролях" просто сверхидея любопытно: каждый Призрак становится главным героем, фокусируя внимание автора и читателя на себя атмосфера сгущается, развязка близится ждем финала
Злобный карлик Благодарю за лестный отзыв! Продолжение застряло на одном моменте. Вы знаете, я "роялей в кустах" не люблю, поэтому продумываю возможные (в отличие от невозможных) варианты решения.
Грустно всхлипываю и утираю слезы платочком! Ну неужели дальше это чудесная и потрясающая вещь не двинется. Иногда мне даже снится, что вот ! Уже написано и выложено продолжения .. проснувшись бегу к компьютеру и увы...
Отправлено: 21.12.11 09:30. Заголовок: Hand$me Каюсь, и по..
Hand$me Каюсь, и посыпаю голову пеплом! Мне очень стыдно перед читателями... Но в хаосе капитального ремонта никак не удается сосредоточиться. Быть может на праздниках получится продолжить...
Все даты в формате GMT
-5 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Отправлено: 07.12.08 12:32. Заголовок: Призрак_и Opera или Ошибка мадам Жири. Часть III (продолжение)
Творчество - штука загадочная, когда все хорошо тоже нехорошо. 
И снова жду-жду!!!
Я тоже жду продолжения. 
То Эрика довела почти до самоубийства, теперь безжалостна к Раулю, пусть он даже оказался и подлецом. Роковая девочка-женщина. А Эрика! Ну совсем переродился из несчастного влюбленного в великосветского льва. 
Только не тяни с продолжением. А то теряется нить повествования.
Вопрос только в том, у кого крыша уехала дальше. 
вы мне льстите... Конечно, я прочитала это раньше! На другом каком-то сайте. Еще в марте, кажется... И потом с упоством помешанного искала продолжение! Даже писала вам письмо на эл. почту (где-то попался адрес). Остановиться на самом интересном месте: Раулька зализывает раны в подземелье - поэтическая справедливость! Ну заводитесь-заводитесь, пожалуйста, нужно закончить этот шикарный труд, на радость всем призракоманам! 
И я не уверена, что это будет кровь Раульки... или не только его... 
Мерси!!! 
Он на лысо побрился, да?! 
Жерарда имела личный опыт общения с настоящим Призраком! 
Я хочу сказать, начиная, с первоисточника Леру. И он не просто так придумал его особую атмосферу (наверное, это то немногое, за чем стоит нечто большее, нежели неуемная фантазия автора! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума